Основной отряд «гладиаторец» и ведьмачка догнали только метров через пятьсот. Стараниями Ивана спотыкающимся и раздраженно ворчащим путникам удавалось поддерживать более-менее бодрый темп ходьбы. Инари вновь заняла свое законное место во главе процессии, а Глеб, которому за день уже поднадоело служить арьергардом, хотел слегка потеснить Петровича. Однако его попытки были пресечены Князем на корню, и парень опять поплелся в хвост отряда — пасти молодых.

Теперь их путь лежал по открытой местности. Слабохолмистая равнина заросла высокой густой травой, по которой за этот год еще ни разу не проходилась коса сельского жителя. Деревья почти не встречались — так, отдельные кучки по три-пять калек. Их не то, что рощицами, лесопосадками назвать язык не поворачивался. Сгущались сумерки, и сгущались куда быстрее, чем хотелось бы путешественникам. Справа над самым горизонтом догорали последние отблески заката, слева наползала ночь, зажигая на небе первые звезды. По дальним лугам тянулись призрачные белесоватые полосы — садилась роса, забирая из воздуха дневное тепло. Окрестные просторы, не несущие на себе ни малейших признаков цивилизации, навевали жутчайшую депрессию и ощущение собственной ничтожности и затерянности в бескрайнем враждебном мире. В довершение всего за спиной опять завыли хоулеры, куда ближе, чем раньше. Дрожащий вой то почти стихал, то вновь усиливался, перемежаясь злым визгливым лаем. Инари, помнится, советовала в случае чего лезть на деревья… А что, интересно, делать, если их догонят сейчас, посреди чистого поля?

Словно уловив невеселые мысли Глеба, топающий впереди на расстоянии вытянутой руки от него Степаныч вдруг обернулся и на полном серьезе сказал:

— Передай дальше: все в порядке, осталось недолго.

— Кому? — не понял прикола парень. Он был завершающим в цепочке, позади — только примятая трава. Хоулерам, что ли, ему покричать?

— Без понятия. Мне сказали передать дальше, ну, я и передаю.

«Недолго» в понимании Инари — Глеб отчего-то ни капли не сомневался, что это она попыталась подбодрить остальных, — растянулось аж на полтора часа. Небо на западе погасло окончательно, взошла луна, бывшая в третьей четверти. Таким огромным и ярким «гладиаторец» ночное светило еще ни разу не видел. Луна сияла не хуже прожектора, от путников по траве тотчас же протянулись угольно-черные тени, плоскую вершину закрывающего им обзор холма словно залило молоком.

Путешественники взобрались на холм: ведьмачка крупными мягкими прыжками, остальные — спотыкаясь и путаясь в мокрой от росы траве. Там Инари остановилась, поджидая замешкавшихся людей. Далеко внизу, у подножия холма, рыбьей чешуей серебрилась в лунном свете спокойная речушка, рассеченная надвое горбатым мостом, а на противоположном берегу чернели низкие дома и длинная лента забора, опоясывающего деревню.

— Тугреневка, — коротко сказала ведьмачка, для особо непонятливых ткнув пальцем в нужную сторону.

— А почему так темно? — встрял неугомонный Пашка. — У них, что, отбой в десять вечера?

По всей деревне и вправду не было заметно ни единого огонька: ни освещенных окон — но это хотя бы можно было списать на позднее время, — ни фонарей около домов.

— Нет, — в голосе ведьмачки проскользнула растерянность. — Не знаю…

Она, прищурившись, посмотрела на крыши домов, потом на свой перстень, потом снова на дома.

— Вроде, все тихо… Мертвая тишина, только эхо гуляет. Обычно здесь себя шумнее ведут. Ладно, не торчать же, как дуракам, у всех на виду. Пошли, поближе посмотрим.

Инари, поправив перевязь, заскользила вниз по склону, направляясь к мосту. «Гладиаторцы» последовали ее примеру. Кустов, запнувшись обо что-то, потерял равновесие и катился бы кубарем до самого берега Вогры, если бы Шурик не затормозил пролетавшего мимо него по своим делам зам директора. Благодарности от Кустова никто так и не услышал, зато Сергей Анатольевич долго обиженно сопел и отряхивался.

