Глава третья
Вы не поверите, но как же это хорошо, приятно и спокойно, когда кроме тебя на кладбище никого нет.
Если у вас на этот счет другое мнение, то как-нибудь выберите денек да заберитесь на погост поглуше и постарее. Поднимите там из могил хотя бы пару-тройку сотен давно усопших, а потом, спустя какое-то время, разом от них избавьтесь. После этого, уверяю вас, ваше мировоззрение изменится в корне, и вы будете продолжать жить в мире уже совсем иных ценностей. Да и сам мир покажется вам ярче и светлее.
Во всяком случае, Осси так показалось.
Что ярче и, что светлее.
А потом взгляд упал на кольцо…
На безымянном пальце правой руки тускло поблескивало мощью и богатством кольцо с серебристым черепом. Одно единственное.
Но, ни то, и ни другое… В том смысле, — что ни первое, когда-то принадлежавшее некромансеру-романтику Реваллу Линну, и ни второе, которое она сняла с трупа старика Лерда, почившего близ деревни Каменный ключ весной этого года.
Кольцо было иным. Третьим. И радикально новым.
То есть, нельзя сказать, что оно нисколько не походило на перстни некромансеров… Походило, и еще как. То же плетение, то же… в общем, — все то же самое. Вот только череп был совершенно иным.
Он будто вобрал в себя черты двух своих прародителей. Впитал и перемешал. И теперь, кольцо Осси, — а его уже действительно вполне по праву можно было называть «кольцо Осси» — было украшено черепом, сильно похожим на человеческий, только чуть более вытянутым и с двумя отчетливо видными клыками, торчащими из верхней челюсти. Да еще глазницы его сверкали ярко-желтыми зрачками с узкими вертикальными полосками синего сапфира.
«Ну вот, доверь тебе дорогую вещь, — проворчала Хода. — Было два кольца, древних и ценных… А теперь что?»
Осси молчала, рассматривая случайно и незнамо как получившуюся вещь.
«Где ты такие черепа видела? — Не успокаивалась Хода. — Да тебя же все некромансеры теперь на смех подымут. С тобой же теперь на люди выйти нельзя».
А потом без всякой связи спросила:
«А с посохом что? Там тоже такое чучело нарисовалось?»
Вопрос был хорошим. Логичным и своевременным. Леди Кай и сама уже вплотную подошла к нему, просто Хода успела озвучить его первой.
Беглый и поверхностный осмотр оружия некромансеров показал, что посох никаких изменений не претерпел, череп на нем клыки не отращивал, и вообще — остался он тем же самым.
Вроде бы.
– Ладно, с ним потом разберемся, — сказала Осси. — Да и с кольцом тоже. Пока же давай отсюда выбираться. Нам еще мальчишку искать.
По поводу «выбираться» Хода не возражала, а вот насчет — отыскать мальчишку, выразила серьезные сомнения. В том смысле, что если он и уцелел, то, наверное, уже далеко-далеко отсюда и к светлой госпоже теперь ближе, чем на шестьдесят шагов подойдет едва ли. Если не дурак, конечно. Хотя, насмотревшись на то, что тут творилось, вполне дурачком стать мог…
За оградой Харлана не было. Не было его и на опушке.
Ни его самого, и никаких его следов.
«Сбежал твой поклонник. Не дождался свою светлую госпожу, — хмыкнула Хода. — Да и ладно, пусть себе — не дождался. Что тебе почитание младого юнца от деревенщины… Пойдем лучше нашу награду получать».
– Нашу? — Левая бровь леди Кай поползла вверх.
«А чью же? — Искренне изумилась Хода. — Конечно, нашу. Кто тебе про перстень насоветовал? А ногу тебе кто…»
– Хорошо-хорошо. Нашу, так — нашу, — перебила ее Осси, ибо стоило Ходе только завестись, как разглагольствовать она могла бесконечно долго и, главное, без устали. — Пойдем. Деньги нам сейчас не помешают.
«Деньги — они никогда не мешают», — буркнула Хода.
