Талавайн выпрямил спину, выходя из низкой стойки мечника, поклонился вымышленному противнику и плавным движением вложил меч в ножны. Он прекрасно сознавал, насколько смешно его боевое искусство по сравнению с драконниками, однако битва на равнине Куш показала, что он по-прежнему страшный противник для детей человеческих. Для его планов будет лучше, если он сумеет пробиться к Шайе, не проливая крови. Но Талавайн хотел быть готов ко всему.

Он провел рукой по рукоятке клинка. Оружие было первоклассным. Прощальный подарок отца. Он выпрямился и поглядел на север, на Бычьи головы. Странное название для высокой горной цепи, отделявшей восток Лувии от просторных степей Ишкуцы. Он прошел через звезду альвов далеко отсюда и долго двигался по одинокой равнине, изо всех сил стараясь избегать детей человеческих.

Карта Ровайна помогла ему найти дорогу. Талавайн изучал ее до тех пор, пока не научился воссоздавать ее перед мысленным взором, со всеми бесчисленными деталями, которые нарисовал его друг. Должно быть, Ровайн много путешествовал. Об этом он никогда не рассказывал.

Три дня тому назад Талавайн наткнулся на брошенную пастушью хижину и поселился там. Тяжело было идти по глубокому снегу. А ведь он не преодолел даже предгорий Бычьих голов. Он медленно переводил взгляд от вершины к вершине изломанной горной цепи и остановился на горе, своими отвесными склонами отдаленно напоминавшей башню. В тени ее находилась долина, где укрывался Дом Неба. Одинокий, почти недосягаемый.

Подъем туда будет трудным. Талавайн улыбнулся. Проведенные во дворце годы разнежили его. Нужно будет воспользоваться одиночеством, чтобы закалить свое тело и подготовить свою душу к тому, что будет ждать его там, высоко в горах. Времени еще предостаточно.

Иногда он думал о Первом писаре. Священнослужитель принес ему большую, хорошо выделанную звериную шкуру, чтобы, как они и договаривались, нарисовать на ней изображение божества. Но вместо этого Талавайн скопировал на нее карту Ровайна и бежал из Изатами. Туннель, ведущий в дом Ровайна, он тщательно засыпал землей, а в ночь бегства устроил в собственной лавке пожар, чтобы стереть все следы. Не было ли у Первого писаря неприятностей из-за того, что он поверил чужому художнику? Пергамент таких размеров и такого качества наверняка на вес золота. Но храм богат. Наверняка массивный Первый писарь уже сидит в каком-нибудь трактире в Зелинунте, уже найдя какой-нибудь другой подарок.

Праздник Жертвы приближался. Уже через шесть дней состоится собрание бессмертных и богов. Талавайн отбросил эти размышления прочь. Это уже не его бой. В душе снова возникли воспоминания о дворце Аарона в Акшу. О красивом домике с маленьким садиком, где он прожил так долго. Интересно, зацвела ли уже там вишня? На плодородных равнинах Арама климат гораздо мягче. Там уже наверняка настала весна. Но здесь, в горах, зима еще не скоро уступит свои права. Только вчера снег валил на протяжении нескольких часов.

Пока там, в долине, неподалеку от похожей на башню скалы, настанет весна и зацветет вишня, пройдут недели. У него будет еще много времени, чтобы подготовиться к освобождению Шайи.