Тугреневский мост стал бы настоящей находкой для археологов, поскольку, если судить по состоянию, он вполне мог застать покорение Ермаком Сибири. Ремонтировали мост неоднократно, но, похоже, без особого энтузиазма: только прикрывая хаотично набитыми досками крупные дыры между иструхлявевшими, изъеденными червями бревнами. Все сооружение опасно покачивалось и поскрипывало под ногами проходивших по нему парней, грозя обрушиться в любой момент. Однако, несмотря на высказываемые вслух мрачные пророчества Степаныча, переправа прошла успешно.

Под аккомпанемент протяжных завываний «гладиаторцы» пересекли заливной луг, дальше им встретилась утоптанная тропинка, уводящая налево. Метров через двести тропа круто пошла в горку, по маковке которой тянулся забор, замеченный путниками еще с противоположного берега Вогры. Заборчик оказался нехилым: настоящий частокол из грубо отесанных кольев высотой метра в три. До сих пор подобные ограды парням доводилось видеть только в фильмах на исторические и псевдоисторические темы, но уж никак не в современных деревнях. По всей видимости, в Тугреневке не слишком доверяли всему, что находится за околицей. И после встречи с кикиморами и ослизнем, слушая рулады повисших у отряда на хвосте хоулеров, Глеб был солидарен с местными жителями. Пыхтя и отдуваясь, путники лезли на пригорок, подбадриваемые мыслью о скором окончании сегодняшних приключений, однако, как выяснилось, приключения пока только начинались.

Забор в Тугреневке был знатный, спору нет, но при ближайшем рассмотрении выявилась в нем одна незавершенность: на том месте, где по логике должны были бы находиться ворота, зияла здоровенная дыра. Ближайшие к дыре колья опасно покосились, некоторые из них были переломлены, как тростинки. Ведьмачка, зашипев, как разъяренная кошка, кинулась к полуразрушенному частоколу.

— Ничего себе… — охнул Петрович. — Кажется, кому-то очень хотелось выйти…

— Войти, — поправил его хриплый голос.

«Гладиаторцы» подпрыгнули от неожиданности — никто и не приметил в тени по ту сторону забора долговязую фигуру. Ну, может быть, кроме Инари, поскольку она единственная не проявила удивления, куда больше внимания уделив сломанным бревнам, чем первому разумному существу, встреченному ими за полтора дня. Зато очень удивились все остальные — если это и было упомянутое ведьмачкой «эхо», вид его впечатлял и вызывал уважение.

— Ну, ты глянь, — сдавленным шепотом произнес Тема. — Петр Первый отдыхает.

И то верно — роста незнакомец был выдающегося: Пашка свободно поместился бы у него под мышкой. Глеб был по плечо. Два метра десять сантиметров, навскидку определил «гладиаторец», а может, и все двадцать…

Незнакомец спокойно ожидал путников, опустив длинный меч с темным лезвием. На Сумеречной земле, кажется, любили вороненый металл. Инари провела пальцами по расщепленному надвое бревну, еле слышно чертыхнулась, потом что-то решила для себя и направилась к молча следившему за притихшей компанией неизвестному. Теперь нарушенный строй уже никого не волновал, а потому Глеб пошел следом за эльфийкой, ненароком положив ладонь на рукоять сабли. Мало ли что можно ожидать от вооруженного человека, встреченного в подобной глуши. Но, слава богу, обошлось без эксцессов.

— Здравствуй, Энар, — склонил голову незнакомец.

— Здравствуй, Хорт, — холодно отозвалась Инари. — Ты здесь сам по себе или с ликвидаторами?

— С отрядом.

— Насколько я знаю Михалыча, он просто так по окрестным деревням не гуляет. Что тут произошло?

— Гнолы, — коротко ответил собеседник.

— Гнолы?! — недоверчиво переспросила ведьмачка. — Только не рассказывай, что это они вынесли ворота.

— Нет. Нас встретили именно они. Приличная стая. Но до них здесь успел побывать кто-то еще, а гнолы уже пировали на объедках.

— Так кто ворота-то штурмовал? Или вы так увлеклись, что даже осмотреться не удосужились?

— Удосужились. По всей деревне полуразрушенные дома, выпотрошенные трупы и несколько раздавленных шакалов, попавшихся под лапу своему же хозяину. Я бы сказал, что получается какой-то из дьяволов. Вживую мы его, правда, не застали. Успел убраться восвояси.

