Глава 41
Каспар толкнул крепкую, изрядно прокопченную дверь и, первым войдя в зал, огляделся. Высокий побеленный потолок был покрыт копотью, стены – тоже, должно быть, камин, что располагался у главной стены зала, не имел хорошей тяги. В остальном же здесь было неплохо – столы, стулья, довольно большие окна – два затянутых слюдой, а одно даже застекленное, роскошь для этих мест немалая.
В воздухе висел запах жаркого и кислого пива, видимо, совсем недавно здесь были гости.
– Надо поискать трактирщика! – громко объявил Рыпа. – Котлета, айда со мной!
– Пошли, – сразу согласился тот.
– А ты, хозяин, садись и жди, сейчас мы их подгоним.
– Ну-ну… – Каспар опустился на стул, с удовольствием вытягивая ноги. Опиравшийся на палку Бабушкин Звон со стоном сел на стул возле двери. Красавчик и Свинчатка устроились за столом с Каспаром, они обменивались заговорщицкими взглядами и улыбались.
Каспар заметил это. На заговор было непохоже, но, возможно, они собирались разыграть его?
Вдруг раздался приглушенный женский крик.
– Вы слышали? – Каспар вскочил на ноги, а Красавчик и Свинчатка расхохотались во все горло.
Каспар бросился на кухню, оттуда в соседнее помещение – кладовку, за которой оказались жилые комнаты хозяев. Распахнув дверь, он застал Рыпу за «работой» – одной рукой вор зажимал рот поваленной на кровать женщине, а другой торопливо задирал на ней юбки. В углу, испуганно вытаращив глаза, стоял ее муж, он не мог пошевелиться, поскольку Котлета держал у его горла острие меча.
– Прекратить немедленно!
– Хозяин, я быстренько! – пролопотал Рыпа, пытаясь навалиться на свою жертву.
Каспар ударил его по заду ножнами. Рыпа взвыл от боли и скатился на пол, тут же позабыв про все желания. Поймав на себе строгий взгляд хозяина, Котлета торопливо убрал меч.
– Хозяин, мы тебе денег хотели сэкономить, – пояснил он, пожимая плечами. – Чего этих чумовых жалеть?
– Идите в зал…
Почесывая зад и с опаской поглядывая на Каспара, Рыпа по стенке обошел его и выскочил из комнаты, за ним так же быстро убрался Котлета. Было слышно, как в кладовке он что-то схватил и потащил добычу по полу.
«Мешок какой-то», – подумал Каспар и, поглядев на перепуганных хозяев, сказал:
– Не бойтесь, вас никто не тронет, все, что нам нужно, это еда и немного отдыха. Деньги у меня есть…
С этими словами он вынул из-за пояса кошелек и потряс им, чтобы звон монет развеял страх трактирщика.
– Вы… ланзаппы? – спросил тот, отделяясь от стены.
– Нет, – покачал головой Каспар, стараясь не смотреть на оголенные ноги жены трактирщика. Наконец она тоже пришла в себя и, одернув юбки, вскочила.
– У вас у всех лица как у ланзаппов! – выкрикнула она с обидой и отчаянием.
– Мы всего лишь люди, – пожал плечами Каспар, он не знал, кто такие ланзаппы.
– Хорошо, пусть так, – согласился трактирщик, расправляя просторную рубаху. – Идите, я сейчас все вам принесу. У меня есть жареные куры, на вечер готовил, гости должны прийти. Но я успею новых нажарить. И навар густой из свиных ножек, и каша овсяная, и пиво холодное…
– Ну ладно, – сказал Каспар и. повернувшись, вернулся в зал.
Все воры испытующе на него уставились, а Рыпа от нетерпения заелозил на стуле.
– Ну что, хозяин, как кухарка? – спросил он, ехидно улыбаясь.
– Что значит «как»? Ты что же думаешь, я там твое место занял?
– Так ты просто так ушел?
На лице Рыпы отразилось удивление, сменившееся разочарованием. Он посмотрел на Котлету, потом на Красавчика и пожал плечами, мол, ничего не понимаю. Каспар был в отряде чем-то вроде атамана, и ему по праву сильного причиталась лучшая добыча. Когда он отогнал Рыпу от перепуганной кухарки, тот был уверен, что женщина приглянулась самому хозяину.
Поняв, о чем думают воры, Каспар устало махнул рукой и сел на прежнее место. Если бы он не поспел вовремя, все закончилось бы убийством ставших ненужными хозяев харчевни и разграблением их запасов. Это и имел в виду Котлета, говоря, что они планировали сэкономить хозяину деньги.
Подобные замашки были вполне в традициях воров, но Каспар все никак не мог привыкнуть к их зверским обычаям.
– Эххх, хозяин, – вздохнул Рыпа и покачал головой. – Теперь бы я уже управился.
– Управился, – ухмыльнулся Свинчатка и, сняв шлем, почесал взмокшую макушку. – А ну как здесь рукосуи проживают – порвут на кусочки за твои фокусы.
