…ветер разносил изумрудно-зеленую водяную пыль.

На всех трех мачтах шебеки взметнулись вверх серые треугольные паруса.

– Христиане! – обратился Нифонт к гребцам. – Пришло время вашей свободы… Если мы оторвемся от кораблей Тажи-бея! С вашей помощью, ребята! А ну, приналяжем на весла!

Гребцы – их насчитывалось куда меньше, нежели на такого же размера галере, но все же – радостными криками возблагодарили Пресвятую деву и выразили единодушное желание как можно скорее оторваться от магометанских свиней. Нифонт усмехнулся и кивнул кормчему.

Всю мусульманскую часть команды шебеки быстро заперли в трюме, рядом с медными крицами. Ходко лавируя, шебека быстро пошла в открытое море. Ветер свежел, гнал по низкому небу серые тучи, темно-зеленые спины волн играли кораблем, словно щепкой.

– Уйдем! – обернувшись к Раничеву, засмеялся Нифонт. – При таком ветре – обязательно уйдем. Лишь бы не было шторма.

Галеры Тажи-бея, между прочим, вообще не сделали никакой попытки догнать подозрительно быстро удаляющееся от них судно. Египетского адмирала можно было понять, для галеры главное – весла, отнюдь не паруса, а отправляться в открытое море при таком ветре значило рисковать всем флотом. Иное дело – шебека, для этого небольшого судна с узким и длинным корпусом именно латинские паруса, дававшие возможность, лавируя, ходить как угодно, и были главным двигателем, а гребцы в основном использовались при входе и выходе из гавани.

Едва захватчики выбрались в открытое море, как в снастях засвистел ветер и, чуть заваливаясь на левый бок, легкое и изящное судно ходко пошло на запад, взяв курс на Сицилию.

– Те из вас, кто хочет вернуться к своим семьям – сделают это, – сразу же заверил всех Нифонт. – Те же, кто желает с выгодой трепать магометанских собак, могут оставаться с нами. Клянусь, они не пожалеют!

Последние слова пиратского капитана – а похоже, именно так и стоило именовать теперь Нифонта Истомина – потонули в восторженном реве. Впрочем, как заметил Иван, у определенной части гребцов они не вызвали особого энтузиазма.

– Пойдем в каюту, – обернувшись к Раничеву, пригласил Нифонт. – Я прихватил в Александрии несколько амфор недурного вина. Собственно, под видом виноторговцев я и мои люди и проникли на это судно – магометанин покривился, но взял – я выплатил ему недурной задаток.

Капитанская каюта – небольшая, в два окна, находилась в самом конце кормовой надстройки. Ковер, низкое ложе и такой же низенький столик – вот и все убранство да еще объемистый сундук в углу, доверху наполненный портоланами – лоциями и картами без градусной сетки.

– Отлично! – кинувшись к сундуку, обрадованно воскликнул Нифонт. – Танжер, Ифрикия, Джерба… Даже Кафа и Солдайя имеются. Так что, Иван, ты с нами? Тысяча чертей, вот уж меньше всего ожидал тебя здесь встретить!

– Аналогично, – пожал плечами Иван.

Судно заметно качало, и Нифонту стоило больших трудов не расплескать вино, разливая по кружкам.

– Ну, за встречу! – справившись наконец с этим непростым делом, подмигнул он.

– И за удачу, – откликнулся Иван. – Сказать по правде, ты и твои люди появились как нельзя более вовремя. Признаться, я уже и не думал спастись из лап старика Шарафа.

– Вот видишь! – рассмеялся Нифонт. – Сама судьба толкнула тебя к нашему делу.

Раничев покачал головой:

– Ты знаешь, мне по-прежнему не очень-то по душе лавры рыцаря наживы. Вы идете на Сицилию?

– Да, – кивнул «рыцарь наживы». – Там нас ждут.

– А мне бы нужно в Тунис… в Ифрикию, как его называют арабы.

– Там совсем рядом. – Нифонт пожал плечами. – Жаль, что ты не хочешь быть с нами… Что ж – твое дело, неволить не буду, смотри только, не пожалей.

– Да уж как-нибудь, – рассмеялся Раничев. – Ты вообще как оказался в Александрии? От Переяславля-то свет неблизкий.

– Неблизкий, – согласился пират. – Княжеский тиун Феоктист, старый пес, обвинил меня в колдовстве и безверии!

– Ого! Серьезное обвинение… Я бы сказал – костром пахнет!

