Глава 44
Каспар открыл глаза и увидел сводчатый закопченный потолок, это место было ему незнакомо. Чуть повернув голову, он обнаружил узкое стрельчатое окно, откуда в комнату попадал свет, и сидевшего на стуле Лакоба – вооружившись иголкой с ниткой, он чинил прогоревшие штаны.
– Лакоб… – позвал Каспар. «Сержант» обернулся, и на его выбритом лице появилась улыбка.
– Очнулся, ваша милость!
Он подошел ближе и, положив на лоб Каспару ладонь, удовлетворенно кивнул.
– Вчера вечером, ваша милость, ты в такой горячке был, что я думал, до утра не доживешь. Но вот – обошлось.
– Мы сюда вчера приехали? – начал вспоминать Каспар.
– Да нет, ваша милость, сегодня четвертый день прохлаждаемся.
– Ух ты… – Каспар растерянно заморгал. – А я ничего не помню.
– А драку на постоялом дворе помните?!
– Драку помню и как этот… рукосуй штырем меня угостил – тоже помню.
– Штырь-то не простой был, а с ядом из прогорклого рыбьего жира.
– Разве такой бывает?
– Самый простой из жгучих ядов, – авторитетно подтвердил Лакоб.
– А потом чего было?
– Побили мы их, и бежать, тебя на телегу положили, в беспамятстве ты был и лицом черен. Я тебя перевязал, но толку было мало, кровь в ране пузырилась, сворачиваться никак не хотела. Вот только прошлую ночь яд из тебя дымом вышел.
– Как это – дымом?
– Обыкновенно, белый дым поднялся облаком да и развеялся.
– Что еще было по дороге?
– Чудища на нас напали жуткие. – Сообщая об этом, Лакоб перешел на шепот и выпучил глаза. – Лица печеные, рваные, ланзаппами себя называли.
– Чего хотели?
– Нашей погибели.
– И что – отбились?
– Какой там! – Лакоб вздохнул. – Если бы ты мечом их главного не срубил, там бы все остались.
– Я? Мечом? – поразился Каспар. – Но я ничего не помню. Ты же сказал, я лежал на телеге без памяти.
– Вот именно, – согласился Лакоб, медленно надевая заштопанные штаны. – Ты лежал безжизненный, почерневший и вдруг поднялся, выпростал из-под одеял свой меч и бросил его в мерзкого ланзаппа. Меч срубил мерзавцу голову, и обезумевший конь унес его прочь, без головы.
– А потом? – спросил удивленный Каспар, готовый к тому, что Лакоб рассмеется и скажет, что все выдумал.
– Остальные вороги количеством до полусотни сейчас же разбежались. Видать, вся их сила и храбрость на предводителе держалась.
– Ланзаппы… Меня об этом и трактирщик спрашивал. Говоришь, лица у них печеные были?
– Да, ваша милость, как будто жгли – да не дожгли, рубили – да не дорубили.
Каспар помолчал, осознавая услышанное. Четыре дня! Он провалялся здесь четыре дня!
– Лакоб, мы в Ноэле?
– В Ноэле, ваша милость, в гостинице «Козье счастье».
– Хорошее название.
– Название-то хорошее, а вот цены… – Лакоб вздохнул.
– Что, много дерут?
– По пять крейцеров за сутки, грабеж!
Каспар улыбнулся, по ливенским меркам это были сущие копейки.
– А деньги-то нашел?
– В твоем кошеле, ваша милость, ты уж извини. – Лакоб развел руками.
– Все правильно, Лакоб. – Каспар провел рукой по подбородку. – Мне бы побриться, я тогда сразу выздоровею.
– У меня обломок есть острый, я им всегда бреюсь, даже по глине хорошо идет.
Каспар кивнул. Небогатые люди, которым на мыло денег не хватало, брились с помощью жидкой глины.
Откинув одеяло, Каспар обнаружил, что на нем одна только повязка, да и запахом ударило таким, что перехватило дыхание.
– Дык четыре дня ты сюда прямо все и делал, ваша милость, и потел, и все прочее. А одежу я сразу снял да и выбросил, вся от крови ссохлась да погорела – не об чем горевать.
– Вода имеется?
– А как же, теплая даже. Я лакею здешнему еще с утра заказал нагреть и пару чистую приготовил – штаны да рубаху, в телеге нашел. Правда, врать не стану, для другого случая берег, не знал, что ты поправишься.
– Понимаю…
Каспар поднялся, ноги предательски задрожали, однако он сделал шаг, другой и почувствовал себя увереннее.
– Вот и тазик, ваша милость, становись. – Лакоб предусмотрительно выдвинул из-под кровати медный таз. Опираясь на стену, Каспар встал в него, Лакоб взял со столика серый кубик мыла, поднес к носу и шумно втянул воздух.
– Вот ведь выдумали ароматы какие.
– И обломок для бритья, Лакоб, – напомнил Каспар.
– Сейчас подам…
