Известно, что мошенники отличаются креативностью, и вовсе не удивительно, что эта же черта наблюдается и у лжецов, — достаточно вспомнить незадачливого свидетеля Джо Гэллоуэя, в мельчайших подробностях описавшего свою студенческую жизнь в несуществующем колледже. Подобный вид креативности наблюдается также у людей творческих профессий — они отчасти тоже похожи на лжецов. Профессор в области медицины Чарльз Лим, все свободное время посвящающий игре на саксофоне и изучению истории музыки, провел исследование, доказавшее, что во время музыкальных импровизаций джазисты более склонны к интроспекции и фантазиям. В то же время мозговая активность зон, отвечающих за самоконтроль, у них снижается. У патологических лгунов эти зоны вообще чаще всего повреждены.

Каждый раз, вспоминая о чем-то, мы заново создаем в памяти наше представление об этом, причем с каждым разом представления и ассоциации немного меняются. Чем чаще мы вспоминаем что-то особенно приятное или неприятное, тем сильнее видоизменяются воспоминания. Это означает, что наши представления о важных жизненных событиях искажены сильнее всего, а совершенно незначительные, но запавшие в память с детства подробности остаются неизменными.

Как правило, такое искажение истины никоим образом на нас не влияет, ведь самое важное — это впечатления, а не подробности. Другое дело, когда нас начинают подозревать в убийстве. Как утверждают некоторые философы, люди в основном склонны верить услышанному — просто-напросто потому, что большая часть получаемой нами информации действительно правдива. Если бы мы исходили из обратного, то на проверку фактов ушла бы целая вечность. Поэтому, даже когда людям рассказывают несколько историй и оговаривают, что правдивых из них лишь половина, те все равно верят в большинство из них.

Люди плохо распознают ложь, так как все мы толкуем окружающих через призму самих себя. Как отмечает Эмили Пронин, психолог из Принстонского университета, мы не учитываем, что, разговаривая с другими, получаем лишь ничтожно малую долю всей возможной информации. Когда мы сами говорим о чем-либо, то «видим» полную картину, но, слушая других, делаем выводы лишь исходя из их мимики и жестов. Поэтому мы нередко чувствуем себя лжецами и боимся, что другие распознают нашу ложь, хотя на самом деле лжем мы намного лучше, чем кажется «изнутри». За улыбкой могут скрываться сомнения и грусть, но об этом знаем лишь мы сами, а замечая, как улыбаются другие, мы чаще всего думаем, что у них все прекрасно. Таким образом, окружающих мы считаем простыми и незамысловатыми, а себя — сложными, хитрыми и многогранными. Если бы мы уделяли размышлениям о чужих внутренних противоречиях и сложностях столько же времени, сколько тратим на рефлексию и самоанализ, то ни на что больше времени бы просто не осталось. Именно поэтому мы чаще всего предполагаем, что внешние сигналы соответствуют внутреннему состоянию. Противопоставлять истину лжи довольно опасно: это упрощает ситуацию и подталкивает выбрать что-то одно. Однако ложь, как и любой другой процесс, зарождающийся в человеческом мозге, на самом деле представляет собой целый комплекс мотивов, убеждений и чувств.

Когда я познакомился с Дэниелом Фойером, он как раз работал над новой программой лекций и курсов. Курс под названием «Обмани меня» подходил к концу, и новую программу Фойер назвал «Лицо и его секреты». По словам Фойера, такое название лучше описывает его деятельность: навыки, которые он демонстрирует, основаны на распознавании эмоциональных сигналов, а не мыслей.

— На некоторых видео кажется, будто я и правда читаю мысли. Но это не так — я просто знаю, о чем люди думают в определенный момент. Чтобы распознать ложь, нужно видеть эмоции.

Именно для того, чтобы пробудить в слушателях чувства, Фойер вводит в игру пятисоткроновую купюру. Но заметить сигналы недостаточно — нужно их еще и правильно интерпретировать.

— Однажды я дал маху. Я, как обычно, отвернулся, и один из четырех участников спрятал в карман деньги. После чего я повернулся к участникам и спросил одну из девушек: «Деньги у вас?» Она на долю секунды отвела взгляд, но потом вновь посмотрела на меня и сказала: «Нет». Ага! Она сначала отвела глаза, а потом еще и запнулась! «Вы лжете. Деньги у вас!» — заявил я. И ошибся. Купюра лежала в кармане у мужчины, который стоял рядом с девушкой. Я подумал, что она отвела взгляд, чтобы глаза ее не выдали, а на самом деле она просто машинально посмотрела на карман соседа. Мимика была честной, это я неверно ее истолковал.

По мнению Фойера, внимательность никогда не помешает — благодаря ей мы, например, можем разглядеть отвращение на лице собеседника. Да, это наблюдение не из приятных, зато полезное.

— Лично я постоянно вижу вокруг фальшивые улыбки, но тут уж никуда не денешься — таковы нормы общественного поведения.

Порой Фойер встречается со своими студентами и после завершения курса. Они редко хвастаются успехами в разоблачении лжи, но зато утверждают, что начали лучше разбираться в чужих чувствах. Иначе говоря, теперь они не только легче распознают ложь, но и стали более чуткими. А замечая чувства других, начинаешь лучше разбираться в своих собственных.

— Ты понимаешь, на что реагируют другие, видишь, что происходит, обращаешь внимание на собственную реакцию, — объяснил Фойер, — и таким образом учишься находить закономерности.

Судя по всему, нам придется смириться и признать, что мы никогда не сможем со стопроцентной уверенностью распознавать ложь. И технологии здесь тоже бессильны. Мы, конечно, можем поставить себя на место другого человека и хотя бы отчасти понять его мотивы и настрой, однако похоже, что социальные навыки в одинаковой степени помогают и врунам, и тем, кто пытается распознать их ложь. Порой даже кажется, будто способность убедительно врать и способность сочувствовать и общаться — две стороны одной медали.

Когда живешь среди других, приходится мириться с необходимостью время от времени лгать: не каждый обрадуется, узнав, что мы на самом деле думаем о его манере одеваться или музыкальных пристрастиях. А без неискренних, но вежливых улыбок мир выглядел бы намного хуже. Наш внутренний детектор скорее настроен на распознавание эмоций, нежели на поиск истины. Это означает, что в ситуациях, связанных с чувством вины и правосудием, наши социальные навыки вполне могут нас подвести. И самое главное: даже если бы мы умели читать чужие мысли, ложь распознать нам все равно не удалось бы, ведь лжецы и сами не всегда знают, что говорят неправду. Значит, первый разумный шаг — это признать несовершенство собственной проницательности и смириться с тем, что мы часто становимся жертвами самообмана.