Впереди де Гиссара ждал торговый городишко Гленсток, а оттуда до центральных провинций было уже рукой подать. Граф решил, что не станет штурмовать замок Ангулем, поскольку даже Марингер по сравнению с ним казался домиком из песка.

Ангулем стоял на неприступных скалах, и вместо крепостного рва у него была пропасть в сотни футов.

Другое дело город Ливен, фактическая столица герцогства. Ливен в несколько раз превосходил размерами город Коттон, однако его крепостная стена была ничем не лучше. Ров отсутствовал вовсе, его засыпали, когда город разросся и вышел за пределы старой крепости.

Однако сначала все же Гленсток, по всему герцогству славившийся своими скотобойнями, колбасами и копчеными окороками. Топленое сало, кожи – все это станет ценным подспорьем для войска де Гиссара, поскольку доставлять обозы с Оллима становилось все сложнее – даже усиленная охрана не останавливала людей герцога, да и просто рыскавших по дорогам грабителей, которые не упускали случая поживиться.

Вернулась разведка, на смену уставшей полусотне тотчас отправилась другая. Армии де Гиссара предстояло перебраться через реку Анфален по мосту, о котором сообщали королевские лазутчики. Время от времени они выходили к постам, и уйгуны сопровождали их к де Гиссару. Лазутчики предъявляли графу оттиск печати, тот сравнивал его с тем, что дал ему человек короля. После сверки оттисков де Гиссар уединялся с курьерами и те передавали ему пакеты либо рассказывали на словах, где можно столкнуться с большим отрядом гвардейцев, а где пройти легко, «не замочив ноги».

Впрочем, даже если бы моста не было, де Гиссар за исход переправы не волновался. Озерные люди, по неизвестным причинам, не трогали уйгунов, и те выстраивались на бродах в две шеренги, образуя безопасный переход. То же делалось и во время водопоя для защиты лошадей.

Река Анфален была довольно широкой, ярдов семьдесят, поэтому переправа вброд четырех тысяч солдат с лошадьми и с обозом представлялась делом нелегким. Наличие же моста эти трудности значительно облегчало.

Когда до моста оставалось около четырех часов пути, де Гиссар разрешил сделать недолгий привал посреди выжженной степи.

Всадники загомонили, стали спешиваться и ослаблять лошадям подпруги. Кто-то давал любимцу корку хлеба, кто-то сэкономил для скакуна немного воды. В походе солдаты заботились о лошадях едва ли не больше, чем о себе.

Через четверть часа прозвучала команда «в седла», и колонна двинулась дальше, туда, где за пепельными холмами начиналась низина.

Выжженная местность кончилась. Колонна прошла между двумя холмами и как будто вступила в другую страну, с иным ландшафтом, запахами, растениями. Травы росли здесь настолько буйно, что местами перехватывали дорогу, их не брали ни копыта лошадей, ни колеса телег, которых, судя по следам, здесь бывало довольно много. Наученный горьким опытом, де Гиссар видел в этих чудесах проявление огрских проклятий, о которых ему много рассказывал мессир Дюран. Среди этих вьющихся и неестественно сочных зеленых трав граф ни за что не решился бы отдать приказ о привале.

Вспомнив Дюрана, де Гиссар попытался решить для себя – хотел бы он, чтобы мессир со своим ужасным монстром находился поблизости? Так, на всякий случай?

Скорее – нет, ведь граф не знал, что движет магом. К тому же ему требовалось совершить максимальное количество подвигов без посторонней помощи, чтобы король почувствовал себя должником.

Де Гиссар не хотел выпрашивать себе дворянство, он намеревался с благодарностью принять его. Не следовало забывать и о том, что помимо де Гиссара на земли герцогства претендовали и придворные короля, многие из которых были весьма влиятельны. Когда начнется дележка трофеев, они станут нашептывать: так ли уж заслуживает этот разбойник титула и земель? Но если заслуги де Гиссара будут бесспорны, такого разговора может и не возникнуть.