Середин и Невзор еще посидели на бревне возле своего сруба, глядя, как гаснут последние лучи на верхушках деревьев за полем.

— Надо будет денег ему дать, — сказал Олег, — у меня еще серебро осталось.

— Зачем ему деньги? — лениво возразил Невзор, — он здесь на всем своем живет. Обидеть можешь — люди от души…

— Но поблагодарить-то надо!

— Надо. Думаю, благодарность и без денег выразить можно.

Середин хмыкнул.

— Что, забор ему поставить или богам жертву принести?

— Там видно будет. Пойдем спать.

Раздевшись, они улеглись по лавкам. Шуршала трава в подстилках, пахла, как свежескошенное сено, дурманила голову. Постепенно, под стрекот сверчка, Олег задремал.

Он очнулся от чужого присутствия в комнате, цапнул спросонья саблю.

— Спокойно, Олег. Резать нас не будут, — услышал он негромкий голос Невзора.

Возле их лавок стояли две девушки — дочери хозяина. В одних рубашках, простоволосые. Перед Серединым стояла та, что помоложе — она была чуть ниже сестры, со светлыми, легкими волосами, распущенными по плечам. Лицо ее скрывалось в темноте, но Олег вспомнил ее светлые, прозрачные глаза. Ведун присел на кровати.

— Чего делать будем?

— Ты меня спрашиваешь? — В голосе Невзора Середин услышал насмешку.

— А кого?!

— Так, — Невзор спустил ноги с лавки, — ну-ка, красавицы, постойте пока за дверью.

Девушки послушно повернулись и вышли из избы.

— Ты хотел хозяина поблагодарить — вот и благодари.

— А Стоян чего скажет? Думаешь, ему это надо? Или не узнает?

— Ты не понял, да? Считаешь, они сами к нам пришли? Их прислали Стоян и Радмила, хотя вряд ли девушки отказывались. Стоян же прямо сказал: сыновья девок себе в жены украли, попросту говоря, а парней не умыкнешь. Дочери на выданье, рожать пора, а тут мы как раз объявились. Вот тебе и весь сказ. Так что делай дело, а я пошел.

— Что значит: пошел? — опешил ведун. — Куда?

— Куда? — переспросил Невзор. Он приблизился к Середину почти вплотную, и Олег увидел, как заиграли красноватым светом его глаза. — А ты знаешь, какое я семя брошу: людское или звериное? Ребенок от меня родится или волк? Не знаешь? Вот и я не знаю.

Невзор замолчал, надел штаны, накинул безрукавку.

— Пока с Веленой не поговорим, я об этом и думать не буду. — Он натянул сапоги и вышел в дверь, оставив Олега остолбенело стоять посреди избы.

— Постой, — дернулся вслед Середин.

Дверь снова скрипнула, и ему навстречу ступила светловолосая девушка. Олег замер, попятился. Она шагнула к нему, подняла лицо. Глаза уже привыкли к темноте, к тому же народившийся месяц бросил через окно на пол полоску серебристого света, и ведун прочел в девичьих глазах ожидание, испуг, просьбу…

Олег взял ее за кисть. Ладонь была маленькая, горячая, пальцы дрожали, словно девушку била лихорадка. «Господи, она совсем ребенок, у нее это в первый раз, — вдруг понял Середин, — она же боится, а я, кретин, дурак безмозглый…»

Он за руку подвел девушку к постели. Она послушно переступала босыми ногами, словно во сне следуя за ним. Он коснулся ее щеки, и она прижалась к его ладони доверчиво, как брошенный щенок, жаждущий обрести хозяина, друга. Его рука скользнула по лицу девушки, опустилась ниже, по стройной шее к большому вырезу на рубашке, открывавшему тонкие ключицы. Девушка прикрыла глаза, чуть отступила и, взявшись за подол, потянула рубашку через голову. Волосы рассыпались, покрывая волной плечи и грудь. Кисти рук, лицо и шея, загорелые от работы на солнце, резко контрастировали с белым телом, еще не набравшим женскую стать, но уже распускающимся, как бутон цветка. Олег привлек ее к себе, и она прильнула к его груди, прерывисто и часто дыша. Он почувствовал твердость ее молодой груди, ощутил упругость кожи, и поневоле желание дрожью прошло по телу, налилось, отяжелело в бедрах. Ведун погладил ее лицо, коснулся полураскрытых губ, она неумело ответила на поцелуй. Он опустил ее на постель, и девушка легла, вверяя ему себя, покорная и безропотная. Олег встал возле лавки на колени, прижался губами к груди, ощущая, как твердеет сосок. Она всхлипнула, лихорадочно обхватила его голову, стала гладить его лицо, плечи. Середин прилег подле нее, желая слиться с этим молодым, полным сил и вожделений телом. Исчезли все страхи: рядом была женщина, не единственная, но желанная. Его подхватил вихрь ласок, чутких прикосновений, горячего дыхания.

