44
Утром следующего дня, сразу после завтрака, Каспар услышал под окнами стук копыт и, выглянув на улицу, с удивлением обнаружил герцогского курьера – в синем мундире и с посеребренными галунами, все как положено.
– Ты ко мне? – крикнул Каспар в окно.
– К вашей милости Каспару Фраю, – подтвердил тот. – Привез пакет.
– Сейчас спущусь
– Кто там? – спросила Генриетта, когда Каспар стал натягивать камзол.
– Гонец от его светлости.
– Ох! – Генриетта покачала головой. – Опять этот герцог!
– Но, душа моя, всем, что у нас есть, мы обязаны его светлости. Я сейчас вернусь…
Каспар чмокнул Генриетту в румяную щечку и, натянув сапоги, выскочил из дома. Сбежав по лестнице, он отпер тяжелый засов и принял пакет.
Распечатав его и прочитав несколько строк, он кивнул курьеру, сунул письмо в карман и сказал:
– Его светлость желает видеть меня как можно скорее.
– Так точно, ваша милость, – подтвердил гонец.
– А лошадь у нас только одна на двоих. – Каспар похлопал по морде жеребца, на котором приехал гонец. – Поэтому поезжай через главные ворота и там, в загонах у коновода Табриция забери моего коня. Понял?
– Понял, ваша милость.
– Вот и хорошо, чем быстрее обернешься, тем быстрее мы отправимся в Ангулем.
Получив указания, курьер ускакал, а Каспар поднялся в дом.
– Ну что? – спросила Генриетта, испытующе глядя на мужа.
– А что?
– Зачем приезжал гонец?
– Его светлость желает меня видеть.
– Чтобы снова отправить на край света?
– С чего бы ему отправлять меня на край света? – пожал плечами Каспар и, сняв со стены меч, подвесил к поясу. – Будь добра, принеси мой лук и кривой кинжал, ты знаешь какой.
– Да уж знаю, – с чувством произнесла Генриетта, однако сходила в арсенальную, что находилась на первом этаже дома, и принесла мужу недостающие предметы снаряжения.
Под неодобрительным взглядом жены Каспар сунул за пояс кинжал с крюком, которым можно было захватывать клинок противника, потом развязал чехол и, достав части лука, собрал его. Проверил тетиву, посчитал, сколько в запасе стрел, и улыбнулся Генриетте обезоруживающей улыбкой.
Каспар чувствовал вину оттого, что не мог остаться с женой и сыном. С другой стороны, и герцогу отказать он не мог, это было бы равносильно прыжку вниз головой с часовой башни ратуши.
С улицы донесся стук копыт – курьер возвращался, ведя лошадь Каспара.
– Ну, мне пора. Сегодня к вечеру вернусь.
– Береги себя, милый.
– Конечно.