Это было, конечно верно, но сейчас они были нужны как никогда. Отправляясь в поход за Слезой, леди Кай не думала и даже не предполагала, что потом вместо триумфального и славного возвращения в свой родной и уютный особняк на улице Весов, ей придется бродяжничать по северным окраинам королевства. Сейчас же соваться домой было несколько преждевременно и очень легкомысленно, ибо не было у леди Кай и тени сомнения, что там ее с большим нетерпением поджидают разочарованные заказчики. И хорошо, если только Орден… Была ведь еще и другая сторона…
Так что дома ее прием ожидал наверняка, вот только вряд ли, что радушный и теплый. А посему и рваться туда пока не стоило. До тех, по крайней мере, пор, пока в голове не сложится какой-нибудь красивый, убедительный и примиряющий всех и вся план.
А коль так, и коль возвращение к родному очагу-камину пока на неопределенное время откладывалось, то стоило не только подыскать себе место, где можно было бы отсидеться и все хорошенько обдумать, но следовало также озаботиться добычей средств к существованию. Пусть не роскошному, но хотя бы приемлемому. Так что, в этом смысле просьба-заказ обитателей Ключа была более чем кстати. И строить из себя бескорыстную героиню-бессребреницу Осси не собиралась.
Честно и с риском для жизни заработанными деньгами разбрасываться не следовало. А следовало их, как раз наоборот, — забрать, и притом как можно скорее, чтобы успеть убраться отсюда подальше, пока слухи, помноженные на расстояние, не расползлись по всем окружным городам и весям. Ибо стоит только одному из этих слухов попасть в нужное и так кстати и вовремя подставленное ухо, как в Каменном ключе будет не протолкнуться от лиловых балахонов Ордена и темно-серых ряс посланцев Апостолата. А там, глядишь, и Мастер Дисс подтянется полюбопытствовать — кто ж это тут так нагеройствовал…
В общем, как всегда, кроме сторон положительных и для души и кармана приятственных, были стороны изнаночные, ничего кроме новых проблем не сулящие.
Будто старых мало было…
Короче, как не крути — плату надо было забирать и поспешать отсюда подальше и побыстрее. Посетив, правда, по дороге дом, в котором обретался до недавнего времени местный некромансер. Очень уж хотелось глянуть. Хоть одним глазком…
Конечно, в глубине души леди Кай понимала, что ничего интересного она там, скорее всего, не обнаружит. А, учитывая прижимистость и рачительность местных жителей, вполне вероятно, что не обнаружит не только интересного, но и вообще ничего. Уверена была Осси, что жадность и любопытство местных пересилили их извечную деревенскую трусость, и, скорее всего, от небольшого хозяйства некромансера не осталось уже ничего кроме голых стен. Но посмотреть, все же, стоило.
Приняв такое решение, Осси зашагала быстрее, планируя еще к вечеру добраться до домика в холмах, про который рассказывал, размахивая руками, исчезнувший теперь Харлан. Ничто быстрой ходьбе не препятствовало, и вскоре леди Кай уже вышла из светлой рощи и подошла к развилке, на которой стояла церковь.
Когда-то.
Когда-то она, может, тут и стояла, только теперь из густой травы, росшей вперемежку с огромными, немыслимого размера лопухами, торчали лишь щербатые глыбы фундамента и остатки стен, по которым будто кто-то прошелся гигантской кувалдой.
Побродив немного между руин, попинав ногами мелкие обломки камней, но так и не найдя ничего, что могло бы пролить свет на то, что тут случилось, Осси вернулась обратно на дорогу.
Мостика тоже больше не было. То есть намек на мостик, точнее — на то, что давным-давно он тут был, имелся. В виде, опять же камней и развалин… Но по намеку, как известно, реку не перейдешь…
Хорошо хоть ручей тут был нешироким. Одно название, что река…
Хода молчала и голоса не подавала. Осси тоже.
Мыслей было в голове много, но все как-то больше сумбурных и совершенно беспорядочных. По крайней мере, ни к одному мало-мальски логичному выводу они пока не вели. Так — каша…
Еще больше ускорив шаг, леди Кай приближалась к повороту, сразу за которым должна была начаться деревня. Сердце билось в груди неспокойно, а душа, что называется, была полна самых смутных и неприятных предчувствий. Причем крепли они с каждым пройденным шагом все больше и больше, постепенно обретая силу уверенности.
В положенном ей месте дорога повернула, и Осси вошла в деревню.
