11
Ломая кусты с молодой листвой и сбивая с елок хвою, вдоль дороги двигались разъезды, то погружаясь в лес и спугивая зверей, то выбираясь на обочины в поисках следов людей. За ними по самой дороге двигался авангард короля Филиппа - кавалерийская сотня в зеленых мундирах. Мардиганцы взбивали копытами песок, звенела упряжь, обшитые тканью доспехи выглядели неброско, но были кованы из салмейской стали, секрет которой был привезен когда-то из дистанцерии Маркуса.
Неожиданно на дорогу перед авангардом выскочили всадники из разъезда и с оружием наголо помчались навстречу не ко времени появившимся путешественникам.
Впрочем, все тут же разъяснилось, это были свои - двое оставшихся от сотни лазутчиков.
Гвардейский сержант из авангарда подоспел следом и осадил мардиганца возле дрожащего ганнцина - легкой лошадки лазутчиков и прочих курьеров.
– Что с ними? - спросил он разъездных.
– Один уже помер, ваша милость. - Кавалерист указал на обвисшее в седле окровавленное тело лазутчика. - Второй - жив.
– Жив я, жив, доставьте меня к королю, - потребовал второй лазутчик, зажимая рану на плече.
– Может, забинтовать руку-то? - предложил сержант, видя, что лазутчик близок к обмороку.
– Ничего, сдюжу, сначала - к королю!
Однако предплечье ему все же перевязали, пропитав бинт перегонным вином и дав отпить пару глотков. С непривычки лазутчик закашлялся, но сержант засмеялся и хлопнул его по спине тяжелой рукой:
– Зато теперь точно не окочуришься!
Для сопровождения раненого сержант отрядил из авангарда троих гвардейцев, и они понеслись навстречу армии короля, придерживая лазутчика, чтобы тот по слабости не сверзся с лошади и не убился.
Через полторы мили они выехали к небольшой речке, через которую как раз переправлялась армия.
Филипп и его друг детства граф де Шермон наблюдали за тем, как пехотинцы помогают лошадям вытаскивать на берег возы, в то время как кавалеристы перетягивали намокшие подпруги.
Король спешил скорее пройти до границы, чтобы не дать герцогу Ангулемскому времени на подготовку. О том, что Ангулемский уже знает о его намерении, Филиппу было известно, однако известно ему было и то, что армия герцога долго находилась без движения и маневров.
Теперь следовало перехватить «холодную» армию Ангулемского как можно раньше, это гарантировало не только победу, но и минимальные потери. За время долгой борьбы за трон Филиппу Бесстрашному пришлось пережить с десяток больших и малых сражений, поэтому в свои неполные двадцать лет он располагал немалым опытом.
– Как думаешь, мы успеем пересечь границу? - спросил он де Шермона.
– Полагаю, это не главное, ваше величество. Нам важно прийти со свежими силами, а если и задержимся - не велика беда, Ангулемскому это уже все равно не поможет.
– А вы, генерал Бьорн, тоже так думаете? - спросило Филипп.
– Пока мы идем хорошо, ваше величество, скоро и без надрыва. Если кони уставать начнут или пехота станет носом клевать - дадим им отдохнуть.
– Да что же они не смотрят! - воскликнул король, указывая на соскользнувшее с тележной оси колесо. Воз завалился набок, в воду полетела поклажа, а возница с перепуга принялся хлестать лошадь.
Выручили пехотинцы, они достали колесо, вытолкали охромевшую телегу, и переправа возобновилась.
– А вот и королева! - воскликнул генерал Бьорн, завидев карету с королевскими гербами. Он скинул шлем и принялся салютовать мечом, его примеру последовали находившиеся рядом офицеры.
Филипп вздохнул. Ему не нравилось, что его мать, несмотря на возраст, остается не только предметом почитания подданных, но и подчеркнутого внимания и обожания всех мужчин-придворных.
Король не хотел, чтобы королева-мать отправлялась с ним в поход, но она настояла - Анна Астурийская умела говорить убедительно. И вот она здесь в дорожной карете с тремя фрейлинами, а еще с двенадцатью служанками, четырьмя пажами, тремя лакеями и шестью возами «с самым необходимым».
– Королева! Королева! - пронеслось по рядам промокших пехотинцев, и они стали торопливо сметать с себя грязь и тину - ну как ее величество выглянет из окна, а они в таком непотребном виде. Нехорошо.
Наемники-рейтары, хоть и не являлись подданными Рембургов, отсалютовали мечами карете Анны Астурийской, а их сотник ухитрился поднять на дыбы уставшую лошадь, лишь бы как-то выделиться.
Филипп покосился на де Шермона, тот не сводил взгляда с занавески, надеясь увидеть королеву, если она выглянет поприветствовать сына.
– Ну уж ты-то, мой друг… - осуждающе произнес Филипп.
