Глава 95
После полумрака камеры и темных коридоров, во дворе тюрьмы Каспар зажмурился от яркого солнца. Свежий морозный воздух опьянил его, ноги подкосились, но упасть ему не дали, Углук и Фундинул подхватили командира под руки.
Вокруг что-то происходило, боясь открыть глаза, Каспар слышал голоса, топот копыт, быстрые шаги и звон шпор.
– Кто здесь? – спросил он.
– Это свои, ваша милость! – пояснил Фундинул.
– С вами что, целая армия?
– Гвардейцы королевы, – подсказал Углук.
«Гвардейцы королевы, – повторил про себя Каспар и не поверил услышанному. – Наверное, я сплю…»
– А это и есть тот самый Каспар Фрай?! – прозвучал совсем рядом чей-то громкий властный голос.
– Так точно, ваше сиятельство! – подтвердил гном. – Он самый, только ослаб малость…
– Давайте его на телегу! Капитан Рольен, организуйте охрану, чтобы с ним ничего не случилось, да позовите лекаря – пусть осмотрит! Будет обидно, если он умрет по дороге…
Каспар приоткрыл глаза и взглянул на генерала из-под ладони – он показался ему гигантом на рослом жеребце.
Подбежали четверо гвардейцев и, подхватив Каспара на руки, перенесли на телегу, на другую уложили еще нескольких доходяг, что томились в темницах, – как оказалось, замок, Тарду был почти пуст.
– Мы сейчас придем, ваша милость! С вами останется Слизень и эти ребята, – сказал Углук. – Мы на берег пойдем – корабли сжечь надо, да и посчитаться кое с кем.
– Да, посчитаться кое с кем! – подтвердил Фундинул, и они выбежали со двора, чтобы присоединиться к группе гвардейцев, отряженных генерал-графом для разорения стапелей.
Из конюшни замка вывели полдюжины лошадей, Каспару полегчало, и он сел, свесив ноги с края телеги. Приставленный к нему сержант озабоченно на него покосился.
К суете, что царила во дворе тюрьмы, прибавился новый шум – по ступенькам крыльца сгоняли нескольких пойманных тюремщиков, – Каспар невольно стал приглядываться к их лицам и, к своему удивлению, узнал дорфа Иппона! Он очень изменился: осунувшееся лицо, мешковатый сержантский мундир. Среди конвоирующих его солдат оказались Рыпа и Свинчатка. Увидев Каспара, они подбежали к нему и принялись трясти за руки, радуясь, что хозяин жив.
– Мы знали, хозяин, что вы им не поддадитесь! – кричал Рыпа.
– Вот радость-то, – повторял Свинчатка, утирая набежавшую слезу.
– Ну-ка приведите мне вон того, в сержантском мундире, – сказал Каспар, и они с готовностью выхватили из группы пленных указанного человека.
Иппона подвели к Каспару, тот улыбнулся ему, как старому знакомому, тем самым лишив вердийца последних капель мужества. Иппон рухнул на колени и стал умолять Каспара пощадить его.
– Не убивай, прошу тебя! Я тебе пригожусь, Каспар Фрай! Когда-нибудь я тебе обязательно пригожусь!..
– Чем ты мне пригодишься? – холодно поглядев на Иппона, спросил Каспар.
– Ну… хотя бы тем, что могу доставить тебе то, что ты искал.
– А что я искал?
– Золотую Латку!
– Золотую Латку? – Каспар соскочил с телеги на мостовую. – Ты хочешь сказать, что можешь доставить ее мне?
– А это стоит моего помилования?
– Стоит, – уверенно кивнул Каспар.
– А не соврешь?
– Не совру, эта вещь действительно нужна мне.
– Хорошо, Каспар Фрай, я тебе верю… Я тебе верю…
Иппон трясущимися руками стал открывать висевшую на поясе суму. Сержант-гвардеец и еще один солдат шагнули к нему, опасаясь, не вынет ли он какое-нибудь оружие. Но вердиец достал всего лишь небольшую тряпицу и, развернув ее на ладони, показал Каспару.
– Вот она, Фрай, бери ее – она твоя.
