Когда все припасы были разложены по седельным сумкам, а две свободные лошади привязаны к телеге, колонна тронулась в путь. Красавчик занял почетное место в ее главе, за ним ехали четверо его приятелей – они сносно держались в седле, и Каспар надеялся, что боль, появляющаяся у новичков после двух дней верховой езды, не заставит их поднять бунт и отказаться от похода.

Следом за конными ехал на подводе Слизень. Он косился на Каспара, но не прекращал потрошить содержимое мешков и узлов, выискивая самое ценное.

Шрайк вел себя иначе, он то и дело поднимался с козел и проверял, не подсунули ему под зад камешков или колючек. В конце концов его беспокойство стало передаваться запряженной в телегу лошади, она начала забирать вправо и визгливо ржала, словно почуяв хищника. Ей вторили шедшие за телегой мардиганцы.

– Ты чего ерзаешь? – подъехав ближе, спросил Каспар.

– Да муравьи в задницу жалят! – пожаловался Шрайк. – Убил бы всех, такие твари… Может, они с Котлеты сюда наползли?

Шрайк ткнул связанного кнутовищем:

– Эй, ты, помойка, не от тебя ли муравьи ползут?

– Да пошел ты, придурок! Развяжи меня, развяжи, я домой убегу!

– Оставь его в покое, – сказал Каспар. – На стоянке получишь новые штаны, они избавляют от муравьев.

– Правда? – не поверил вор.

– Конечно. Странно, что ты не знаешь.

Шрайк заметно успокоился, солнце стало пригревать, и в воздухе запели поздние слепни. Каспара догнал Лакоб, судя по тому, как он болтался в седле, последняя его верховая практика была давно.

– Слышь, ваша милость, может, вернемся, пока не поздно?

– А чего так?

– Черные это люди-то, погубят они нас.

– Эх, дружек, настоящих черных ты еще не видел.

– Ну посмотри, этот Бубон жрет второй кусок, экая прорва! Он нас за два дня на сухомятку переведет!

– Пусть жрет, скоро подавится.

– А этот… – до телеги было близко и Лакоб только кивнул на Слизня, – все тряпки перебрал, без драки не отдаст – что делать будешь?

– Не переживай, тут скоро за хутором справа полянка будет, сделаем там привал, и я этих ребят немного поучу. – Каспар красноречиво похлопал ладонью по рукояти меча.

– В канаву, да? – обрадовался Лакоб.

– Да что ж ты за человек такой, то на обочине рассчитать, то в канаву. Послушаешь тебя, так ты самый страшный убивец в герцогстве.

Лакоб тяжело вздохнул, но ничего не ответил, крепче прижимая к себе дубину и с подозрением следя за Слизнем.

Ехавшие впереди воры радовались жизни, они смеялись, подталкивая друг друга, пугали попадавшихся навстречу хуторян и, если в телеге сидела женщина, делали ей неприличные предложения.

Когда проехали знакомый хутор, Каспар пришпорил мардиганца и стал настигать Красавчика. Поравнявшись с дурачившимися ворами, он скомандовал:

– Давай направо – по тропке!

– Зачем это? – недовольно спросил Красавчик, он вжился в образ командира на лихом коне, и расставаться с этой ролью ему не хотелось.

– Серебро вам раздать надо.

– Давай прямо сейчас, купчик! – засмеялся Рыпа и протянул к Каспару грязную пятерню.

– За мной, и без разговоров! – проигнорировал его Каспар. – Доспехи примерять, оружие получить, мне ведь бойцы нужны, а не городская рвань!

Он намеренно жестко осадил их, чтобы посильнее разозлить – по плану Каспара для перевоспитания работников их злоба была необходима.

– Ну смотри, купчик, сам напросился, – прошипел Рыпа.

Красавчик дернул повод и пустил лошадь в указанном направлении, за ним потянулись остальные, плюясь и пыхтя от ярости.

– Сдается мне, ваша милость, ты довел их до кипения, – заметил догнавший Каспара Лакоб.

– Да, кажется, ты прав, – с улыбкой ответил Каспар.

– Чему же ты радуешься?

– Поводу, дружище Лакоб, законному поводу.