— Невозможно, — отрезала ведьмачка. — Нэгин не покидают подземелий, если их не призывают. Вряд ли здесь кто-то настолько спятил, чтобы заняться вызовами.

— Один, похоже, покинул.

— Кто-нибудь из местных выжил?

— Нет.

Инари пробормотала что-то непонятное, но в голосе, каким это было сказано, угадывалась злость.

— Где остальные?

— В доме, — Хорт кивнул куда-то в темноту. — Те, кто еще жив. Прочих можно попробовать собрать по деревне по клочкам. Я думаю, людям не стоит находиться снаружи — всякое может приключиться. А там кое-кому пригодятся твои умения.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и, чуть прихрамывая, зашагал прочь, показывая дорогу.

— Пошли уж, — вздохнула ведьмачка, пожав плечами.

— Ты уверена? — засомневался Иван.

— Уверена. Под защитой стен ночевать лучше, чем на улице. А ликвидаторы — нормальные люди, несмотря на оригинальный внешний вид. Может, и к лучшему, что они поблизости оказались…

— Да ликвидаторы меня волнуют меньше всего, — признался Иван.

— А в чем тогда проблема?

— Во всем этом, — Иван обвел рукой чернеющие развалины домов и сараев.

— Понимаю. Мне жаль, что так произошло, правда. Тугреневка всегда была Светлой землей, мне и в голову не приходило, что что-то подобное может случиться. Но другого выхода нет, до утра вам все равно дальше дороги не будет, да и отдохнуть не мешало бы. А уж когда рассветет, тогда и решать будете, что делать.

— Если мы еще доживем до этого самого утра, — подал признаки жизни Кустов.

— Доживете, — заверила его Инари.

— А если хоулеры все-таки придут? — спросил Пашка. — Что тогда?

— Тогда их встретим мы с Хортом и ликвидаторы, которые тоже кое-что в охоте на зверя соображают. Так что не стоит унывать.

Дроу смолкла и махнула рукой, приглашая путников следовать за собой.

Стараясь держаться покучнее, отряд быстро — насколько позволяла разбитая сельская дорога с минимумом освещения — шел мимо осевших построек с провалившимися крышами. По сторонам старались не смотреть, чтобы не давать лишнюю пищу воображению, и без того уже в каждом кустике и деревце начинал мерещиться притаившийся в засаде плотоядный монстр. Внезапно Инари резко свернула к низкому длинному дому, пострадавшему несколько меньше своих соседей. Как она в кромешной тьме определила, что это именно то, что им нужно, осталось непонятным, но когда путники, спотыкаясь и поминая всех святых и богоматерей, перебрались через поваленный забор, Хорт уже поджидал их на ступеньках. Когда «гладиаторцы» подошли, мужчина три раза коротко стукнул в дверь. В темной и с виду нежилой пристройке к основному зданию с крохотными, как амбразуры, окнами послышалась возня, приглушенный матюгальник, затем тяжелая дверь распахнулась… и Тема с детской непосредственностью сказал: «Ой!», потому что прямо ему в грудь уставился неприветливый арбалет с положенным на тетиву болтом.

— Эй, ребята, вы полегче, — приподнимаясь на цыпочках и выглядывая из-за плеча Хорта, попросила ведьмачка. — Здесь народ мирный собрался.

— Санек, да это же амазоночка! — восторженным шепотом воскликнула темнота. — Вот кого, действительно, рад видеть этой ночью! А кто с вами?

— Люди. Неужто не видно?

— Да видно, конечно, что не вампиры и не зомби. А прикольно было бы — в компании двух ведьмаков-то… Ладно, заваливайте, парни!

Арбалет исчез. Хорт посторонился, пропуская «гладиаторцев» внутрь. Из темноты раздалось сдержанное приветствие — судя по всему, это вышеозначенный Санек подал-таки голос. Оставшийся не представленным владелец арбалета, как ни в чем не бывало, продолжал болтать.

— Вы уж тут поаккуратнее, а то без ноги остаться можно запросто. У здешних хозяев, я смотрю, сени использовались примерно, как наши балконы: все ненужное в них сваливалось. Делаете два шага вперед, и дверь будет по правую руку от вас.

— Давно здесь сидите? — поинтересовалась ведьмачка.