– Еще бы. – Нифонт снова плеснул вина. – Пришлось срочно бежать в Кафу, наметки – ты знаешь – у меня еще и раньше были, и, как только Феоктист решил тащить меня в пыточную, я не стал дожидаться.

– Брат предупредил? – поднял глаза Иван. Младший брат Нифонта Истомина служил при княжеской канцелярии палачом-катом.

– Он… Царствие небесное…

– Что так?

– Я ж и его хотел забрать, да вот не удалось… Достали стрелою. Ничего, даст Бог, посчитаюсь еще с Феоктистом!

Раничев лишь недоверчиво скривился. Ага, посчитаешься, как же! Рыцарь удачи – профессия весьма прихотливая, и пиратское счастье – переменчиво, как настроение взбалмошной девицы. Нифонт откупорил второй кувшин и, выслушав сжатый рассказа Ивана – вполне лживый, конечно, но не без правдоподобности, – в свою очередь поведал, как мыкал горя в Кафе, вновь захваченной войсками Тимура-Кутлуга и Едигея.

– Едва и там не схватили, – поджал губы пират. – Преследовали как литовского послуха… пришлось покинуть этот негостеприимный город на первом же попавшемся судне – и сойти лишь в Александрии, хотел в Константинополе, но там слишком уж сурово проверяют корабельные списки – кто, да куда, да зачем? На что мне их глупые вопросы, тем более что в пути я близко сошелся с Акридием, шкипером. Этому парню давно уже надоело пахать на своего хозяина – прижимистого старикана Гвидо Ардженти. Нашлись у шкипера в Александрийском порту знакомые лихие ребята, ну а дальше уж нужно было просто-напросто выбрать приличный корабль и подходящий случай.

– Слушай, так ты, я смотрю, давно с Родины.

– Давно, – согласился Нифонт.

– Как там Лукьян, Авраамий?

– Да служат. Тебя все вспоминали, Авраам даже в княжий суд жаловался, просил помощи в твоих поисках. Олег Иваныч, князь, даже специальных людей собрал по твою пропавшую душу да по души убитых сватов и воеводы Панфила… Старшим Аксен назначен, боярина Колбяты Собакина сынок… Что-то медленно двигалось дело.

– Аксен? – с грустной усмешкой переспросил Раничев. – Ну ясно, что медленно…

Так, за беседами с Нифонтом, летело время. Три дня шебеку, носящую теперь гордое имя «Святая Инесса», мотало по волнам, то швыряя в поднебесье, то вновь кидая в покрытые злобной шипящей пеной зеленые водяные ямы. Зима – не лучшее время для навигации, но тут уж, как говорится, охота пуще неволи. Так, затянутый плотными тучами, остался по левому борту Кипр, а где-то впереди, на горизонте, замаячили белые стены Ираклиона – главного порта Крита. К радости весьма страдавшего от морской болезни Раничева, ветер постепенно стих, и изумрудно-лазурное море подставило солнцу плоские, чуть подернутые небольшой рябью спины успокоившихся волн.

Измученный и бледный Иван выбрался на палубу кормовой надстройки и наблюдал, как шкипер ловко орудует румпелем. Хотя дул небольшой ветер, но «Святая Инесса» рыскала, словно ищущий добычу волк. Судя по всему, Нифонт вовсе не собирался как можно быстрее оказаться в Сицилии. Похоже, ему было мало пленников и меди, хотелось чего-то еще… и разбойничья шебека озабоченно рыскала на перекрестье торговых путей. Хоть и не сезон, но… Бог милостив.

И в самом деле, Бог оказался милостив к рыцарям удачи – не прошло и пары часов, как вахтенный заметил на горизонте одинокий парус. Подбежав к бушприту, украшенному позолоченной мордой волка, Нифонт сделал стойку, словно вышколенный охотничий пес. Оживилась и команда. По знаку капитана пираты быстро опустили серые паруса, и шебека притаилась в засаде, сливаясь с серо-палевым ложем моря. Низкие борта не очень-то были видны издалека, лишь три тонкие мачты торчали средь волн. Все ждали, и даже Иван, против своей воли, чувствовал какой-то азарт, сродни тому, что бывает на псовой охоте. Вот-вот сейчас покажется дичь, рванут, заливаясь лаем, гончие, и пойдет потеха!

Корабль между тем приближался, уже стали видны белые треугольные паруса дау – небольшого арабского судна, маневренного и ходкого, с надежным корпусом из крепкого тикового дерева.