Она застонала, когда он осторожно вошел в нее, с неожиданной силой сжала в объятиях. Боясь причинить боль, он продолжал ласкать ее, шепча на ухо бессвязные нежности, и она сама вдруг подалась бедрами ему навстречу, вскрикнула, прижалась лицом, всхлипывая от короткой боли. Они двигались в едином ритме, помогая друг другу, словно желая раствориться без остатка, объединиться телами и жить, как одно целое. Радужные круги перед глазами, снова ее крик, теперь уже радостный: ей открылся новый мир, полный наслаждения, неги и радости отдавать и приносить блаженство…

Они лежали рядом, не в силах пошевелиться, утомленные и пресыщенные, словно после затяжного праздника. Наконец девушка коротко вздохнула, приподнялась на локте, заглядывая ему в лицо. В глазах ее блестели слезы благодарности. Он улыбнулся ей, погладил по плечу, ощущая под пальцами нежную, чуть вспотевшую кожу. Она легко коснулась губами его лица, провела пальцами по груди. Олег прикрыл глаза, чувствуя покой и расслабленность.

Девушка встала, подхватила с пола рубашку. Он залюбовался ее стройным телом. Возле двери она оглянулась на него, словно запоминая…

Скрипнула дверь. Зашуршали по полу шаги.

— Не знаю, сволочь я или благодетель, — сказал Олег, — но это было здорово.

— Будет еще лучше.

Середин подскочил на лавке. Над ним стояла старшая дочь Стояна. Усмехнувшись, она резким движением сорвала рубашку.

— Ква… — потрясенно сказал Середин.

Кто-то упорно тряс его за плечо. Олег приоткрыл один глаз. В полутьме зарождавшегося утра над ним стоял Невзор. Одетый, умытый, готовый к дороге.

— Кончай ночевать.

— Ох, — Олег потянулся, потер кулаками глаза, — это был сон или явь?

— Это была жизнь, ведун, и она продолжается. Вставай, нам пора.

Середин быстро оделся, вышел из избы. Занималось утро, туман, рассеиваясь, отползал через поле в лес, будто прятался там до вечерней зари. Возле хозяйского дома их поджидал старший сын Стояна — Ждан. На плече у него висела туго набитая котомка, на поясе — короткий меч.

— Я вас провожу — одни не выберетесь, — хмуро кивнул он.

Между срубами он вывел гостей к льняному полю, затем к пасеке. Там уже начинался лес, еще темный, не проснувшийся, загадочный. Середин оглянулся. Показалось ему — или и впрямь две девичьи фигурки застыли, подняв руки в прощальном жесте. Туман полз клочьями, играл тенями, искажал увиденное.

— Догоняй, — буркнул Невзор, исчезая в лесу.

Олег поправил перевязь через плечо и шагнул следом.

Ждан вел их по едва заметной, почти не различимой тропинке. Иногда он поднимал ладонь, призывая к вниманию, сворачивал и обходил какое-то место на тропе. Недоумение Середина развеял Невзор, указав в зарослях бузины натянутый самострел. Стоян отгородился от мира серьезно, так просто не достанешь.