Деревня была на месте и никуда не делась. Вот только выглядела она совершено пустой и давно уже брошенной. Дома были целы, хотя некоторые окна были разбиты, а все остальные покрыты толстым слоем пыли. Стены домов стояли, как им и положено, но ухоженными и чисто вымытыми больше не выглядели — где-то пробежала наискосок широкая с палец толщиной трещина, где-то вскарабкался по стене красноватый мох, а в нескольких местах из стен даже проросли небольшие, похожие на прутики деревца. Дорога была все такой же мощенной, но почти на каждом шагу между камней, еще утром так хорошо и плотно подогнанных друг к другу, пробивалась хилая пожухлая трава.
На улице не было ни души. Даже птиц было не видно — не слышно…
И, вообще, здесь царила абсолютная тишина, которую нарушали только шаги леди Кай. Но тишине, похоже, было на это глубоко плевать, а шаги, едва рождаясь, тут же вязли в окружающем беззвучии запустения.
Медленно, очень медленно продвигалась Осси вдоль по улице, положив руку на рукоятку меча и на каждом шагу озираясь по сторонам. Позади было уже несколько домов — почти, что половина улицы, — а впереди виднелся знакомый трактир. И по-прежнему ничто не нарушало тишины брошенной деревни.
Жизни тут не было. Причем, похоже, что никакой и, похоже, уже давно.
То есть утром еще тут все жило, дышало и разговаривало, но с того момента будто пронеслись над Каменным ключом века. И не просто пронеслись, а еще и забрали с собой в вечность всех его обитателей, включая мелкий скот, птиц и прочую домашнюю живность. Не было даже на крыльце давешнего котяры, который в лени своей и вальяжности за столь короткое время, что леди Кай тут отсутствовала, с места бы не сдвинулся нипочем.
– Похоже, что тут никого нет, — резюмировала Осси.
«Да, — хмуро подтвердила Хода. — Похоже, что так. А это, между прочим, означает, что за работу нам никто не заплатит».
– Скорей всего, — согласилась Осси. — Ладно… давай, дом посмотрим, — с этими словами она направилась к крыльцу трактира.
Налетевший откуда-то теплый ветерок с легким скрипом покачивал почти полностью выцветшую вывеску над входом, и это был первый звук, который леди Кай услышала с тех пор как вошла в деревню. Край высокой ступени раскрошился и осыпался под ногой крошечным камнепадом. Мелкие камушки дробью рассыпались по крыльцу и мостовой, спугнув ветер, который бросил свою забаву и затаился до времени.
Осси потянула за ручку массивной двери, которая, к слову, была закрыта не очень плотно, оставив небольшую щель. Дверь поддалась с трудом. Очень нехотя поворачивалась она на давно не смазанных и сильно проржавевших петлях, породив при этом резкий скрежет, вспоровший тишину будто ножом.
В доме запустение было более сильным и более очевидным. Затхлый воздух — видно щель была все же слишком небольшой для нормальной вентиляции — забирался в ноздри, забивая легкие сухой пылью и терпким запахом плесени. По стенам висела густая кисея паутины, свисая пушистыми космами со стойки и полок с бутылками, а по полу перекатывались мохнатые клубки пыли, влекомые забравшимся сюда вслед за Осси сквозняком. Доски под ногами скрипели и трещали изрядно, а в углу в полу так и вовсе зияла приличных размеров дыра. Оттуда тянуло холодом и чем-то кислым. Проверять чем — не хотелось…
Деревянные столы и табуреты стояли рассохшимися и были сильно изъедены какими-то мелкими жучками, потихонечку и не спеша превращающими некогда добротную утварь в мелкую, как мука труху. В целом же, обстановка сохранилась, просто дом был давно заброшен и теперь медленно умирал, оставшись без крепкой хозяйской руки. Жизни в нем уже не было, если не считать, конечно, жучков.
Под ногой звякнул и, крутясь, откатился в сторону, небольшой глиняный черепок. Осси покосилась на него, а потом протянула руку к кувшину, стоявшему на столе, взяла его, сдула паутину и осторожно заглянула внутрь. Если что в нем и плескалось когда-то, то теперь это все превратилось в сухую бурую пыль на дне. Больше в нем не было ничего. Разгадки тоже.
