Южное косматое солнце палило так, что, кажется, сдирало кожу. А время, между прочим, было еще раннее, впрочем, еще с вечера снова задул проклятый сирокко – ветер пустыни, приносящий сухую жару и мелкую желтовато-красную пыль.

Море подернулось мелкой зыбью, кое-где перебиваемой всплесками крупных волн, с шумом вздыбивших голубовато-зеленые спины. Одна из таких волн ударила суденышко в борт, едва не развернув поперек ветра – а это было опасно, и шкипер – мускулистый, голый по пояс бородач в штанах из козлиной шкуры, сдвинув кустистые брови, погрозил гребцам кулаком.

А волны опять – а-а-п! И бородач едва успел ухватиться за шкот, иначе б точно свалился.

– Выравнивай, выравнивай, – обернувшись с носовой палубы, громко закричал Гейзерих – могучий красавец в блестящей на солнце кольчуге и сверкающем шлеме, настоящий вождь, этакая белокурая бестия. В правой руке он держал длинный римский меч – спату, – левой ухватился за носовую статую, изображавшую какую-то грудастую деву. Статуя была позолоченной и тоже сияла – больно было смотреть.

– Да поворачивайте же, Водан вас разрази!

И снова волна, на этот раз полуголые гребцы сдюжили, наконец, повернули, поставили судно, как нужно – по ветру. Затрепетал взметнувшийся на единственной мачте парус – огромный, белый с широкими красными полосами.

– Суши весла! – сплюнув, распорядился кормщик.

Сам же тотчас же налег на рулевое весло, большое и тяжелое, удерживая галею на единственно верном пути. «Сверкающая Валькирия» – так гордо именовалось судно, узкое, длинное, низкосидящее, с крепкой обшивкой из дуба и снабженным длинной рукоятью рулевым веслом. Верткое и быстроходное, оно легко вмещало полсотни воинов, это не считая сидевших в один ряд гребцов и команды, вместе называвшиеся галеотами.

И снова волна… И ветер… И соленые брызги, с шумом разбившиеся об бушприт.

Стоявший на носу, у абордажного мостика, вождь улыбался – он и не должен был ничего говорить, лишь только вот так вот стоять, картинно опираясь на сверкающую в солнечных лучах деву, время от времени размахивая мечом и оглядываясь на разместившихся на узкой палубе воинов – вот уж кто были молодец к молодцу: все, как один, здоровущие, косматые, с угрюмыми рожами висельников и убийц! Одетые, кто во что горазд – у кого-то имелись кожаные, с блестящими металлическими бляшками, панцири, кто-то щеголял и римской лорика-сегментата, и чешуйчатой лорика-скуамата, и даже галльской кольчужкой – лорика-хамата, большинство же были по пояс голыми, всю одежду их составляли узкие штаны да обмотки, тщательно оплетенные крепкими ремешками из выдубленной лошадиной кожи. Вооружение всего этого сбро… тьфу, тьфу – великих воинов Водана! – также было весьма разнообразным – короткие и длинные мечи, широкие абордажные сабли, дротики, дубинки, секиры, имелись и короткие, с хищными стрелами, луки. На корме трепетал длинный – синий с зеленым – вымпел с вышитым золотом изображением Водана – жестокого германского бога.

«Где же купцы?» – думал про себя Гейзерих, стоя на носу и расставив ноги, он знал – они обязательно должны быть, эти гнусные торговцы, которых так легко и приятно будет сейчас щипать… вот уже пора бы им появиться, давно пора, может, вот как раз сейчас, из-за того мыса…

– Уа-а-аууу!!! – громогласный рев вдруг потряс судно.

Вождь улыбнулся – ну, наконец-то, ну вот они…

Кургузые купеческие суда показались из-за мыса, три неповоротливых и, видимо, груженных чем-то весьма ценным, «круглых» кораблика… Что ж, трепещите, трусливые купчишки! Сегодня – день Водана и силингов!

Повинуясь жесту вождя, кормчий махнул рукой помощнику, задававшему ритм гребле. Тот ударил в медные диски… Раз-два… еще раз, еще… мерно, быстро, еще быстрее… Моряки проворно спустили парус – он теперь не нужен, они – лишь помеха…

Раз-два… раз-два…

Весла поднялись и мерно опустились, и снова поднялись… Оглянувшись, Гейзерих невольно улыбнулся, залюбовавшись умелой работой гребцов – раз-два, раз-два…

Ага! Купчишки заметили грозное судно силингов!

Замедлили ход – слышна была ругань кормщиков… пытаются уйти, вновь скрыться за мысом… напрасные надежды!

– Во-дан! Во-дан! Во-дан! – в такт гребцам орали воины, выли, улюлюкали, потрясая мечами и копьями, кто-то уже в нетерпении грыз свой щит…

– Во-дан! Во-дан!

Едва не выпрыгивая из воды, «Сияющая Валькирия» неслась, словно летучая рыба. Вообще-то можно было бы сейчас и не спускать парус… опустить лишь тогда, когда судно подойдет к купцам на расстояние полета стрелы. Гейзерих знал, как это сделать, он прекрасно умел обращаться с парусами… Но на этот раз – ладно, сойдет и так, с веслами – ах, как красиво, как завораживающе-мощно! Как перекатываются мускулы у гребцов…

Раз-два… раз-два…

– Во-дан! Во-дан!

Раз-два, раз-два, раз…

Что такое? Откуда здесь, за мысом, взялись эти приземистые, вытянутые, словно хищные рыбы, суда?

– Дромоны!!! – гулко закричал шкипер. – Дромоны! Это ромейский флот! Что будем делать, вождь?