Они шли весь день. Парень знал лес, как свой огород, и не сбавлял темпа, даже продираясь сквозь кустарник или пролезая под поваленными стволами, образовавшими, казалось, непроходимый бурелом. Невзор, не отставая ни на шаг, следовал за ним, и Середин взмок, как лошадь после скачки, едва поспевая за спутниками. Остановились только раз, возле ручья — присели, перекусили хлебом и мясом, которые Ждан достал из своей котомки. Олегу хотелось разговорить его, узнать, каково ему, молодому парню, живется в лесной глуши, но тот отделался скупыми односложными ответами. Под вечер, когда Середин уже не чуял под собой ног от усталости, вышли к реке. Провожатый кивнул на светлеющую сквозь кустарник воду, коротко сказал:

— Уборть. Дальше сами пойдете. — Он передал Невзору котомку: — Здесь харчи, мать собрала.

— Хорошо, спасибо, что проводил, — ответил Невзор, принимая у него снедь. — А скажи, не знаешь ли такую деревеньку: Змеешка?

Парень наморщил лоб, поскреб в затылке.

— Вроде, не слыхал, — неуверенно сказал он, — я ведь дальше реки и не ходил. Один раз только, и то не в эту сторону, а за Припять. Девку скрали ночью и домой, — он улыбнулся, вспоминая.

— Ну, там еще три озерка…

— А-а, так бы и сказал, — просиял парень, — мне отец сказывал, когда ладились за девками. Есть маленькое селение на том берегу. Выше по течению пойдете. Недалече. Увидите ручей — он из тех озер течет. Идите вдоль него, там близко.

— Спасибо, — кивнул Невзор, — будьте здоровы.

— И вам спасибо, — Ждан вдруг улыбнулся во весь рот, — счастливый путь.

Он исчез в подлеске бесшумно, как привидение. Ни кустик не шелохнулся, ни ветка не хрустнула.

— Вот лешак, — одобрительно пробормотал Невзор, — ну, что, будем переправу искать?

Берега и дно речушки были болотистые, так что на поиски брода время решили не тратить. Середин отыскал в камышах упавшее дерево, они разделись, пристроили одежду среди сучьев и, толкая ствол перед собой, переплыли на другую сторону. Противоположный берег оказался песчаным. Олег снял с дерева одежду, толкнул ствол в реку. Дружинник поспешно одевался, стоя на пологом берегу.

Довольно скоро они бодро шагали вдоль реки, то и дело вспугивая обустроившихся в кустах птиц. По берегу тянулись заросли ракиты и вербы, окаймляя хвойно-лиственный лес. Преобладали ели, ольха, осина, попадались и могучие дубы. Последние высились в гордом одиночестве, накрывая широкой тенью землю, не давая взойти молодым побегам. Мох укрывал корни, выпирающие из земли, землю вокруг усыпали желуди. Встречались следы кабанов, косуль.

В густом малиннике впереди путники услышали треск валежника и не сговариваясь свернули к берегу поближе — не иначе медведь обирал последние ягоды. Уже совсем стемнело, когда впереди послышался шум ручья. Он бежал, глубоко прорезав землю, скрываясь кое-где под корнями елей. Олег опустился на колени, напился. Невзор, присев рядом на корточки, черпал воду ладонью. Здесь же решили заночевать, чтобы с первыми лучами солнца двинуться вверх по реке. Поели пирогов, запивая их водой из ручья, затем поднялись чуть повыше, под раскидистый дуб. Невзор привалился к толстому стволу спиной, Олег улегся на мох, подложив под голову котомку. Листья перешептывались над головой, падали на землю желуди, глухо стукая в мягкую моховую подстилку.

Среди ночи Олега разбудило громкое сопение и хрюканье. Он потянул саблю из ножен, но Невзор остановил его, подхватил с земли увесистую корягу и, примерившись, что было силы запустил ее в кусты. В кустах раздался визг, ветки затрещали, перепуганное животное бросилось прочь. Еще долго слышалось в лесу его негодующее хрюканье.

— А если б это был секач? — спросил Олег.

— Полезли бы на дерево, — беззаботно ответил Невзор.

Ручей вывел их прямо к озеру, обросшему камышом. Невзор огляделся и показал на протоку на противоположном берегу.

— Озера сплетены навроде листа заячьей капусты, — объяснил он, — нам туда.