– Давай поднимемся в нашу комнату и глянем, что там. Тем более что я там, кажется, гребень забыла. Как ты думаешь, — Осси поставила кувшин на место и вытерла ладонь о штаны. — Он еще там?
«Если там забыла, то там и есть — где ему еще быть. Или что — у него ножки за это время выросли?» — съязвила Хода.
Осси начала подниматься по лестнице.
Тот еще был аттракцион. Не для слабонервных. Полусгнившие ступени стонали на все лады, нещадно прогибаясь под ногами, то и дело грозя сломаться. Парочка из них таки треснула и с грохотом провалилась вниз, но Осси была к этому готова и до второго этажа добралась целой и невредимой.
Медный таз, в котором леди Кай отмокала вчера вечером, стоял там, где Осси его и помнила — за ширмой. А в остальном комната ничем не отличалась от того, что леди Кай уже видела внизу — та же грязь и запустение. И паутина, конечно. Сквознячок лениво шевелил ее лохмотья, свисающие с высоких напольных подсвечников, и от этого казалось, что видимым становится само дыхание времени.
Гребень тоже был на том самом месте, где его и оставили — на полке под зеркалом. Луч солнца, неведомым образом просочившийся сквозь неплотно закрытые ставни, и продравшийся сквозь пляшущие в воздухе пылинки, упирался прямо в него, окутывая его каким-то совершенно волшебным сиянием.
Причем, что характерно, гребень как был, так и оставался абсолютно новеньким — ни пыли, ни паутины на нем не наблюдалось ни в каком, что примечательно, виде. Вокруг — сколько угодно, а на нем — нет. Понятнее от этого не становилось, но хоть отряхивать и оттирать не пришлось, и то, как говорится, — победа и большая удача.
Осси распахнула настежь ставни, впуская внутрь свежий воздух и яркий солнечный свет, сделала неспешный круг по комнате и осторожно присела на самый краешек кровати. Еще раз осмотрелась — не упустила ли чего при осмотре помещения, а затем вдруг сняла с пояса кошель, высыпала прямо на пыльное покрывало монеты и принялась их пересчитывать.
Делала она это долго и очень старательно. Все это время Хода молча и с интересом наблюдала за своей хозяйкой, не решаясь прервать столь важный процесс ни репликой, ни даже вопросом, хотя на кончике языка крутилось их наверняка немало. Наконец, леди Кай закончила свои подсчеты, удовлетворенно хмыкнула и бережно ссыпала звенящие кругляшки в кожаный мешочек. После чего, наконец, обратилась к Ходе:
– Ну, что скажешь? Что тут, по-твоему, произошло? И как долго, нас тут не было?
«Ну, если судить по пыли…» — Хода, как всегда, начала издалека.
– Да, да… — нетерпеливо перебила ее девушка. — Если судить по пыли, по плесени, по трещинам в камнях, по жукам, паутине, по ветру и звездам… Сколько прошло времени?
«Мне больше нравится судить по цифрам», — Хода была невозмутима.
– По каким цифрам? — Вздохнула Осси.
«По цифрам на могильной плите, — ответила Хода. — Если сложить все, что мы уже тут видели, то дата на камне получается очень даже хорошей отправной точкой… Я думаю — прошло десять лет».
Осси покачала головой.
– Надеюсь, ты не хочешь сказать, что мы проторчали там — на кладбище, десять лет? Причем, большую часть этого времени я провела, рассматривая радужные пузыри перед глазами и слушая премерзкий звон?
«Нет, на кладбище мы с тобой провели, по моим оценкам, полдня — не больше… И то — если брать вместе с дорогой туда-сюда».
– А здесь прошло десять лет?
«Похоже, что так», — вздохнула Хода.
– Но ведь так не бывает! — Крутя в руках гребень, сказала Осси.
«Не бывает, — нехотя согласился Страж. — Насколько мне известно, в таких масштабах время не затормозить, не замедлить и не изменить…»
Она замолчала, не сводя своих глаз с Осси.
«И, тем не менее… — Хода снова умолкла. — А у тебя есть какие-нибудь мысли?»
– Мысли? — Осси усмехнулась. — Мысли есть. Точнее — предположение. Даже не предположение, а почти что уже уверенность.