– Что, ваше величество?
Пойманный врасплох, де Шермон принялся разбирать лошади гриву.
– Ей уже пятьдесят лет, - еще тише добавил. Филипп. - Я могу понять генерала Бьорна, у него никого нет и он в возрасте, но ведь ты молод, красив, у тебя прекрасное положение при дворе - ты лучший друг короля, де Шермон! Любая женщина упадет тебе в объятия.
– Мне не нужна любая… Ну то есть иногда они начинают надоедать. Вы же знаете, как прилипчивы эти графинечки с северо-востока, ваше величество.
– Да уж знаю, - улыбнулся Филипп.
На северо-востоке королевства земельные владения дворянства были небольшими, и дочки тамошних хозяев пускались на любые ухищрения, лишь бы попасть во дворец и найти себе богатого и влиятельного содержателя.
– Ваше величество, смотрите - гвардейцы из авангарда! - указал на всадников один из майор-баронов.
Гвардейцы спускались к реке, поддерживая лазутчика, которого от скачки сильно растрясло.
– Что такое, кто это? - строго спросил Филипп, выезжая навстречу.
– На дороге подобрали, ваше величество! - прокричал гвардеец, вытирая перчаткой пот. Несмотря на начало весны, погода стояла летняя.
– Как подобрали? Ты кто?
Второй гвардеец открыл флягу и щедро полил голову раненого водой. Тот встряхнулся, словно собака, обдавая брызгами и короля, и де Шермона, но никто не стал обижаться, видно было, что дело нешуточное.
– Ваше величество! Не смогли мы пробиться - один я вырвался, остальных ангулемские порубили.
– Так ты лазутчик? - начал понимать король. Уходившая на задание сотня состояла сплошь из добровольцев, отличных стрелков и крепких рубак, на которых он опирался в войне за трон, а этот - последний, был бледен и едва держался в седле, его рукав был окровавлен.
– Лазутчик, ваше величество, из сотни Рудгера.
– Почему не получилось - расскажи!
– Поначалу все было хорошо, мы и просеку в балке вырубили, чтобы пролететь как по тракту… Так и пролетели мимо заслонов… Шатер издалека было видно, и десяток гвардейцев, что пытались нас задержать, мы легко смяли. Потом за нас полусотня «зацепилась», да так терзать стали, что Рудгер крикнул, чтобы все, кто мог, к шатру скакали. Вот и прорвались десятка четыре… я-то еще раньше упал, но все видел. Наши из арбалетов ударили, но герцога гвардейцы пешие закрыли и эти, в шляпах…
– Гизгальдцы, - подсказал генерал Бьорн.
– Так точно! Многие ранеными попадали, но устояли и удар наших трех дюжин приняли. Как в стену, ваше величество… гвардейцы с пиками - в каре, не подступиться. Тут уже и конные в тыл ударили, и дело кончено было… Я подхватился да на попавшуюся лошадь прыгнул, со мной еще один ушел, по той же балке проскочили, но он на дорогу уже мертвый выехал.
– Генерал, распорядитесь, чтобы его в обоз отправили, к костоправам.
– Разумеется, ваше величество.
Король выбрался из седла и оставил лошадь конюшенному, де Шермон последовал его примеру.
– Жаль сотню, - признался Филипп. - Люди были - один к одному, проворные.
– Гвардейцы Ангулемского оказались проворнее.
– То-то и оно. - Король вздохнул, поправил ножны с тяжелым боевым мечом. - А вот с графом Паристо вышло и с братьями фон Кордерами.
– Не всегда такое удается, - успокаивающим тоном произнес де Шермон и покосился на карету королевы.
Она остановилась шагах в пятидесяти, и подбежавший к окну лакей выслушивал какие-то распоряжения королевы.
– Мы разобьем его в открытом бою, ваше величество, у нас превосходство в силе.
– В этом я не сомневаюсь. Мои мысли уже далеко, за границами герцогства.
– Придет время, доберемся и далее, - согласился де Шермон. - Может, и к дистанцерии руки протянем.
– Меня больше влечет юг, - признался Филипп. - А столицу я думаю перенести в Ливен.
– Вы ведь грозились сжечь его, ваше величество, - усмехнулся де Шермон.
– Сжечь - это пустое. Ливен крупный и богатый город, хорошая опора для броска на юг… Хотя, будь у меня два Ливена, один бы я точно сжег.
Король резко обернулся и заметил, что де Шермон смотрит в сторону кареты королевы.
– Это невозможно, де Шермон! Ты поставил целью всерьез рассердить меня?
– Нет, ваше величество, вы же знаете, как я ценю ваше расположение, - с улыбкой ответил королевский приятель и низко поклонился.
– Ах мерзавец, - покачал головой тот и направился к лошадям. Армии следовало продолжать движение.