Огибая лесом топкие, заболоченные подходы к озеру, они пошли вперед. Утро выдалось ясное, хотя и прохладное. Вода в озере отливала зеленью: то ли зацвела, то ли донная трава была близко к поверхности. Кое-где желтели, слегка покачиваясь, кувшинки. Утиный выводок рассекал зеркальную гладь с уверенностью бывалых мореходов; подросших за лето птенцов было уже не отличить от взрослых птиц, только оставшийся кое-где среди перьев пушок выдавал, что вылупились они только весной.

С небольшого холма путники увидели все три озера: почти одинаково круглые, они смыкались краями, а перемычка придавала им форму, действительно похожую на листок заячьей капусты на тонком стебельке. Едва ли не касаясь воды бревенчатыми стенами, на перемычке стоял небольшой сруб. Ошкуренные бревна были светлые, темная пакля, забитая в стыки, издали казалась неряшливыми щелями, оставленными нерадивыми строителями.

— Вот и дошли, — негромко сказал Невзор.

— А вон, наверное, Змеешка, — указал Середин вправо, где под лесом притаилась обнесенная тыном деревенька.

Они спустились с холма, скользя сапогами по мокрой от росы траве. Высоко в небе, под редкими, будто застывшими облаками, носились стрижи, над водой летали стрекозы, вились мошки, рыба плескалась, выхватывая из воздуха добычу.

Изба казалась нежилой: пустые окна, выходящие на перешеек между озерами, слепо пялились на путников, дверь подпирал заостренный с обоих концов оструганный кол.

— Ты уверен, что она здесь? — негромко спросил Олег.

— Говорили, сюда перебралась, озера-то приметные, — пожал плечами Невзор. — Подождем покамест. Если что — в селении спросим. Местные должны знать, кто в округе живет.

По узкой полоске земли, отделявшей жилище от воды, они обошли избушку. Сзади за слепой стеной дома стояла небольшая постройка чуть выше человеческого роста, утоптанная дорожка сбегала от низенькой двери к озеру. Две старые ивы склонились над домиком, словно прикрывая его от солнца и дождя. Гибкие ветви переплелись, образовав что-то вроде навеса. Здесь берег был песчаный, в прозрачной воде плавали упавшие узкие листья, сновали мальки. Водяные паучки разбежались, прочертив гладь длинными тонкими ножками, едва тень Невзора упала на воду. Олег заглянул в строение.

— Баня, — сообщил он, прикрывая дверь. — Не мешало бы попариться, если хозяйка разрешит. Может, в дом войдем?

— Не надо, — поморщился Невзор, — Велена, ежели не в настроении, слов не подбирает. Моего приятеля, помню, так обложила, когда без спросу на двор зашел, что он полдня не свой ходил, а уж если в избе нас найдет… — Невзор махнул рукой. — Посидим у порога, может, объявится.

Они присели возле двери на двух бревнах. Середин снял перевязь, потянулся.

— Искупаться, что ли? Припекать начинает.

— Вода уже остыла: ночи холодные. — Невзор вздохнул. — Скоро осень, а я все маюсь, как шатун.

— Ты уверен, что Велена поможет?

— Надеюсь.

Солнце било в глаза бликами от воды, ветерок совсем затих. Середин почувствовал, что еще немного, и он заснет прямо здесь, у порога незнакомой женщины. «Это, пожалуй, будет невежливо», — решил он. Встал, встряхнулся.

— Пойду, освежусь. А то в сон клонит.

— Смотри, водяной утянет.

— Чему быть — того не миновать.

Он разделся позади избы, ступил в воду. Она и правда была холодной. Прыснули из-под ног мальки. Раздвигая плавающие листья, Середин зашел по грудь. Тело в воде казалось зеленоватым, как у русалки.

— Олег Середин — русалка, — пробормотал он, — без хвоста, но с …м-м… что за бред в голову лезет, — подивился он сам себе, вдохнул воздух и шумно нырнул, сложив руки над головой.