«И какая?»
– Я думаю, что ты права. Права и в том, что на кладбище мы были всего — ничего, и в том, что тут уже с десяток лет, как нет ни единой души…
«Это — очевидно и неоспоримо, — перебила ее Хода. — Только как это, по-твоему, друг с другом вяжется?»
– Как вяжется? — Осси перестала крутить гребень и засунула его поглубже в рюкзак. — Мне кажется… То есть я почти уверена, что давно уже, а точнее — как раз тот самый десяток лет назад тут и произошло то, о чем ты мне рассказывала на кладбище — про кольцо, про силу, про разупокоение… Кладбище разупокоилось не сегодня. И не вчера. Оно разупокоилось в тот день, когда они похоронили некромансера. Может, месяца на два-три позже. И нет там никакой ошибки на камне. Так и было это — десять лет назад. А то что мы с тобой видели сегодня… Это — эхо. Эхо тех событий и финальный аккорд в нашу честь. А может, — отклик на Слезу, про которую мы с тобой ничего не знаем. Отклик и попытка до нее дотянуться…
Интесса вздохнула.
– Да что угодно, это может быть, но, скорее всего это действительно связано со Слезой. Так или иначе… А что касается деревни… — Осси поерзала, устраиваясь поудобнее. — Так, с тех самых пор — то есть уж десять лет как нет тут никакой деревни. Нет ни ее обитателей, ни чернявого хозяина, ни мужиков, ни старосты. Нет мальчика Харлана и кота того на крыльце тоже нет. А есть здесь только брошенные дома, запустение и голодное неосвященное кладбище, на котором эти идиоты закопали тогда кольцо с кошачьим черепом. А все что мы с тобой тут видели и в чем участвовали, все это — было наваждение.
«Наваждение?»
– Да. Наваждение, морок, внушенная реальность — как хочешь. Не было вчера ничего. Мы вошли с тобой в пустую, мертвую деревню, и все что мы пережили тут со вчерашнего вечера, и до нашего прихода на кладбище было всего лишь видением и галлюцинацией…
«Я бы почувствовала…»
– Не обязательно. Могла и не почувствовать. Наваждение такой силы и такого масштаба просто накрыло нас с тобой, захлестнув все чувства и подчинив себе все наши мысли. Так, что не вини себя…
«Ты хочешь сказать, что ты и ванну вчера не принимала, и не завтракала сегодня и с мужиками не говорила?» — Хода никак не могла поверить в такое объяснение.
– Не принимала, не завтракала и не говорила. Не было ничего этого. Пришли, переночевали в пустом заброшенном доме, будучи уверенными, что все услуги включены в стоимость и сполна оплачены — причем денег у нас, как я только что убедилась, нисколько не убавилось, — а потом собрались и пошли на кладбище, куда нас собственно наваждение и вело.
«Зачем?»
– Хороший вопрос — зачем… Затем, я думаю, — что источником всего этого было одно симпатичное колечко, которое очень зачем-то хотело, чтобы мы его выкопали и поскорее оттуда забрали.
На этот раз Осси замолчала надолго. Хода тоже молчала, переваривая все услышанное и пытаясь найти какой-нибудь изъян в логической цепочке, только что выстроенной леди Кай.
Наконец она сдалась:
«Да, твоя теория вроде бы все объясняет. Может так оно и было… Но…»
– Я уверена, что так и было, — не дала договорить ей Осси. — Попробуй вспомнить хоть одно лицо — у меня лично ничего не получается… Имена помню, картинку всю в целом — тоже, а как пытаюсь вспомнить детали — лица, одежду, приметы там какие-нибудь — ничего не получается…
Хода попробовала и вскоре признала, что с деталями и лицами у нее тоже не очень…
– Вот видишь. Так, что все это было лишь плодом воображения. И, к моему большому сожалению, воображения не нашего.
«Ты думаешь это кольцо?»
– Думаю — да. И чтобы выяснить это наверняка, и понять заодно, что за штуку такую я таскаю теперь на своем пальце, нам надо будет прогуляться до дома, где жил хозяин этого кошачьего черепа. Может там хоть что-нибудь прояснится…
«Ага, прояснится, — усмехнулась Хода. — Или совсем уже до конца запутается».