— Да часа три-четыре, наверное. Сначала, пока светло было, эти уроды мохнатые все вокруг шастали и принюхивались. Потом, вроде, исчезли, но к тому времени успело стемнеть, а улепетывать по темноте, таща за собой на хвосте стаю гнолов… неблагодарное это занятие, честное слово. Так что шеф решил куковать тут до утра, а Хорта отправил выяснять обстановку.

— Понятно…

Между тем Иван нащупал наконец-то дверную ручку, потянул ее на себя, потом, осознав тщетность усилий, толкнул. Тяжелая, разбухшая дверь с трудом подалась.

— Заходить будете, голову пригибайте, — лениво посоветовал каким-то образом сумевший различить его пасы Санек. — Косяки здесь не по нашим меркам делались.

Со второго толчка дверь распахнулась, из нее хлынул дрожащий свет, после кромешной тьмы показавшийся ослепительно ярким. Иван, щурясь, притемнил рукой глаза и оторопело застыл на пороге. Тема, не успевший вовремя среагировать, ткнулся носом в спину Князя.

— Входите, входите, ребята, — послышалось из-за двери. — Не надо привлекать лишнее внимание. Свет — он ночью далеко виден.

Взяв себя в руки, Иван все-таки зашел внутрь, за ним в узкий дверной проем торопливо просочились остальные путники. Вот тогда-то Глеб понял смысл слов ведьмачки об оригинальности ликвидаторов и причину замешательства Князя. Они попали в крохотное помещение с белеными известью стенами. Источником света здесь служили две восковые свечи, поставленные на массивный стол, застеленный скатертью с неровными краями. Воздух в помещении был тяжелым, в нем смешался запах пота и крови. Из темного угла на пришельцев с укором взирал Спас в тусклом бронзовом окладе. Вплотную к столу — ни к селу, ни к городу — стоял старинный пузатый комод. Глеб уже потом сообразил, что его туда передвинули специально, чтобы загородить единственное окно. Никак не меньше полкухни занимал привет от прадедов — натуральная русская печь. Справа виднелась задрапированная тряпьем дверь. В комнатке находилось четверо человек — все крепко сбитые мужики от тридцати и старше при камуфляже и банданах. На первый взгляд ликвидаторы походили на представителей отечественного спецназа, но только на первый. Потому что уже со второго взгляда камуфляж отступал на задний план, а в глаза начинали бросаться самодельные обрезы, арбалеты, кустарные мечи и целая куча амулетов, мелких шкурок и чешуйчатых кож, которыми ликвидаторы были обвешаны с ног до головы.

— Все, завязываю с алкоголем, — нервно хихикнул Пашка. Правда, не слишком громко: а то мало ли, еще обидятся…

Коротко стриженный, седой, как лунь, мужчина внимательно рассматривал вошедших людей.

— Семеро, — сказал он. — И все незнакомые лица. Значит, не местные. Ну, малыш, я в твоих талантах никогда не сомневался, но где ты ухитрилась по нынешним временам туристов отыскать? На Сумеречной земле или в Чернолесье?

— Около Бирючины, — пояснила ведьмачка, — загорающими возле «Газели». Их машину затянуло в блуждающую Дверь, и вот результат.

— Понятно. Сочувствую. И откуда же вы, господа?

— Объединение «Гладиатор», город Тула, — официально представился Иван.

— Тула? Знаем, бывали. Да, далековато вас закинуло. Не повезло. Хотя, это еще как сказать… Чтобы на просторах Сумеречной земли пересечься с ведьмаком, надо быть дьявольским везунчиком. Ну, добро пожаловать в Тугреневку, хотя, честно говоря, сегодняшняя ночь — не лучшее время, чтобы знакомиться с местными достопримечательностями. Меня звать Владимиром, но вы не особо радуйтесь, поскольку того медведя, что справа от вас сидит, тоже Володькой кличут. А потому, чтобы не путаться, я по статусу своему буду Михалычем, а он просто Вован. Если же налево посмотрите, то прямо перед вами будет Игорек, а за шкафом в засаде сидит Ленька — он у нас сама скромность, интеллигент до мозга костей, в чем мы сегодня на практике убедились…

Коренастый «интеллигент» с жидкими, выгоревшими до рыжины волосами и землистого цвета физиономией, по виду больше смахивающий на основательно побитого жизнью гопника, только фыркнул.