Сразу исчезли все звуки, мир вокруг был желто-зеленый, солнечные лучи копьями пронзали воду, истончаясь и пропадая в сумраке глубины. Середин скользил вдоль колышащихся водорослей; пузырьки, срываясь с губ, щекотали лицо. Он сильно греб, чувствуя под ладонями упругость воды, ощущая в себе принадлежность к этому спокойному, бесшумному миру, где все происходит беззвучно, будь то рождение или смерть. Бесшумно сидит в засаде щука, бесшумно кормится карась: неслышный бросок из засады — и вот уже жертва, истекая темной кровью, бьется в зубах хищника. Русалки играют, переплетаясь прекрасными телами, где-то здесь водяной: зеленая борода колышется, мутные глаза полуприкрыты. Он наблюдает за русалками, любуется, выбирает. «Интересно, как он их пользует? А если б я стал русалкой? Ха, это было бы весело! Ведь если по своей воле — то, наверное, будешь таким, как при жизни. Тление не затронет, раки и сомы не будут рвать разлагающуюся плоть, а русалки примут, как своего собрата. Надо только не бояться, а вдохнуть поглубже, вздохнуть, наполнить легкие и дышать этой чистой водой…»

Крест, давно пульсирующий на запястье под повязкой, стал обжигающим, и Середин пришел в себя. Легкие горели, руки от недостатка кислорода сделались ватными, бессильными. Он рванулся к поверхности, с ужасом понимая, что не доплывет — зеркало воды, пронзаемое солнечными стрелами, было высоко над головой. Так высоко, что казалось мутным, засиженным мухами окошком. Стискивая зубы, Олег глотал слюну, пытаясь отсрочить неизбежный вздох, когда сознание уже не управляет телом, когда глоток воды кажется желанным глотком сладкого воздуха и губы сами раскрываются в тщетной надежде наполнить тело жизнью…

Ведун вынырнул, хватая воздух и воду широко раскрытым ртом, раскинулся на поверхности мертвой медузой. Грудь ходила ходуном, сердце билось в ребра, словно желало вырваться наружу, голова шла кругом, а перед глазами плясали разноцветные искры.

Постепенно дыхание успокоилось. Середин, потряс головой, выливая воду из ушей. Почувствовав, как от холодной воды по телу начинают бегать мурашки, он повернул к берегу…

Под ивами стояла стройная девушка в светлом сарафане, подпоясанном высоко под грудью. Лицо ее пряталось в тени нависших над берегом ветвей, волосы цвета темного золота свободно спадали на грудь. Опустив руки и чуть склонив голову к плечу, незнакомка спокойно смотрела на него. Середин провел ладонью по лицу, пригладил волосы и не спеша поплыл к берегу.

Немного бледное лицо девушки имело правильные черты, чуть выпирали высокие скулы. Слегка раскосые глаза казались темными, но, подплыв поближе, ведун понял, что это густые ресницы бросают на них свою тень.

Ткнувшись руками в песок, Середин понял, что слишком засмотрелся на незнакомку. Он подался назад и встал. Вода доходила до пояса.

— Здравствуй, — сказал он. — Ты, наверное, Велена?

Она шагнула из тени ивы, помолчала, все так же пристально рассматривая его.

Крест успокоился, обжигающая руку пульсация прекратилась, но грел он сильнее обычного. Олег обратил внимание, что босые ноги женщины мокрые, будто она вышла из воды. Глаза, зеленые, как крыжовник, продолжали в упор изучать его, словно он являл собой нечто невиданное в здешних краях. На вид ей было около двадцати лет.

Олег посмотрел вниз и отступил поглубже — вода была прозрачная, как стекло.

— А ты скромный, — молвила она.

Голос у нее был невысокого тембра, тон спокойный, уверенный. Что-то в ее речи выдавало, что русский язык для нее не родной.

Середин поежился.

— Мы искали вас.

— Кто — мы?

— Я и Невзор.

— Невзор? Он здесь?

— Вы, что же, не видели его с той стороны избы?

Она опять промолчала, оглянулась.

— Зачем он здесь?

— Лучше он вам сам скажет. — Олег уже порядком замерз, а Велена, судя по всему, уходить не собиралась. — Позвольте мне выйти.

— Я тебе мешаю? — усмехнулась она кончиками полных губ.

— В принципе, нет, — обозлился Середин, — если интересно — можешь смотреть.

— Было бы на что. — Велена повернулась к нему спиной.

Олег выскочил из воды, запрыгал, натягивая кожаные штаны на мокрые ноги.

— Так что нужно Невзору? Мне казалось, у нас все ясно.