– Может и запутается. Но мы так и так туда заглянуть собирались…
«Да? — Удивилась Хода. — Что-то я этого не помню. Пропустила это как-то, знаешь ли…»
– Ничего, — успокоила Осси. — Для этого у тебя есть я! Чтобы напоминать и направлять, так сказать.
«Ну, давай, — согласился Страж. — Направляй. Тем более что ночевать тут мне как-то не особо хочется, а скоро уже темнеть будет, и лучше бы нам, раз уж мы куда-то собрались, выходить поскорее… Если ты, конечно, больше ничего тут не забыла и тебя тут ничего не держит».
– Не держит, — сказала Осси и поднялась с кровати. — Совсем ничего не держит. Пошли.
На улице, тем временем, произошли некоторые перемены.
То есть декорации-то не изменились — все осталось, как и было на своих местах — ничего не пропало и ничего, соответственно, не добавилось, а вот персонаж новый на заброшенной и порядком запущенной сцене появился. Впрочем, строго говоря, новым его можно было назвать, лишь сильно покривив душой и скрестив при этом пальцы в кармане. Почти прямо напротив двери на некотором удалении от трактира сидел, обернувшись своим огромным хвостом, давешний знакомый леди Кай в шипастом ошейнике.
Впрочем, только по ошейнику его и можно было опознать, потому как от роскошного котяры невероятных размеров, каким он явился перед леди Осси утром этого дня, к вечеру остался один лишь скелет. Невероятных же размеров.
Причем, как показалось самой леди Кай, скелет этот позволил себе несколько видоизмениться. Во всяком случае, клыки у него удлинись весьма и весьма, как будто после смерти кота вся сила ушла в их рост, хотя еще и при жизни они достигали размеров весьма внушительных. Теперь же они больше напоминали небольшого размера кинжалы, а сам скелет сильно походил на скелет саблезубой кошки Мейла-кун, виденный однажды леди Кай на одной старинной и сильно выцветшей гравюре.
Скелет этот был потрепан жизнью, по всему видать, изрядно — во всяком случае, два последних ребра с левой стороны были обломаны где-то посередине и теперь топорщились рваными краями, а в голове — то есть черепе этого милого создания — зияла внушительных размеров дыра. Но, похоже, все это нисколько его не беспокоило и ни капельки не смущало, потому, как вид у него был самый решительный и свирепый.
В грудной клетке (а теперь действительно было видно, что это — просто клетка из пожелтевших от времени ребер) медленно пульсировало нечто, очень похожее на темно-серую кляксу, по всей видимости, заменяющее этой твари сердце. Пульсация эта не затрагивала размеры кляксы, а просто сама она становилась то темнее — то светлела до грязно-белого цвета.
Надо сказать, что это впечатляло.
Ошейник, утыканный солидной толщины шипами был зверюге, а точнее — тому, что от нее осталось, явно велик и теперь болтался на шейных позвонках наподобие орденской цепи. Сходство это становилось почти полным еще и из-за того, что к ней был прикреплен блестящий золотом медальон, ранее скрытый от глаз густой шерстью.
«Вот, значит, оно, как… — глубокомысленно изрекла Хода. — Тянет их, значит, обратно…»
Осси ничего не ответила, не сводя глаз со скелета, который, по всему судя, закончил, в свою очередь, изучение девушки, поднялся с места и, не спеша, направился к ней. Двигался он, обходя леди Кай по небольшой дуге, и намереваясь, судя по всему, подойти к ней с левого боку.
Походка его не лишена была грации, и, глядя, как плавно скользил он, еле слышно цокая огромными когтищами по булыжникам мостовой, Осси даже забыла, что перед ней скелет, а не живое существо из плоти и крови. Череп Мейла-куна все время был повернут в сторону девушки, и хотя глазницы его были пусты и сухи, Осси готова была поклясться, что чувствует на себе его очень тяжелый и настороженный взгляд. Рациональному объяснению это не поддавалось, правда, сама Осси, отметив про себя эту необычность, тут же про нее напрочь забыла, занятая больше оценкой потенциальной опасности.