– Магометанин! – Шкипер растянул в улыбке обветренные губы. – Ну, помоги нам Пресвятая Дева!

Раничев стоял на корме рядом с ним, вполне хорошо представляя себе, что сейчас произойдет…

– Зеленую тряпку – на мачту! – распорядился Нифонт. – Всем приготовить оружие и затаиться.

Над передней мачтой – фоком – взвилось зеленое знамя, такое же, что и развевалось на корме быстро приближающегося арабского судна. Вот уже стали хорошо видны украшенные затейливой резьбою борта, капитан в белом тюрбане, свесившись через борт, что-то прокричал.

Нифонт – к тому времени водрузивший на голову чалму – ответил, и суда начал сближаться.

– Им знаком наш корабль, – обернувшись к Раничеву, подмигнул чернявый Акридий, шкипер, по национальности грек или сириец. – Встречались в Александрии. Магометанин спрашивает о здоровье капитана. Нифонт благодарит и приглашает в гости… Ага… Ну вот, теперь, похоже, пора!

Поплевав на руки, шкипер всем телом резко навалился на румпель. Судно дернулось, по команде Нифонта вспенили воду весла правого борта… и бушприт с маской волка, протаранив фальшборт, уткнулся в арабское судно, маленькое, куда меньше пиратской шебеки.

– А ну, ребятушки! – Бросив в море чалму, Нифонт вытащил из-за пояса широкую абордажную саблю. – С нами Бог и Святая дева!

Он первым перепрыгнул через борт дау, вонзив саблю в грудь попавшемуся на пути матросу. Арабы закричали, забегали по палубе, пытаясь отвернуть в сторону. Тщетно! На низкий борт мусульманского судна уже полетели, цепляясь, абордажные крючья.

Нападающих было не так много – севшие в Александрии люди шкипера плюс сорок гребцов… Тем не менее на корабле противника их оказалось еще меньше. С воплями, свистом и гнусной руганью пираты несколькими волнами бросились на добычу. Зазвенели сабли, и первые капли крови оросили чисто выскобленную палубу дау.

Раничев не принимал участия в атаке – исход скоротечного боя и так был ясен. Пираты имели явное преимущество в людях, да и решимости им было не занимать, а вот их противники… Они не очень-то и сопротивлялись, едва поняли, как глупо ошиблись. Арабский капитан что-то крикнул своим и, остановившись перед Нифонтом, протянул ему саблю.

– Разоружите всех, – с легким полупоклоном принимая трофей, распорядился пират. – Капитана и шкипера в мою каюту, остальных пленников в трюм… Кто это там истекает кровью? – Нифонт обернулся на одного из александрийцев, раненного копьем в живот. – Эй, Лука! Лука! М-да-а… Похоже, ему уже ничем не поможешь. Жаль, Лука хорошо умел управляться с парусом, лучше б на его месте оказался кто-нибудь из гребцов…

Связывая пленным морякам руки, абордажная команда пиратов препровождала их на узкую палубу шебеки. Иван с любопытством и жалостью рассматривал смуглолицых людей в белых одеждах, понуро спускающихся в черный зев трюма. Впрочем, кое-кто из пленников, похоже, был даже рад такому обороту событий. Ведь могло быть и хуже, прикажи капитан сражаться и умереть во славу Аллаха!

– Магометанин не владелец судна, просто наемник. – После допроса пленных, потягиваясь, поднялся на палубу Нифонт. – Потому и счел за лучшее не рисковать жизнью команды. И правильно, по-моему… Ума не приложу, что делать с их кораблем?

– Так разве плохо вместо одного судна иметь два? – вопросом на вопрос ответил Раничев. – В крайнем случае трофей всегда можно продать, и даже с выгодой. Что там у него за груз?

– Верблюжья шерсть. – Нифонт задумчиво посмотрел в небо. – Предлагаешь продать корабль? Ну-ну… А ты подумал, кто его будет вести? Управление парусами – сложная штука, этому учатся далеко не сразу. У нас таких всего восемь человек, за минусом убитого Луки. Остальные гребцы – шиурма. Да, они смелые парни, но что толку в их смелости, когда надобно умение? А его-то и нет. Некого мне поставить на чужой корабль, некого! И – это не лодка, чтобы тащить его за кормой на веревке. Что делать, придется топить, перегрузив часть груза на «Святую Инессу»…

Нифонт поежился под внезапным порывом ветра. На фок-мачте шебеки все так же развевалось зеленое исламское знамя – еще не успели снять.