Гейзерих ничего не сказал, лишь сдвинул на лоб шлем, радужным нимбом сверкающий в водяных брызгах. Лишь взмахнул мечом – вперед! Пристало ли славным силингам бояться как-то изнеженных ромеев? Да мы расколошматим их всех, клянусь Воданом!

Вперед!

Гребцы ускорили темп, и вот уже ходкое судно пиратов ударило тараном в борт вражеского корабля. Ромеи, как видно, не ожидали подобной наглости! Дромон вздрогнул и сразу осел, набирая носом воду…

– Во-дан!!!! – ахнул на все море вопль.

Вождь предостерегающе поднял руку – ветер трепетал его алый плащ, небрежно заколотый золотой фибулой в виде головы какой-то фантастической птицы. Нет… этот дромон сейчас – не добыча. Пусть тонет, а вот тот, что спешит к нему на помощь… судя по развевающимся красно-желтым стягам – флагманский… Вот его и… вот его…

На носу вражеского корабля застыл ромейский витязь – голоногий, в короткой кольчуге, в позолоченных поножах и наручах. Глухой серебристый шлем закрывал почти все его лицо, глубоко в прорезанных щелях яростью сверкали глаза, и длинный, жаждущий крови варваров, меч нетерпеливо дрожал в руке воина, и синий плащ трепетал за его могучими плечами.

Это был Елизарий, великий дука ромеев – командующий всем флотом древней и вечно юной Византии.

Не терять скорость… главное – не потерять скорость, вернее – вновь ее набрать. А ну, шкипер… а ну, помощник… Раз-два, раз-два, раз…

Суда сближались. Убыстряя ход, они неслись прямо друг на друга – «Сияющая Валькирия» и флагманский дромон ромеев. Вот сейчас они столкнутся, вот сейчас…

Бабах!!! Вот прямо – таран на таран… Треск ломающихся весел, и грохот такой, что даже заложило уши…

Едва удержавшийся на ногах Гейзерих усмехнулся – вот теперь настало время для пира мечей и копий, время волнующей пляски секир, время распоротых животов и дымящихся, вываливающихся на палубу кишок, время отрубленных голов, время битвы!

Вперед, славные силинги, не посрамим чести предков! И да поможет нам Водан, Донар и все прочие боги…

– Уа-у-у-у!!!

Оттолкнувшись ногами от палубы, Гейзерих перепрыгнул на борт вражеского корабля… о, он хорошо знал, как именно следует прыгать… и как именно вести себя там, на дромоне… Ухватиться за высокий вздыбленный нос… и ладно, что нога едва не соскользнула с тарана, теперь уж все равно, теперь уж вождь силингов здесь, а позади – вот точно так же прыгают, вгрызаются в ряды врагов славные воины, ибо смерть вождя-хевдинга – что может быть позорнее?

А молодой хевдинг, красивый, как бог войны и смерти, уже сбросил с плеч мешающий битве плащ – алый, затканный золотом, он упал в воду, намок… Ничего! Сегодня будет много таких плащей, и еще лучших! Много богатства, много добычи… и много славы – один корабль силингов против трех ромейских дромонов! И это еще не считая робко прижавшихся к побережью купцов. Впрочем – чего из считать-то?

Звените, мечи! Пенитесь, волны! Дуй ветер, дуй! Пой песнь славных хевдингов моря!

Оп!

Оказавшись напротив ромейского дуки, Гейзерих взмахнул мечом… сражаться он умел не хуже, чем обращаться с парусом и веслом.

Дзин-н-н-нь!!!

Однако и Елизарий оказался рубакой не из худших. Вот славно! Это и в самом деле, славно! Победить в честном бою храброго воина – что может быть лучше? Что может быть упоительней? Разве что… гм-гм… прелести юных критских рабынь, что покорно ждут сейчас в трюмах купцов? Хотя – что рабыни, и что – битва? Музыка битвы, песнь стрел – вот она, настоящая жизнь, а смерть – лишь ее продолжение!

Еще удар!

На этот раз выпад произвел ромей, едва не воткнув холодное жало клинка хевдингу в шею. Ага, воткнул… не тут-то было! Уклонившись назад, Гейзерих резко дернул меч вверх, переводя удар в иную плоскость, враг ударил еще, и еще… хевдинг лишь усмехался, выбирая благоприятный момент для атаки… ага, вот…

Краем глаза молодой вождь силингов видел, как и слева, и справа, и впереди – везде – бьются с ромеями его люди, верная дружина, так что подлого удара сзади можно было не опасаться… разве что – шальной стрелы…

Оп!

Влево! Резко – влево, как будто именно с той стороны и задуман удар… Пусть враг в это поверит, пусть дернется… ага!

А вот теперь – получай…

Удар!!!

И растерянный взгляд в прорезях шлема… И выбитый из руки вражий клинок, медленно – нет, это так казалось, что медленно – падающий в море…

А теперь – кулаком в грудь! Не стоит убивать мечом безоружного. Да, дука в кольчуге… но Гейзерих – парень хоть куда! Силен, очень силен – и как бить, знал…

Удар… один только удар могучего кулака… могучей длани… И ромей, потеряв шлем, полетел в воду, следом за своим мечом…

Вот это славно, славно!

Слава Водану! Слава Донару! Слава Тюру!

Ага, этот дромон уже наш! Еще остался один…

– Черт? А это еще что такое? Откуда здесь взялся этот гнусный кораблик?

Хевдинг сплюнул и выругался. Кораблик, действительно оказался гнусный – тарахтящяя старым, давно не перебранным движком, шхуна с французской надписью – «l’Etoile».