Словно почувствовав это, Мейла-кун остановился, не дойдя до леди Кай всего несколько шагов, лег на дорогу, а затем перекатился на спину, демонстрируя, тем самым, на свой кошачий манер самые миролюбивые намерения. Странное это было зрелище — вальяжно развалившийся посереди мощеной улицы скелет гигантской кошки.
Еще более странным было то, что когда, сочтя эту демонстрацию дружелюбия достаточной, скелет снова поднялся на ноги, он совершенно по-кошачьи отряхнулся, словно забыв, что нет на нем ни плоти, ни шерсти, в которой мог запутаться мелкий мусор. И тем не менее…
Покончив с этим, Мейла-кун также неспешно подошел к Осси вплотную, потерся о ее ноги и уселся рядом, задрав оскаленный череп и всем своим видом выражая покорность и готовность повиноваться.
Леди Кай перевела дыхание — оказывается, она уже некоторое время забывала дышать — и разжала побелевшие от напряжения пальцы, обхватившие рукоять Гасителя. Руку, впрочем, убирать далеко не стала.
Мейла-кун словно прочитав ее нерешительность, снова легонечко потерся головой о штанину, после чего опять задрал голову вверх, уставившись на Осси своими пустыми глазницами. Тихонько позвякивала цепь на его шее, и поблескивал, раскачиваясь как маятник, медальон на ней.
– И что же их интересно тянет? — Теперь, когда потенциальная опасность, вроде бы как, не реализовалась, а сама собой сошла на нет, Осси отозвалась, наконец, на последнее высказывание Ходы. Да, и действительно, интересно было.
«Я думаю — кольцо их тянет, — ответила Хода. — То, которое с кошкой было — Лердово».
– Хочешь сказать, что оно мне теперь всех дохлых кошаков подымать будет? — Нахмурилась Осси.
«Ну, наверное, такова плата за могущество, моя белая госпожа, — усмехнулась Хода. — А ты как хотела?»
Некоторое время она наслаждалась триумфом и совершенно обалделым видом леди Кай, но потом все-таки сжалилась:
«Да ладно… Не переживай. Я думаю, что между ними была раньше какая-то связь».
– Между кем и кем?
«Между кольцом и этим кошаком. Поэтому оно его и подняло. Так, что я думаю, что нашествие дохлых кошек тебе в ближайшее время не грозит. А вот союзничком ты, похоже, обзавелась».
Союзничек, тем временем, от скуки разгрыз небольшой булыжник мостовой и теперь явно примеривался к следующему. Управлялся он с ними на удивление ловко — как грызун с орехами. Будто только этим и занимался всю жизнь.
То ли, из-за паузы, образовавшейся в разговоре, то ли, заметив пристальное к себе внимание, но Мейла-кун оторвался от своего интересного занятия и вновь посмотрел на Осси. Только, что хвостом не завилял.
– Да? Ну что ж, давай знакомиться, — Осси медленно и демонстративно держа руки на виду, присела на корточки.
Мейла-кун не возражал.
Когда лицо девушки оказалось на его уровне, он плавно и осторожно подался вперед, до тех пор, пока не уперся черепом в нос интессы. Замерев в таком положении на миг, он отодвинулся, медленно склонил голову на бок, затем на другой, будто внимательно рассматривал лицо Осси. Наконец, удовлетворившись, видимо, результатом осмотра, запомнив и выяснив все, что ему надо было, он улегся на мостовую и зевнул. Вновь блеснули клыки, которые только недавно с хрустом перемалывали камень, но не было в этом ни вызова, ни угрозы, а только одна лишь скука безмерно затянувшегося ожидания.
Интесса осторожно протянула руку и легонько погладила теплую гладкую кость черепа. На Мейла-куна это, казалось, не произвело никакого впечатления, но и неудовольствия, впрочем, он тоже не выказывал.
Осси медленно опустила руку к медальону и перевернула его к себе. Золотой кружок лежал у нее на ладони и поблескивал двумя воронеными буквами, сплетенными в изящном и затейливом вензеле.
– «З.Л.» — Прочитала Осси. — Зиннес Лерд.
«Ну, вот и ответ, — отозвалась Хода. — Я же говорила — есть связь. Был это значит котенок Лерда, а теперь стал… — Хода замялась подыскивая слово, но так и не найдя ничего лучше закончила. — Наш скелетик».
– Ты уверена, что прямо именно наш?