– Капитан, – оставив румпель подбежавшему матросу из александрийцев, к борту, где стояли Иван с Нифонтом, подошел кормчий и, отчаянно жестикулируя, начал что-то быстро говорить по-итальянски, время от времени кивая на трофейное дау и показывая руками куда-то на юг, за линию горизонта. Бритое лицо пиратского капитана, вначале выражавшее скепсис, постепенно светлело; видно, Акридий предлагал вполне стоящее дело. Стоящее и, по-видимому, опасное…

– Магометанин из Эль-Кайисы, селения на берегу, – когда кормчий отошел, поведал Раничеву Нифонт. – Кораблик их там хорошо знают… Ничего не заподозрят, если войдем в гавань… Ну а дальше – как Бог даст! Акридий говорит – в подобных местечках можно вполне безбоязненно захватить приличное количество пленных.

– Куда вам еще пленные? – не выдержав, возмутился Иван. Его не очень-то прельщала кровавая перспектива пиратского рейда. – По-моему, уже всего достаточно и нужно скорее идти в Сицилию, пока не наткнулись на арабские суда.

– Здесь нет регулярного флота, – засмеялся Нифонт. – Особенно – в это время года. Одни авантюристы, типа нас и вот этого мавра, на свою голову решившего немного поправить свои пошатнувшиеся дела… А рабы – везде рабы. Мне нужно чем-то рассчитываться с командой и нанять в Палермо опытных моряков, а это тоже стоит денег. Рабы – это деньги, а денег много не бывает. Да – риск! Но не такой уж большой, к тому же – нужно ловить удачу!

Иван махнул рукой:

– Делай, как знаешь.

Часть команды – несколько «александрийцев» для управления парусами дау и «охочие» люди из числа гребцов – перебралась на трофейное судно. Капитан Нифонт решил лично возглавить операцию, позвал с собой и Ивана. Раничев хотел было отказаться – стать непосредственным участником пиратского рейда? Вот уж увольте! Но потом, немного поразмыслив, согласился – в конце концов, ведь эта самая Эль-Кайиса лежит на побережье Ифрикии, как арабы называли Тунис, так, может, там и повезет узнать что-либо о «Детях Ваала»?

Увидев перепрыгнувшего на палубу дау Раничева, Нифонт довольно улыбнулся:

– Я так и знал, что ты не откажешься от такой забавы, Иван!

– Вот уж не больно-то надо, – покривился Раничев. – Я просто надеюсь отыскать там кое-какие сведения.

– Ты знаешь арабский? – удивился разбойничий капитан.

– Немного, – признался Иван. – Впрочем, если понадобится, могу ли я обратиться к услугам кого-либо из команды?

Нифонт рассмеялся:

– Конечно, можешь, Иване! Или мы с тобой не друзья?

– Вот это-то меня и пугает, – себе под нос пробурчал Раничев.

Эль-Кайиса вынырнула из моря внезапно – небольшая бухточка, а по краям спускающиеся к морю скалы, покрытые пожухлым ковром плотной растительности – маквисами. Небольшие дубы, корявые сосны, карликовые пальмы, чуть вдали – коричневые песчаные дюны. Беленые глинобитные домики с плоскими крышами, небольшая мечеть с покосившимся от времени минаретом, вокруг – заросли ладанника и дрока. Серое, словно приплюснутое небо низко нависло над причалом из диких замшелых камней, над домиками и деревьями. У причала уныло покачивалось несколько рыбачьих лодок, темно-серых, на фоне серого неба и таких же серых волн, а чуть дальше, на берегу, меж кустарником были растянуты сети, около которых торчали несколько подростков в коротких шерстяных туниках. Вид входящего в гавань дау не вызвал у них особого интереса, лишь один – видимо, близкий родственник одного из команды – приветственно помахал рукою и даже побежал на причал – принять швартовы.

– Уберите парня, – сквозь зубы бросил Нифонт. – Только без шума.

– Сделаю, капитан! – Криво улыбнувшись, один из гребцов вытащил из-за пояса широкий нож.

Раничев покоробился и неожиданно предложил самолично взяться за это дело.

– Давай, – напряженно вглядываясь в селение, махнул рукою пират. – Балтазар, подстрахуй.

Тот, что с ножом, кивнул и оскалил желтые зубы. Ну и рожа была у этого Балтазара – самодовольная, гнусная, с выбритым подбородком и длинными вислыми усами, на чисто выскобленной макушке – серый тюрбан. Довершали картину грязная шерстяная рубаха с жилеткой и широкие малиновые штаны-шаровары.