— Можешь сколько угодно издеваться, — просипел он, — но трех гнолов я завалить успел до того, как меня подрали…

— Не спорю, а перед этим прочитал им целый трактат о правилах этикета и о том, что каннибализм — это плохо, — невозмутимо отвечал ему Михалыч.

— Да вы присаживались бы, мужики, где место найдете, — не обращая внимания на зарождающуюся между шефом и Ленькой перепалку, предложил Вован. — Михалычу только волю дай, он хоть всю ночь по ушам ездить будет. По началу это, конечно, поднимает настроение, но в итоге надоедает до смерти. Вы вот лучше скажите: когда там снаружи ходили, нигде помеси гориллы и гиены не видели?

— Мы там вообще никого, кроме Хорта, не видали, — отозвалась ведьмачка, с видимым блаженством устраиваясь на вытертом паласе.

— А… Нет, это немного не то, хотя отдаленное сходство прослеживается. Что ж, отсутствие новостей порой само по себе хорошая новость.

— Рано радуетесь. Одну плохую новость мы вам можем подкинуть.

— Ну-ка, ну-ка? — насторожился Михалыч, разом забыв про вредное влияние интеллигенции на подрастающее поколение.

— У нас на хвосте со вчерашнего дня повисла стая хоулеров. Если они не потеряют следа на болотах, то еще до утра окажутся в деревне.

Вован хлопнул себя по колену.

— Вот! Я же знал, что не к добру у меня бок ныть начал. И не говорите потом, что шестого чувства не бывает.

— Сначала гнолы, а теперь еще и хоулеры… — задумался Игорек, отскребая запекшуюся на щеке кровь. — Кто в статистике шарит? Какие у нас шансы продержаться до рассвета?

— Шансы-то нормальные, — ответил ему Михалыч. — Только хоулеры тебе не мертвяки ходячие, чтобы дневного света бояться. Сами не разбегутся, придется бить. А там уже все зависеть будет от их численности. Ладно, чего сейчас гадать… может, они и вправду где-нибудь свернут по дороге? Вот вернется Хорт, послушаем, что он скажет. А сейчас лучше отдохнуть, пока возможность есть.

Тема была закрыта. Иван по требованию шефа ликвидаторов начал представление своей команды, стараясь не отстать от Михалыча в остроумии. Инари вытащила интеллигента-гопника из темного угла поближе к источнику света и силком заставила его снять превратившуюся в лоскуты рубаху. Ленька заворчал, но повиновался.

— Неужто так, как есть, нельзя было подлатать? — жалобно спросил он, с трудом двигая левым плечом.

— Можно, — согласилась ведьмачка. — Только с одним условием: вросшие в раны тряпочки вырезать будешь сам и без местного наркоза.

— Эй, ну зачем сразу так кардинально? Нет, значит, нет. Я же не спорю…

Ленька кое-как справился с лохмотьями, под которыми оказались грубые самодельные бинты, насквозь пропитавшиеся кровью. Так вот куда подевалась половина скатерти со стола… Инари только покачала головой и начала снимать повязки.

— Матерь Божья, ну, тебя и потрепало, батя, — охнул Петрович при виде того, что скрывалось под бинтами.

— Да ладно, — равнодушно отозвался ликвидатор, терпеливо ожидавший окончания неприятной процедуры. — Могло быть и хуже.

С тем, что могло быть, никто спорить не стал, но даже в нынешнем состоянии Ленька представлял собой зрелище не для слабонервных. На груди и боках ликвидатора чернели глубокие раны, левая ключица из выпуклой стала вогнутой, с самого же плеча кожу словно содрали вместе с клочьями мяса, а на обоих предплечьях остались борозды от клыков. Позеленевший Шурик уставился на потрескавшуюся известку ближайшей к нему стены — только бы не видеть ран. По-видимому, пацану снова вспомнился островок с кикиморами. Тема сочувственно вздыхал — после ослизня он тоже считал себя ветераном Сумеречной земли.

— Ты в рукопашную, что ли, с ними схватился? — удивилась Инари.

— А что делать оставалось? — последовал закономерный вопрос. — Обрез стрелять не желает, поскольку вокруг такой могильный туман плавает, что хоть топор вешай. Меч сломался. Кол, из забора выдранный, тоже долго не прожил. Пришлось за нож браться… Хорошо Хорт подоспел, а то снаружи было бы на один наш труп больше.

— Сколько же ваших заели?