«А как же! Тебе доверие оказали? Оказали! Даже два раза — и о ноги потерлись, и погладить дали — руку не оттяпали. А могли… Так что, владей наследством смело и безраздельно, — Хода усмехнулась. — Был у тебя раньше спутник маленький и пушистый, а теперь, вот, — здоровенный и, как бы это помягче… немного костлявый… Правда, тот, на мой вкус, посимпатичней смотрелся».
В ответ на это высказывание Мейла-кун с треском раскусил еще один бульник и поднялся на ноги.
«Камни жрать, это оно, конечно здорово… — задумчиво протянула Хода. — Знать бы, на что ты еще способен…»
Скелет подобрался и выгнулся. Ну, точно — кошка, которую что-то здорово разозлило.
– Ты полегче, с высказываниями, — Осси осторожно убрала руку и также осторожно поднялась. — Похоже, ему это не очень, знаешь ли, нравится. Так что лучше не зли его понапрасну. Тем более, пока не знаешь, на что он способен.
Хода ничего не ответила, но и продолжать не стала. Видно все же опасалась неизвестных пока последствий.
Мейла-кун постоял еще немного в позе явной и непосредственной угрозы, всем своим видом демонстрируя полную готовность дать отпор любому обидчику, затем все же расслабился, но ложиться уже не стал.
– Ну, ладно, ладно… Все хорошо, успокойся, — Осси еще раз осторожно погладила череп своего нового союзника.
Тот не возражал, и даже более — с каждым движением руки девушки, он становился, вроде бы, ощутимо расслабленнее и спокойнее, хотя внешне это никак не проявлялось.
– Все хорошо, — продолжала успокаивать его Осси. — Ты — хороший…
Хода, было, хмыкнула, но тут же заткнулась, опасаясь не столько самого скелета, сколько гнева хозяйки.
– Жалко я не знаю, как тебя зовут… — Осси продолжала гладить желтоватый череп мертвой кошки, который постепенно начал отвечать на ее ласку, подставляя под ладонь то одну сторону, то другую.
– Буду звать тебя Мей, — решила Осси. — Ты не против?
Если он и был против, то никоим образом это не выказал, а поэтому вопрос можно было считать решенным и закрытым. По крайней мере, до поры — до времени.
Теперь, когда со знакомством было покончено, следовало вернуться к делам прежним, но не менее насущным. Тем более что солнце, которое до этого как приклеенное болталось чуть пониже зенита, вдруг стало довольно резво соскальзывать с небосвода, явно намереваясь в самое ближайшее время нырнуть за горы и передать деревню во власть ночи. Так что если леди Кай хотела успеть до темноты попасть в жилище некромансера, которое, к слову, еще предстояло найти, то с этим следовало поспешать. Причем, безотлагательно.
Рассудив таким образом, леди Кай окинула быстрым и последним взглядом странную деревню и спешно зашагала по уже известной ей дороге.
Если верить рассказам вот уже десять лет как несуществующих селян, то дом некромансера находился где-то совсем недалеко в холмах, поросших редким невысоким кустарником. Осси правда не была уверена, стоит ли ей доверять порождениям наваждения и словам галлюцинаций, но особо выбора у нее не было, а то направление, которое указал ей утром, существующий лишь в ее воображении морок-Харлан, было ничуть не хуже других. Так что шла она пока достаточно быстро и уверенно, будто хаживала в гости к Зиннесу Лерду не раз и не два.
Рядом, не отставая ни на шаг, ни даже на полшага, почти прижимаясь к правой ноге и крутя по сторонам безглазым черепом, шел Мей. Он же — Мейла-кун, он же — наследие Лерда, которое нежданно-негадано-непрошено перешло к леди Кай вместе с кольцом мертвого некромансера.
На левой руке, обвившись тремя тугими кольцами чуть выше локтя, висела Хода и как всегда бдительно изучала окружающее пространство на предмет возможных осложнений. Таким образом, леди Кай чувствовала себя защищенной со всех сторон и в относительной безопасности.
А солнце, тем временем, неумолимо ползло к краям гор, резко очерченным на фоне начинающего понемногу темнеть неба, путь ложился под ноги широкой каменной лентой, а мир пребывал в относительном спокойствии.
