Старые боевые товарищи удивленно уставились друг на друга, не веря, что встретились в таком неподходящем месте после стольких лет разлуки.

– Углук, я глазам не верю, как ты исхудал! Зеленая шкура да кости, сушеная лягушка, честное слово!

Фундинул подошел ближе, орк хлопнул его по плечу:

– Экий ты стал широкий, коротышка! Ты теперь в ширину больше, чем в высоту! И живот появился!

– Что поделать, годы не делают нас моложе.

– Тут ты прав, – согласился орк, с умильной улыбкой глядя на гнома.

– Давай присядем.

– Давай.

Они сели на край стапеля.

– Сколько же мы не виделись? – спросил Углук.

– Лет двенадцать, как раз с последнего похода в Синие леса.

– Ох, мы там и развлеклись, помнишь?

– Да уж такое не забудешь, – покачал головой гном и погладил длинную, чуть тронутую сединой бороду. – Ты как сюда попал?

– С обозом шел, в охране. На нас как навалились…

– И что, ты дал себя связать? Никогда не поверю.

– Я-то не дал, да вино само меня связало. Вечером на привале напились, очнулся уже в кандалах.

– Не впервой тебя вино подводит, помнишь, как в Котоне дело было? Там ты через это вино в кутузку попал, а здесь – в неволю.

– А ты-то как? Малой рассказывал, заманили вас?

– Получается так. Видишь, и вина не пил, но на посулы да авансы попался, дурак старый… – Гном вздохнул. – И топор мой забрали.

– Не Риттарс случайно? Такой высокий бледный парень в куфее медвежьей?

– Он самый. Сказал, в его коллекцию трофеев.

– Мой добрый меч тоже в его коллекции оказался.

– Твой меч? Он же ни разу не чищенный, чего ворюга позарился?

– Оттого и позарился, я, говорит, такого неухоженного оружия никогда не видел, будет у меня в коллекции… Ничем не брезгует, сволочь.

Тут подвезли материал, и обе артели принялись за работу. Когда закончили, прозвучал обеденный гонг, и работники потянулись к большому парящему котлу, где варилось крепко пахнущее рыбой варево. Помимо небольшого количества пшена оно состояло из всего того, что можно было найти на берегу океана. Водоросли, моллюски, крабы и битая штормом рыба – в пищу невольникам годилось все.

Работники выстроились в две очереди, одни – за просяным хлебом, другие – за похлебкой, потом менялись местами.

Фундинул с сыном и Углук расположились вместе.

Гномы, не сговариваясь, сдвинули свои миски в сторону орка, Одигул оставил себе только хлеб, а Фундинул отдал старому товарищу и хлеб тоже.

– Эй, а как же вы? – забеспокоился орк.

– Не переживай, я давно уже не ем этой бурды, – отмахнулся Фундинул. – Да и Одигул редко больше ложки съедает, он на берегу промышляет, за день так наедается, что к вечеру его этими крабами тошнить начинает.

– А ты чем живешь? Вон и живот у тебя через ремень свешивается.

– Приспособился тут обувь чинить, я ж на все руки мастер. Предложил одному надсмотрщику сапог залатать, у них тут хороших обувщиков – по пальцам перечесть. Тот согласился, а я ему колодки поправил, носочки вздернул и рантик из кованки медной выделал, потом углем да жиром натер, они заиграли, как жемчуга! Он как увидел свою бывшую обувку, так куда спесь вердийская подевалась – благодарить меня стал, руку жать, а потом принес каравай белого хлеба. Вот уже две недели ко мне со всего берега ходят обувь чинить, все, что ни попрошу, приносят. Я и с работы пораньше ухожу, потому как есть на то указание здешнего управляющего.

– Да, – торопливо прожевывая хлеб, согласился Углук, – с твоими руками брюхо пустым не будет. Ты молодец. А я пьяница и обжора.

– Я-то думал, ты в Ливене обретаешься, под присмотром его милости Каспара Фрая.

– Так и было, – подтвердил орк, вычищая кусочком хлеба остатки жидкого навара. – А потом заскучал от спокойной жизни и подался на новую службу. Ничего особенного, там драка, тут драка, но все как-то несерьезно, даже по лбу как следует ни разу не получил. Не то что с его милостью. С ним-то весело было, раз – и болт в брюхе!

Орк и гном негромко засмеялись, теперь об этом можно было и пошутить, но в тот раз, когда такое случилось, Углук выжил только благодаря мессиру Маноло.

– Эх, а хорошо бы сейчас снова встать под знамя его милости, – вздохнул гном. – Мы бы этих проходимцев… – Он осторожно покосился на охрану. – Мы бы их враз в море скинули.

– Дай срок, может, еще и скинем, – серьезно пообещал Углук. – Как там твой Шустрик-Быстрик поживает?

– Не поживает уже, околел.

– А чего так?

– Чернила выпил, – вмешался Одигул. – Две меры, а они на волчьей ягоде были настояны.

– Да, жаль скотинку. Боевой был мул.

– На-ра-бо-ту! На-ра-бо-ту, бестельники! – стал кричать Ваулис, ударяя билом в гонг. Работники спешно заглатывали остатки скудного обеда и спешили к стапелям. Тем, кто был не слишком проворен, полагалось десять плетей.