– А это точно она? – на всякий случай спросил Каспар, хотя сам уже понял, что вещь настоящая – по краю крохотной кротовой шкурки пробежали золотые искорки, и это был знак подлинности. Бережно взяв артефакт, он аккуратно завернул его в тряпицу и убрал за пояс.
Иппон поднялся с колен и ждал решения своей судьбы.
– Хорошо, – сказал Каспар. – Пока будь рядом со мной, когда мы тронемся в путь, ты спрячешься в замке.
Послышался топот – возвращалась группа, посланная на разорение стапелей. Над берегом уже поднимались столбы черного дыма, это горели недостроенные корабли и бараки, где жили освобожденные теперь рабы. Все они пришли к замку вслед за своими освободителями.
В седлах позади подбросивших их гвардейцев прибыли счастливые орк и гном. Углук вновь красовался в своем неизменном шлеме и с позеленевшим двуручником в руках, а Фундинул сиял от счастья, вернув не только топор, но и не менее оберегаемый чехол к нему.
Вместе с гвардейцами с берега вернулся генерал-граф Мираншон. Каспар в плотном окружении пеших гвардейцев поспешил ему навстречу:
– Ваше сиятельство, позвольте высказать просьбу?
– А?! – На лице генерала виднелись следы копоти, он не удержался от того, чтобы не поучаствовать лично в поджоге кораблей. – Просьбу? Говори свою просьбу.
– Одного из вердийцев надо бы оставить в живых.
– Зачем? – удивился генерал.
– Он будет надежным источником сведений для тайной канцелярии его величества о делах в вердийских землях.
– Да что толку от простых тюремщиков?
– Это не простой тюремщик… – Каспар шагнул к генералу ближе, и тот невольно нагнулся к нему в седле. – Это особа, приближенная к вердийскому конвендору.
– Ты откуда знаешь?
– Он сопровождал меня сюда и показывал во дворце в Тыкерье.
– Вот как? – Генерал выпрямился. – Хорошо, который из них?
– В сержантском мундире.
– Ага, вижу. Как на корове седло. Ну ладно, едем! – И уже громче, чтобы слышали остальные, генерал крикнул: – В колонну станови-и-ись!
Каспар вернулся к телеге и, поймав напряженный взгляд Иппона, сказал:
– Иди спрячься в замке.
– Да, конечно…
Иппон попятился, опасливо поглядывая по сторонам – вдруг в последний момент ему выстрелят в спину. Но ему никто не помешал, все были заняты лихорадочными сборами.
– Ваша милость! – воскликнул, подбегая, Лакоб.
Они обнялись, и Лакоб посторонился, пропуская молодого гнома. Каспар удивленно на него посмотрел, потом перевел взгляд на сияющего от гордости Фундинула.
– Твой сын, Фундинул?
– Да, ваша милость. Хорош?
– Такой же крепкий, как его отец. Как же тебя зовут, молотобоец?
– Одигул, ваша милость, в честь мамы. Она – Одигортум, что означает – «камень», а я Одигул – каменный.
– А где же ваша мама?
– В Котоне осталась, – опечалился Одигул.
– Ничего, скоро вы с ней встретитесь.
– Пора ехать, ваш милость! – напомнил Каспару один из приставленных к нему гвардейцев.
Каспар и его бойцы запрыгнули на телегу, возчик дернул вожжи, и телега в сопровождении охраны поехала прочь с тюремного двора.
Когда хвост вытянувшейся колонны удалился ярдов на триста, Иппон спустился во двор и тщательно проверил, мертвы ли все возможные свидетели его предательства. Лишь поняв, что гвардейцы никого не пощадили, он оставил опустевший Тарду и вышел на дорогу через поваленные ворота.
Однако и он оказался не последним оставившим замок. Едва шаги вердийца затихли, из-за сорванной створки конюшенных ворот выглянул мессир Кромб. Увидев распростертые окровавленные тела, он метнулся к ним с проворностью голодного шакала, но, обежав одну за другой все жертвы, погрустнел. В последнее время ему совершенно не везло, вот и здесь не оказалось ни одного раненого, а стало быть, снова оставалось лишь собрать те остатки жизни, что еще тлели в этих остывающих телах.
– Это еще не конец, Фрай! – погрозил колдун вслед ушедшему конвою. – Мы еще встретимся, это еще не конец!