Приняв швартовы, парень что-то громко спросил по-арабски, видно, о родиче. Нифонт лишь улыбнулся и снова помахал рукою. Пацан недоуменно округлил глаза… Спрыгнувший с палубы Раничев, резко заломил ему руку, увидев, как Балтазар недовольно убрал нож. Слабый крик подростка утонул в гомоне чаек. Миг – и парень уже был в трюме, вытянутый с причала сильными руками гребцов.

– Один есть, – цинично усмехнулся кто-то. – Вот бы еще захватить женщин!

– Захватим, Хосе! Обязательно захватим, – захохотал стоящий рядом пират в расползающемся по ниткам рубище. – Теперь, братец ты мой, у нас будет все! Вкусная еда, красивая одежда, женщины – какие только пожелаешь.

– Те трое. – Четко отслеживающий обстановку Нифонт показал рукой на чинящих сети подростков.

Бритоголовый Балтазар и еще трое гребцов, одетых в длинные арабские накидки-джелаббы, быстро пошли вдоль по причалу. Скрипевший под их ногами узкий настил из тонких досок давно прогнил и явно требовал починки. Нарочито громко переговариваясь и смеясь, пираты поравнялись с мальчишками…

– Эй, парни, не знаете, дома ли мулла? – по-арабски спросил идущий за Балтазаром разбойник.

– Мулла? – Ребята оторвались от сетей, подошли ближе, закрытые от лишних взглядов односельчан желтоватыми кустами дрока – это и нужно было пиратам. – Наверное, дома, где ему еще быть?

– Нет, Али, он, кажется, собирался навестить дядюшку Джабраила…

– А что Хасан так долго не идет?

– Удачно ли продали шерсть?

– Удачно. – Ухмыльнувшись, Балтазар ловко воткнул нож в сердце ближайшему подростку, на смуглом лице которого внезапно возникла гримаса удивления и боли. Пошатнувшись, парень побледнел и тихо повалился на землю, осторожно поддерживаемый Балтазаром. Другие пираты к тому времени проворно справились с остальными – одного подростка зарезали, а другому просто сломали шею. Все тихо, спокойно, несуетливо – можно было считать, что дерзкий рейд начался вполне удачно.

Сделав свое дело, пираты махнули рукой остальным, и разбойники, оставив для охраны корабля нескольких человек, быстро вошли в селение.

Она оказалась не очень-то большой, деревушка Эль-Кайиса, всего-то с десяток домов, окруженных глухими оградами, – жилища рыбаков и земледельцев. Пиратов вообще-то опасались, но не так чтобы очень. Тем более никто не ждал их в период штормов, да и маскировка сделала свое дело. Первые три дома вообще не оказали никакого сопротивления – на стук без особых вопросов открывали ворота, ну а уж дальнейшее было делом техники. Опытный Нифонт выставил тайные схроны в кустарнике на околице деревни – там и перехватили бегущих, не ушел ни один. А тем временем в селении шла пожива. Буднично, по-тихому, без эксцессов, если не считать нескольких убитых сельчан.

Раничев и еще один пират – молодой узколицый парень, флорентиец Джакопо – по заданию Нифонта расположились у минарета. Ждали… Нифонт им так и велел – сидеть и ждать, вдруг да кто-нибудь попытается поднять селение на оборону, впрочем, вряд ли уже кто на такое решился бы – момент был упущен. Так что Раничев и Джакопо, по-тихому пошарив по двору, обнаружили прячущегося в кустах муэдзина – костлявого, тощего старика в белой чалме – и теперь Иван с помощью сносно владеющего арабским флорентийца допытывался о «Детях Ваала». Впрочем, пока без особого успеха – едва заслышав о Ваале, муэдзин повалился на землю и, в страхе закрыв глаза, принялся громко причитать.

– Он говорит – это страшные люди, «Дети Ваала», – перевел Джакопо. – Они появляются с ветром.

– То есть как это – с ветром? – переспросил Иван. – И где именно появляются?

Флорентиец быстро заговорил по-арабски, потом обернулся к напарнику:

– Он не знает, говорит – сам никогда их не видел, только слышал всякие ужасы… В соседней деревне они украли двух мальчиков из хороших семейств… говорят, принесли в жертву.

– Вот как? – Раничев задумался. – А больше он ничего про этих «детей» не знает?