— Иди, поговори с ним. — Олег накинул куртку, подхватил сапоги. — Чего меня пытать?

Велена обернулась, посмотрела ему в лицо. Она была высокая — конечно, по местным меркам, — статная, с полной гордыни осанкой. Он увидел, как в глазах ее зажигаются и тут же гаснут янтарные искры. Темные зрачки затягивали, словно речной водоворот. Середин тряхнул головой, прогоняя наваждение.

Они обошли избу. Велена ступала впереди, и ведун залюбовался ее тонкими щиколотками, ее легкой, невесомой походкой. Казалось, будто трава удерживает ее над собой, не позволяя ступить на землю.

Невзор, сидя на бревне, терпеливо строгал ивовый прутик, постепенно очищая его от коры. Услышав шаги, он обернулся. Прут выпал из его пальцев, дружинник вскочил, подался к Велене. Она замерла, потом быстро подошла к нему, подняла ладонь, предупреждая возможные слова.

— Помолчи. — Она коснулась пальцами его подбородка, заглянула в глаза, провела ладонью по начавшей отрастать шерсти на голове. — Кто это сделал?

Невзор нервно сглотнул ком в горле.

— Верша.

— Почему?

— Почему? — Невзор невесело хмыкнул. — Потому что ты ушла, потому что я полюбил другую.

— И ты пришел просить меня о помощи?

Волкодлак опустил голову.

— Больше просить некого, — глухо сказал он.

— А твой друг? — Велена обернулась к Олегу, и ведун опять почувствовал, как его затягивает водоворот ее глаз. — Думаю, он тоже кое на что способен.

Середин покачал головой.

— Здесь я бессилен. Заклятие на волкодлака может снять только тот, кто его наложил, или человек одной с ним крови. Твой брат исчез, и мы пришли к тебе.

— Если было заклятье, — едва слышно проговорила Велена. — Проходите в дом, — распахнула она дверь, — в печи каша, хлеб, а мне надо подумать.

— Над чем? — угрюмо спросил Невзор.

— Над тем, как тебе помочь, а не над тем, стоит помогать или нет, — с вызовом ответила она. — Я на тебя зла не держу: все сгорело.

— Прости.

— А-а, — махнула рукой знахарка, — что было — быльем поросло.

Внутри изба Велены показалась просто дворцом: деревянный, чисто вымытый пол поскрипывал под ногами; в углу небольшая беленая печь с каменным дымоходом; стол и лавки светлого дерева, по стенам пучки трав, продолговатое металлическое зеркало — вещь вообще невиданная в крестьянском хозяйстве.

Дымчатая кошка, вылизывавшая лапу на столе, зашипела, увидев Невзора, и сиганула в окно. Олег поставил в угол саблю, присел за стол. Волкодлак раскрыл котомку, стал доставать снедь — завтракали они на рассвете, и подкрепиться не мешало.

— Чистенько живет, — заметил Середин, осматривая помещение.

— У нее всегда так. Я помню, чуть не каждый день полы скоблила — я у них долго после сшибки с печенегами лежал.

Возле печи, на лавке сушились травы. Некоторые Середин знал: зверобой, тирлич, мать-и-мачеху, кочедыжник, сон-траву, лопухи, но большинство видел впервые. Здесь же были разложены корешки, листья, несколько крупных шишек.

— Она только травы ведает, или..? — полюбопытствовал Олег.

— По-моему, не только. Малуша сказывала, что Велена кровь может остановить чуть ли не взглядом, падучую вылечить. Скотина ее слушалась, а один дурачок деревенский якобы видел, как она с птицами разговаривает, с деревьями обнимается. Давай, садись, доедим гостинец.

Середин подсел к столу.

Велена пришла, когда они уже закончили трапезу. Невзор, угрюмо глядевший в окно, встрепенулся. Опустившись за стол, Хозяйка подперла ладонями лицо, и Олег отметил, что руки у нее явно не крестьянские, не огрубевшие от работы. Пальцы тонкие, кожа нежная, белая.

— На вечерней зорьке пойдем в лес, — сообщила Велена, — а пока отдыхайте.

— Спасибо тебе, — Невзор поднялся, поклонился в пояс, — спасибо за…

— Рано еще спасибо говорить. Тебя как зовут? — спросила она Середина.