— Двоих. Макса и Темрика. Жалко парней, но с другой стороны если посмотреть, мы еще легко отделались.

Глеб зябко поежился. Ленька с Инари обыденно рассуждали о таких вещах, которые у нормального человека просто не укладывались в голове. С высоты своего восьмилетнего бойцовского опыта «гладиаторец» все равно не мог представить, как можно наяву, а не во сне, выйти против стаи зверей даже с мечом в руках, а уж тем более с ножом. Если только совсем пути к отступлению не остается, как у них на болоте получилось…

Между тем Вован давно уже с интересом косился на саблю, висевшую на поясе Глеба.

— Можно глянуть? — дозрел он наконец.

— Конечно.

Глеб вынул оружие из ножен и передал ликвидатору. Тот взвесил клинок в руке, проверил на прямизну, осмотрел елмань и с завистью вздохнул:

— Хороша… Сама в дело просится. Ее бы только заточить и ведьмакам отдать, чтобы заклинания он-морате начитали. С Кавказа привезена?

— Нет, — усмехнулся Глеб. — Сам делал.

— Да ладно мозги пудрить, — не поверил ликвидатор. — Или ты оружейник?

— Пришлось стать. Заготовку, конечно, у кузнеца заказывал, но в божеский вид лично приводил. Лезвие сводил, рукоять с гардой и яблоком сажал. Зато получилось боевое оружие. По рельсе бить можно — не ломается и зарубок не остается.

— Ну, насчет боевого не знаю… Кого ей убить можно? Если только прицельно по голове стучать, и то с первого раза не получится.

— Так мы же не на зверя ходим. Сражаемся мы с людьми, и противника у нас убивать и калечить как раз не полагается.

— А… так вы из этих… ну, как их… забыл, — Вован наморщил лоб. — Есть такие маньяки, которые в старых костюмах, кольчугах там, шлемах разгуливают и мечами машут. Они, что ли?

— Ага, — на полном серьезе подтвердил Пашка. — Мы — именно те самые маньяки. Кольчуги, правда, на болоте остались ржаветь, но мечи мы спасти успели.

И парень любовно погладил по гарде Зеленую Ярость.

— Я видал подобное один раз, — ударился в воспоминания ликвидатор. — Сам-то я из Питера. У нас неподалеку есть замок настоящий, еще из тех времен. В него даже специально приезжают фильмы снимать! А сейчас там каждое лето рыцарский турнир устраивают. Ну, во всяком случае, три года назад еще устраивали. Знаете, небось.

— Выборгский Замок, — обрадовался Глеб. — Конечно, знаем такой. В прошлом году мы туда ездили. И в этом году собираемся, если гром с неба не грянет.

— Стоит, значит, еще… А я там был как раз перед тем, как нас в эту дыру отправили. Отпуск отгуливал. Ну, мы с братом взяли с собой его домашних: жену и дочку, только тещу оставили квартиру сторожить, и махнули в Выборг на неделю. Там и в самом городе есть на что посмотреть, и в крепость ходили. Мне больше всего массовая свалка понравилась, когда на узких улицах куча ваших стенка на стенку сходится. Только одного не пойму: каким же психом нужно быть, чтобы в такое месиво полезть?

— А что тут особенного? — удивился Глеб.

— Как что? А если по голове огреют, или руку сломают? Чего смеешься-то?

— Слушай, не обижайся, конечно. Но вы тут с такими монстрами общаетесь, что не о сломанных бы руках волноваться. У нас-то хоть голову не отгрызут, а здесь запросто могут.

— Не преувеличивай, — отмахнулся Вован. — Сумеречная земля не так страшна как на первый взгляд кажется. Гнолы не каждый день стадами ходят, да и хоулеры раз в год по обещанию появляются. Обычно если и бывают проблемы, то мелкие: навок из заброшенного дома выкурить, серебрянку потравить или зомби перестрелять. А опасности — ее и в большом городе хватает. Можно дорогу на красный свет перебегать и под колеса угодить, можно на машине в аварию попасть, а можно с оравой оглоедов повстречаться, которым глубоко пофигу, кто ты такой: русский, еврей или хачик. Даже наоборот, к хачику эти скинхеды доморощенные не полезут, потому что за его спиной сила. А русских бить можно: их редко кто прикрывает. Нет, порой я даже благодарен начальству за то, что меня сюда заслали. И воздух свежий, и нервы покрепче стали…

Он вернул саблю Глебу.

