Каспар вернулся домой, когда уже начинало смеркаться, поставил мардиганца во дворе, где под навесом на этот случай всегда имелся запас воды и овса. Затем поднялся в дом. У дверей его встретила Генриетта.

– Ну что сказал его светлость? – спросила она.

– Герцог поинтересовался моим здоровьем.

– И что ты ему сказал?

– Сказал как есть. – Каспар улыбнулся. – Немощен и едва таскаю ноги…

– И ради этого он вызывал тебя за много миль, чтобы о здоровье спросить?

– Ну, душа моя, это же близко.

– А почему двух стрел не хватает? —, заметила Генриетта, проверив чехол с луком.

– А-а, это я по птичкам стрелял. Показывал курьеру, как это делается.

– Ну и как – показал? – недобро сдвинув брови, спросила Генриетта.

– Один раз ничего получилось, а вот во второй – смазал. Курьер смеялся.

– Чего герцог хотел, говори без вранья! – потребовала Генриетта.

– Работа у него для меня появилась, – вынужден был сознаться Каспар.

– Так я и знала, – со вздохом произнесла молодая супруга, принимая у Каспара шляпу, плащ, меч и кривой кинжал. Обычно она еще помогала ему снять сапоги, однако на этот раз повернулась и вышла.

Каспар успел снять только один, когда Генриетта вернулась. Ее глаза уже не метали молний и были красны от слез.

– Ну что ты, душа моя, я ведь и раньше много ездил с заданиями его светлости.

– Да-а, – жалобно протянула Генриетта. – Тогда ты был моим хозяином, а теперь стал мужем и отцом моего ребенка.

– Половина солдат во всех армиях имеют семьи, однако ж как-то воюют. А мне даже воевать не нужно, его светлость попросил меня поездить туда-сюда и кое-чего разведать, сидя в кустиках.

– Знаем мы эти твои кустики… – Глаза Генриетты просохли и сделались серьезными. – Ты водный знак помнишь?

– Водный знак? – Каспар начал вспоминать. Под водным знаком она подразумевала начертание в воздухе рун воды. Учила Генриетта Каспара этому знаку, когда они еще не были женаты.

Она уверяла, что этот знак защищает от огненной стихии, однако в том походе огненная стихия Каспару не грозила. Как раз наоборот – попадались только реки, озера, болота, и страшные озерные люди.

Стараясь вспомнить, как рисуется водный знак, Каспар попытался воспроизвести его.

– Не на меня! – напомнила Генриетта. Каспар спешно повернулся к стене и старательно вывел знак, стоя в одном сапоге.

– Ну вот, уже забыл, – покачала головой Генриетта и, взяв руку Каспара в свою, принялась выписывать водные руны, произнося низким голосом: – Вот так… Вот так…

Когда-то Каспар спрашивал у Генриетты, кто научил ее таким премудростям, однако она не стала вдаваться в подробности, сообщив лишь, что узнала водный знак от матери, а та – от бабушки.

– Может, ты еще каким знакам обучена? – спросил Каспар.

– Нет, больше никаким не обучена, – ответила Генриетта и ушла, поскольку услышала плач Хуберта.

С трудом стянув упрямый сапог, Каспар, не надевая домашних туфель, прошел в спальню и, присев возле окна, стал смотреть через витражное стекло на дом своего соседа, старшины городской стражи Виршмунда. В свете заходящего солнца дом старшины казался залитым кровью, а преломление в витражах добавляло картине достоверности: казалось, что кровь струится по крыше дома и стекает с нее на мостовую.

Во всех витражах Каспарова дома теперь красовался золотой единорог, который охранял жилище и его обитателей. Раньше были просто цветы, но их выбили полтора года назад, когда горстка воров и неизвестный маг хотели извести Каспара и пытались взять его дом штурмом.

Воров удалось перебить из лука, а защититься от мага, как позже разобрался Каспар, помогло изображение золотого единорога, который был нарисован на керамических плитках, опоясывавших дом по периметру. Маг словно тараном ударял заклинаниями в угол дома, да так, что стены ходили ходуном, однако каким-то чудом жилище Каспара устояло. Когда магия разрушения не сработала, в доме материализовался демон. Ростом он был под самый потолок, при этом источал ужасный запах и жуткий холод, а еще он мог говорить и сказал что-то вроде: прощайтесь с жизнью.

Генриетта тогда упала в обморок и позже уверила саму себя, что это был кошмарный сон, а вот Каспар помнил все, включая и то, как не понравились демону золотые единороги, которыми были расписаны под самым потолком стены. Уже позднее в памяти Каспара всплыло и другое: на медальоне, который он привез из страны кочевников, тоже имелось изображение золотого единорога, а, стало быть, медальон мог оказаться оберегающим талисманом.

Каспар вздохнул. Прежде он всегда полагался на острый меч и верный лук, а этих магических штучек всячески сторонился, но времена менялись. Нечисть выползала из Синих лесов и черных ям, уходивших к самым нижним мирам.