– Скажешь тоже – рукосуи. – Рыпа невольно оглянулся на окно, ему показалось, что он увидел тень.
– Что за рукосуи такие? – спросил Каспар, обращаясь к Свинчатке.
– А ты, Фрай, разве не слышал о них? – в свою очередь удивился Красавчик. – Ты же вроде хожалый.
– Я был хожалый, а потом двенадцать лет сиднем сидел. – Каспар вздохнул, невольно жалея, что потратил столько времени на торговлю, хотя мог все так же пылить по дорогам. – Давно никуда не ходил, – заключил он.
– Рукосуи сильны необыкновенно, и рук у них целых четыре, – пояснил Свинчатка, показывая две свои.
– Откуда же они взялись?
– А никто не знает. – Свинчатка почесал голову и снова надел шлем. – Кто говорит, из Синих лесов, а кто – из южных земель. Всякое врут.
Снаружи что-то стукнуло в боковую стену, все схватились за мечи. Сидевший у двери Бабушкин Звон приоткрыл ее и перекинулся с караульным Слизнем парой слов. Потом закрыл.
– Ничего, все тихо – ставня, говорит, хлопнула.
– Ну ставня так ставня, – согласился Каспар и прислушался к возне на кухне. Звенели кастрюли, трещали подброшенные на уголья свежие поленья.
– Трактирщик кур жареных обещал и отвара из свиных ножек, – сказал Каспар, чтобы взбодрить команду.
– О, знатная жратва! – первым отреагировал Рыпа, а Свинчатка громко сглотнул.
– И пиво подаст холодное, – добавил Каспар, невольно вспоминая, как выглядел перепуганный трактир-шик. – Нет, руки у него две было, откуда другим-то взяться…
– Так ведь рубаха на нем широкая – два раза завернуться, мог и руки спрятать, – вспомнил Котлета.
Появился трактирщик, неся на крышке от бочки восемь деревянных кружек с пивом.
«Слизня тоже посчитал. Когда успел?» – подумал Каспар, вспоминая звук удара в стену.
– О, наконец-то! – за всех обрадовался Рыпа и, подскочив к трактирщику, схватил кружку.
– Стой! – остановил его Каспар, когда вор уже собрался сделать глоток.
– Чего? – не понял Рыпа и протянул кружку Каспару, полагая, что тот желает пить первым.
– Ты, – Каспар указал на трактирщика, – попробуй пиво.
– А чего ему пробовать, он его обпился уже небось! – хохотнул Рыпа, но трактирщик понял. Он переставил на стол кружки, плеснул с одной из них себе в пригоршню, при всех втянул его в рот и проглотил.
– Молодец, – кивнул Каспар. – Куры скоро готовы будут?
– Я хотел сначала похлебку…
– Ну давай похлебку.
Трактирщик кивнул и, тяжело переваливаясь, ушел.
– Рубаха широкая, – прихлебывая пиво, заметил Красавчик. – В такой не то что пару рук, пару ног спрятать можно.
– Пустяки все это, – отмахнулся Рыпа.
– Раз пустяки, отнеси Слизню пиво, – сказал Каспар.
Рыпа спорить не стал, взял кружку и понес караульному, не удержавшись, правда, чтобы не отпить от чужой порции пару глотков.
– Хорошее пиво, брюхо греет, – заметил Котлета.
– Греет, – согласился Каспар. – Не забудь трактирщику мешок вернуть.
– Какой мешок, хозяин? – невинно удивился Котлета, стараясь ногами прикрыть «законную» добычу.
– Который из кладовки выудил, – пояснил Каспар, потягивая темное пиво. – Небось крупа там?
– Крупа, – со вздохом признался Котлета.
– А зачем тебе крупа?
– Продадим.
– Зачем тащить крупу, чтобы продавать, если у меня еще серебро осталось?
– А много?
Каспар достал из-за пояса худой кошелек с пятью рилли – он специально держал его, чтобы демонстрировать жадным до чужих денег ворам.
– У-у-у, – разочарованно протянул Котлета и сел ровнее. – У тебя там три монетки осталось.
– Пять, – поправил Каспар.
– Все равно мало.
– До Харнлона хватит, а там я в банке прихвачу.
– А много прихватишь? – не удержался от вопроса Котлета и замер в ожидании ответа.
– Ну… – Каспар выдержал паузу. – Золотых двести прихвачу.
Красавчик поперхнулся пивом и закашлялся, так поразила его воображение эта сумма.
Каспар похлопал его по спине и с улыбкой сказал:
– Шутка это, куда нам такая пропасть денег в дороге?
Вернулся Рыпа и, сев к своей кружке, с подозрением в нее заглянул – не прикладывался ли кто в его отсутствие.
– Не поверил мне Слизень, когда я сказал ему, что пиво принес по доброте душевной. Брешешь, говорит, это хозяин прислал.