В этот момент с улицы донесся девичий визг. Иван с Джакопо переглянулись и, велев старику-муэдзину ждать, выглянули в ворота. Раничев, конечно, был наслышан об образе жизни пиратов, да и вообще несколько акклиматизировался в этом жестоком веке, тем не менее не только его, но и флорентийца покоробила открывшаяся перед глазами картина. Один из самых жестоких пиратов – бритоголовый здоровяк Балтазар – тащил на веревке молодую, абсолютно голую девушку, время от времени подгоняя ее ударами плети. Девчонка кричала от боли. На спине и плечах ее вздулись кровавые полосы.

– Ах ты, сучка! – брызжа слюной, кричал пират. – Я тебе покажу, дрянь! Покажу…

– Э, Балтазар! – крикнул ему Джакопо. – Что сделала тебе эта девка?

– Что? – Балтазар оглянулся, маленькие глазки его были налиты кровью. – А, это вы… – Он опустил плеть. – Моя добыча! Что хочу, то и делаю.

Позади него, из узенькой улочки, выбежали несколько разбойников с окровавленными саблями в руках. Увидев приятеля, они что-то насмешливо закричали, Балтазар скривился и, отмахнувшись, погнал девку дальше.

– Вот гад, – в сердцах бросил Раничев. – Так ведь он ее и до смерти забьет.

– Так Балтазар того и хочет, – остановился один из пиратов. – Не знаете, что с ним приключилось? Нет? Ха! Ребята, они еще не знают. Так вот, послушайте. Наш храбрый Балтазар ворвался в чей-то гарем, выбрал себе там самую молодую и красивую девку – вы ее видели – велел ей раздеться… а она ка-ак даст ему промеж ног! Вот Балтазар и таскает ее по улице, учит уму-разуму. Сказал – натешусь, прибью.

Из-за кустов снова послышался девичий крик.

– Ну, вы куда, с нами? – поинтересовался пират. – Капитан приказал, чтоб все быстро возвращались на судно – опасается бури.

– А, тогда идем, – посмотрев на затянувшееся тучами небо, озабоченно кивнул флорентиец и оглянулся на Раничева: – Пошли же, Джованни!

Иван махнул рукой:

– Вы идите, а я догоню… Хочу еще заглянуть кой-куда…

– Давай побыстрей, ждать не будем… И этому дуролому Балтазару скажи… Эй, Балтазар! Балтаза-ар! Э, бесполезно.

Проводив глазами пиратов, Иван побежал на крики несчастной. Не мог не побежать – больше никогда не уважал бы себя, если б поступил иначе. В конце концов, он же мужик, русич! А раз так… Неужели позволить обнаглевшему скоту издеваться над беззащитной жертвой?

Иван обнаружил обоих у старого дуба, что рос на краю деревни за кустами дрока. Обнаружил – и вздрогнул от увиденного. Балтазар просто распял пленницу на толстом стволе, воткнув ей в ладони два тонких стилета и теперь, опираясь на короткое копье, похоже, раздумывал – что же делать дальше. В ужасе глядя на него, девчонка уже не выла и не рыдала – лишь тихо-тихо стонала, видно, на большее уже не хватало сил.

– Ну подожди, сволочь!

Раничев нырнул в кусты и едва не споткнулся о круглый камень, который хотел было отбросить прочь… Однако зачем же зря разбрасывать камни? Время собирать. Вернее – подобрать вот хоть этот, увесистый такой, удобный…

Между тем Балтазар вдруг заметил, как на корабле – а причал был отсюда хорошо виден – принялись поднимать паруса. Злобно скривившись, пират поднял копье…

И получил по затылку камнем! Вот тебе, гад!

Застонав, Балтазар осел наземь. Раничев с трудом вырвал лезвия из девичьих ладоней, кивнул на поверженное тело пирата:

– Он может очнуться, беги! Да что ж ты стоишь? Прячься где-нибудь!

– Я уже умерла… – по слогам произнесла девушка и взглянула на Раничева.

Иван отшатнулся – он никогда еще не видел таких опустошенных глаз. Опустошенных – от неслыханного унижения и боли…

– Да уходи же!

Схватив девчонку за руку, Раничев потащил ее вниз, к мечети. Увидев старика-муэдзина, втолкнул девчонку во двор, обернулся:

– Старик, помоги ей!

Муэдзин кивнул, ласково погладив несчастную по волосам, утешая, повел куда-то… Иван уже не видел – куда, со всех ног несся к причалу, о замшелые валуны которого изо всех сил бились огромные волны… А вслед ему, вырвавшись из рук старика, смотрела спасенная девушка.

В небе, низко над морем, застыла…