— Олег.

— Выйди со мной, поговорить надо.

Они отошли от избы по перешейку. Солнце грело, словно чувствуя, что скоро осень, спешило насытить землю теплом. Жужжали пчелы, добирая нектар из последних цветков девясила, стеной стоявшего на опушке. Середин провел правой рукой крест-накрест по глазам — этот предохранительный жест, блокирующий психо-кинетическую энергию, он почерпнул у Ворона. Не по душе ему было, что перехватывает дыхание и слабеют ноги при взгляде зеленых глаз Велены.

«Правда, может, она мне просто нравится? — подумал он. — Таких женщин здесь я еще не встречал. Ну, вот и проверим».

Остановившись, Велена повернулась к нему и требовательно посмотрела в глаза. Олег напрягся, но… Да, красивая женщина. И только. Ее брови слегка приподнялись. Середин позволил себе улыбнуться уголком губ. «Ишь, как смотрит. Нет, действительно, очень красивая женщина. Осанка просто царственная, стройная шея, высокая грудь, бедра как раз по-моему вкусу — в меру полные. Интересно, как она в постели…»

— А мысли ты прятать не умеешь? — вдруг спросила Велена, слегка прищурившись.

Олег почувствовал, что краснеет.

— Что ты хотела узнать о Невзоре? — быстро спросил он, мысленно заключая голову в матовое стекло. Мутное стекло, скрывающее не только то, что за ним прячется, но даже свет или тьму, если они есть в душе. Обычная защита от энергетических вампиров. И вдруг стекло дало трещину. Середин прямо-таки физически ощутил, как змеистая линия пробежала по его защите сверху донизу.

— Не надо, — попросил он, сдаваясь, — ты сильнее. Пока сильнее, — добавил он, уже про себя.

— Хорошо, не будем друг друга испытывать. Давно ты с Невзором?

— Дай подумать. С середины Липеца.

— Больше месяца, — прошептала Велена. — Он пил кровь человека?

— При мне нет, хотя и пытался.

— Как это случилось?

Середин рассказал ей о схватке с разбойниками на болоте. Она слушала внимательно, нахмурив брови, затем решительно кивнула, что-то выяснив для себя.

— Почему ты не попытался снять заклятие?

— Я не знал, каким образом твой брат обратил его, — пожал плечами Середин, — кроме того, мне кажется, дело не в заклятье.

— А в чем?

Олег замялся. Ему не хотелось высказывать догадки, не имеющие подтверждения, но Велена требовательно смотрела в глаза.

— Есть у меня ощущение, что твой брат в случае с Невзором не при чем, или почти не при чем. Его подругу он, возможно, обратил, но не его…

— Договаривай! — повысила голос Велена, и зеленые глаза сверкнули янтарными искрами.

— Твой брат лишь пробудил то, что дремало в Невзоре с рождения. Он не помнит отца — только мать. Мне кажется, здесь и таится разгадка.

— Ты полагаешь, что Верша только разбудил…

— Да.

Велена задумчиво опустила голову. Вода возле берега всплеснула, и показалась острая мордочка с хоботком. Упитанный выхухоль выбрался на берег, посмотрел черными глазками на знахарку. Она присела на корточки, пальцем подтолкнула к нему поближе ползущую по берегу пиявку. Зверек обнюхал ее, проворно подхватил в зубы, быстро-быстро прожевал и опять посмотрел на девушку. Она протянула руку, и выхухоль, словно кошка, потерся головой о ее пальцы. Темно-серая шерстка лоснилась на солнце, черный нос тыкался в ладонь Велены.

— Ну все, иди, — сказала она.

Зверек фыркнул, развернулся и без всплеска ушел под воду.

Девушка поднялась, отряхнула ладони.

— Если все так, как ты говоришь, ему никто не поможет, и ты напрасно мешал ему насытиться кровью.

— Возможно, и напрасно, но смотреть на это было бы очень неприятно, поверь мне. Пусть делает, что хочет: пьет кровь, ест печень врага, — но не в моем присутствии.

— Я все-таки хочу попробовать снять заклятие. Пойдешь с нами? Здесь, в лесу, есть подходящее место.

— Пойду, — согласился Олег.