По обычаю последних лет, после долгого домашнего обеда Каспар Фрай устраивал встречи со своими приказчиками. В летнее время он шел пешком до самой реки и там, в беседке недалеко от красильни, выслушивал отчеты работников. Те собирались в небольшом трактире, стоявшем по правую руку от южных крепостных ворот.

Гульбища и пропивание заработков в кабаках окрестные рабочие начинали ближе к ночи, а утром, чуть свет, мучаясь похмельем, они там же цедили пустой отвар. Остальное время трактир стоял почти пустой, лишь изредка привечая проезжих людей да таких, как Каспар Фрай, «чайных» заказчиков, тех, кто приходил в заведение переговорить по торговым делам и вовсе не брал вина, опасаясь по пьяной лавочке упустить свою выгоду.

В этот раз приказчики Фрая, как и положено хорошим работникам, пришли к месту встречи раньше него и теперь дожидались за пустым столом у окна. На улице было пасмурно, оттого на подпорных столбах трактира уже висели два потрескивающих масляных светильника.

Прислужник трактирщика, подросток лет пятнадцати, ожесточенно натирал воском деревянные кружки, сам трактирщик время от времени делал ему замечания, а иногда давал подзатыльник.

Когда скрипнула разбитая дверь и на пороге возник Каспар Фрай, приказчики тотчас же встали:

– Добрый вечер, хозяин! Доброго вам здоровья, – приветствовали они Каспара.

– И вам доброго здоровья, – сказал тот, проходя и усаживаясь за стол. – И вы садитесь.

Приказчики сели, заскрипели кожаными сумками, доставая усеянные кляксами свитки. Для прислужника это был знак, он тотчас сорвался с места, обежал прилавок и вынес приготовленный поднос с уже расставленными кружками, в которые была засыпана дорогая чайная трава.

Люди простые довольствовались лесными сборами, а чайную траву возили из далекого Лукума, что стоял на побережье теплого океана где-то на юге. Даже сама весть о существовании такого города дошла в Ливен всего лет пять тому назад. С тех пор и повезли оттуда душистое дерево, чайную траву и тонкий, словно сотканный из воздуха, шелк.

Подойдя к столу, прислужник осторожно расставил перед посетителями кружки; приказчикам достались простые – медные, а уважаемому в городе Каспару Фраю была подана серебряная. Прислужник убежал на кухню и скоро вернулся, неся обернутый в три слоя солдатского сукна медный полуведерный чайник. Развернув его на соседнем столе, он осторожно приблизился к тому, за которым сидели посетители, и наполнил кипятком их кружки, после чего почтительно удалился.

– Что у нас с капиролом? – спросил Каспар у Патрика, ведавшего делами в красильне.

– Капирольной смолы еще на два дня осталось, хозяин.

– На чистом складе в запасе сорок четыре фунта имеется, – сказал Луцвель, ведавший складом, где хранились краски, купорос, небеленая пряжа и холсты.

– Купцы котонские на капирол скидку хотят, хозяин, говорят, по два рилли четыре крейцера за фунт дорого для них. У Ваммера берут по рилли десять крейцеров, – сообщил Клаус, заведовавший складом готовой крашеной пряжи и льна, а также беленого и лощеного холста. Под капиролом приказчик подразумевал крашенную смолами пряжу.

– Ну так у Ваммера пряжа короткая, – возразил Каспар. – Но хорошо, скинь им четыре крейцера, скоро зима и капирол дешеветь будет. А что с пурпуром?

– Пурпуром мы только тонкий холст красим, поэтому еще недели на две хватит.

– Ты следишь за краской-то? Люди не поворуют?

– Слежу, хозяин, в сундуке держу под замком, а сундук в димпартаменте стоит и под замком висячим.

– Молодец, – кивнул Каспар, сдерживая улыбку.

Патрик был из деревни, во всем любил основательность и комнатку, где вел учет, называл «димпартаментом».

Минут за сорок все вопросы были решены, чай допит. Каспар попрощался с приказчиками до следующего дня и, оставив плату за все угощение, покинул трактир.