— А у вас с оружием напряженка, я смотрю, — посочувствовал тот.

— С мечами-то? Да нет, сейчас не так сильно ощущается. Поначалу, конечно, сюрприз был, когда мы закинулись сюда по всем правилам: с автоматами, винтовками, гранатами, рациями и «Уралом», на котором должны были передвигаться по местности, и к вечеру того же дня выявляется нонсенс, в который там, наверху, до сих пор не врубились. Могильным туманом он называется. Во, по глазам вижу — знаешь, что это за дрянь.

— Знаю. От него ни спички, ни зажигалки не срабатывают.

— Да, если бы только они, жизнь была бы прекрасна. Хуже то, что при определенной густоте могильного тумана порох перестает взрываться и просто превращается в серу. Кроме шуток, сам видел! Держу щепотку пороха, а он из серого становится желтеньким и пахнуть начинает соответственно. Чем становится соляра, не знаю — не проверял. Но моторы машин здесь работают с перебоями, а временами совсем сдыхают. Так что спустя неделю мучений мы загнали наш транспорт в гараж, где он и ржавеет до сих пор, автоматы с винтовками развешали по стенам, а сами начали привыкать к прелестям средневековой жизни и налаживать контакты с местным населением. Они-то нам и помогли освоиться. Народ здесь к местным чудесам природы оказался привычен, самострелы делать и мечи ковать не впервой — заодно и нас обучили. А наши штабные до сих пор, когда вспоминают, шлют сюда патроны коробками и соляру для «Урала». Ну, соляре-то мы применение быстро нашли: ей серебрянку хорошо опрыскивать. Дохнет моментально. А с патронами хуже. Ими у нас уже полкладовки забито, так что время от времени приходится устраивать субботники по уменьшению запаса винтовочных патронов путем их потрошения и увеличению посредством этого запасов пороха.

— Так зачем вам порох-то, если все равно ничего не стреляет? — удивился Тема.

— Ну, почему так сразу «ничего»? Обрезы видите? Они, конечно, не первостепенное значение имеют, но иногда ими не воспользоваться грех. Чаще всего против кожанов или ослизней. Эти слабенькие, достаточного количества могильного тумана притянуть не могут.

— Дробью валите или пулями серебряными? — встрял Степаныч.

— Солью. Она их разъедает просто обалденно…

Пока основная часть «гладиаторцев», а вместе с ними Петрович и насупленный Кустов выслушивали лекцию Вована на тему «Особенности жизни обособленных групп населения в условиях Сумеречной земли», Инари подлатала Леньку и принялась за припухшие багровые полосы на физиономии Игорька. На протяжении неторопливого процесса исцеления, ликвидатор все разглядывал перепачканную мордочку эльфийки, и в особенности подсохшую уже ссадину.

— Это ты на болоте так окунулась? — поинтересовался он, наконец. — По самые уши учухалась.

— А то, — усмехнулась ведьмачка. — Шли днем, было жарко, а из воды поблизости одна ржавая лужа. И что мне делать оставалось?

— Да я все понимаю. Но зачем же было об корягу прикладываться? Можно и поаккуратнее нырять…

— Учту на будущее.

— А если серьезно, что случилось-то?

— Две мучимые бессонницей кикиморы проплывали мимо.

— Среди бела дня? — удивился Ленька.

Сам факт существования кикимор, насколько мог судить Глеб, здесь никого не поражал.

— Среди бела дня, — подтвердила Инари. Она уже оставила Игорька в покое и теперь занималась кровоподтеком на виске Михалыча. Шеф ликвидаторов жмурился, как пригревшийся на солнцепеке кот.

— Малыш, кажется, я понял, как удостоиться твоего внимания, — засмеялся он. — Отныне буду спотыкаться и падать почаще.

— Как знаешь, Михалыч. Ты только о грабли не спотыкайся и на вилы не падай, а то ведь я могу и не успеть из Чернолесья вернуться…

— А Хорт тоже пару царапин получил, — как бы невзначай сказал Вован.

Ведьмачка на мгновение оторвалась от своего занятия и посмотрела на ликвидатора, сидевшего с видом невинного младенца.

— Смертельных? — уточнила она.

— Нет, вроде бы.

— Тогда переживет. У тебя самого как дела со шкурой? Цела?

— Обошлось. Тьфу-тьфу, — Вован поплевал через плечо и постучал себя по лбу.

— Вот и замечательно, — порадовалась дроу, возвращаясь на свое место неподалеку от Глеба.

— Ну, и как тебе здешняя компания? — тихонько спросила она у «гладиаторца».

— Впечатляет, — признался тот. — И впечатление остается благоприятное.

— Я же говорила, ликвидаторы неплохи для людей, на них можно положиться в случае необходимости.

— Слушай, а этот… Хорт, которого мы снаружи встретили, кто он такой? Тоже из ликвидаторов? Я бы сказал, что здесь он самая оригинальная личность, а остальным до него расти и расти.

— Нет, — наморщила нос Инари. — Хорт не ликвидатор. Он — ведьмак. Последний из Каер Морхен… ну, во всяком случае, я так думаю, что последний. Все остальные, кого я знала, уже мертвы.

— Каер Морхен?

— Ага. Это… В общем, это такое место, где обучали ведьмаков. Замок… Школа… монастырь… Не знаю, никогда не думала, как его лучше назвать по-вашему. Для нас «Каер Морхен» говорило само за себя.

— Понятно. То есть, ничего, конечно, не понятно, но это уже не важно.

— И все-таки странно, — не мог успокоиться Ленька. — Со вчерашнего утра все наперекосяк пошло. Кикиморы днем шастать стали, гнолы стаями бродят, дьяволы на Светлую землю лезут без приглашения. Я так думаю, неспроста все это! И тень та тоже неспроста была…

— Что за тень? — заинтересовался Шурик.

— Если б я еще знал. Часов в восемь утра… У нас с Максом как раз дежурство заканчивалось, когда базу что-то накрыло. Как будто туча пролетела по небу, хотя ни облаков, ни ветра тогда не было. На деревьях за забором и листика не шевельнулось, только ни с того, ни с сего похолодало ненадолго. А теперь самое интересное: помнишь, Инари, тот кусок горного хрусталя, что у нас на столе пылился?

— Как же не помнить, — отозвалась ведьмачка. — Я же сама вам его притащила по слезной просьбе Михалыча, которому он так и не понадобился.

— Так вот, этот хрусталь просто взял и растаял.

— В смысле, растаял? — не стерпел Кустов. — Улетучился, что ли?

— Нет, растекся лужей, как льдинка.

— Что?!? — подалась вперед Инари.

— Серьезно говорю, растаял, а лужица сразу затвердела. От стола ее еле отколупнули.

— Анорра ильмен… значит, это не только в Бирючине было?

Ведьмачка запустила пальцы в спутанную гриву волос и уставилась на вытертый половичок, сквозь ворс которого белели нити основы.

— Что «это»? — поинтересовался Игорек. — Ты, вообще, о чем?

— О том, что как раз часов в восемь, перед тем, как я на них, — Инари кивнула на «гладиаторцев», — наткнулась, в Бирючине всколыхнулась тьма. Да еще как всколыхнулась — словно огромная волна прокатилась и ушла дальше на восток. Собственно говоря, она-то и притянула к себе Дверь. Вскоре после этого по лесу расползлись слизли, а затем дали о себе знать хоулеры. Хотя, они могут быть просто совпадением, потому что, как минимум один выбрался из Чернолесья безо всяких магических причин и второй день шлялся по округе. Но получается, что волна и вас задела… С какой стороны шла тень? Не успели заметить?

Ленька насупился. На его физиономии отразился тяжелый мыслительный процесс.

— С запада, — уверенно сказал он в итоге. — Так ты думаешь, все дело во тьме?

— Пока даже думать не буду. Для начала дождусь утра и получше осмотрю окрестности.

Инари обхватила руками колени и затихла. В кухоньке раздавалось только мерное жужжание Степаныча, травившего Вовану, Петровичу и «гладиаторской» молодежи очередную байку из своего неистощимого запаса. Иван с Михалычем о чем-то приглушенно беседовали. Слов разобрать было невозможно, но Глеб ни капли не удивился бы, узнав, что Князь заключает с шефом ликвидаторов договор на поставку партии булатных мечей или облегченных доспехов по чертежам заказчика. Ленька забился обратно в угол между комодом и столом и, похоже, задремал. Игорек чистил ногти острием ножа и молча посмеивался, краем уха тоже слушая Степаныча.