Гонвалон обвел взглядом толпу людей перед Золотыми вратами. Вместе с Нандалее, Нодоном и Элеборном он стоял на ступеньках храма Создателей, в котором у всех девантаров был собственный алтарь. Отсюда было видно лучше всего, несмотря на то что он не верил в то, что они сумеют найти здесь Ливианну и Бидайн. Что бы ни заставило их бросить товарищей, это наверняка повело их обратно в город. Но куда?

Гонвалон поглядел на Нандалее. Она была совершенной охотницей. Она не замечала, что он наблюдает за ней — настолько сильно она была сосредоточена на просеивании взглядом большой площади в поисках потерявшихся спутниц. Возможно, она просто не подает виду, что чувствует его взгляды. Он знал, что она осталась вопреки собственному убеждению — ради него. Она изменилась здесь, в Нангоге. Стала суровее, научилась лучше справляться с собственными чувствами. Стала сожалеть о том, что давным-давно в приступе отчаяния и ярости убила принца троллей, который отнял у нее охотничью добычу. Она старалась быть сдержанной и избежать неверных решений. Ему так хотелось остаться с Нандалее наедине. Он хотел поговорить с ней. От других она не потерпит критики. Если она хочет быть драконницей, то основой для ее решений не должно быть то, чего ждут от нее другие. Она одна — мера всему, потому что именно ей предстоит жить с последствиями собственных поступков. Поняла ли она это, когда приняла решение искать Ливианну и Бидайн? Эльф сомневался в этом.

— Кажется, я знаю, где они, — сдавленным голосом произнес Нодон.

Нандалее обернулась к нему.

— Где?

— Я не уверен, — поспешил добавить Нодон. — Просто я все время пытаюсь найти смысл в том, что они делают. Некоторое время назад я слышал, как они говорили о коже Бидайн. О шрамах. Ливианна обещала помочь ей…

— И?

— Шелковая, — выдавил из себя Гонвалон. Еще в день их прибытия в Золотой город он заметил, как восхищалась Бидайн красотой хозяйки дома.

— Они ведь не станут делать этого… — произнесла Нандалее. — Мы были ее гостями. Она помогла нам… — Юная эльфийка покачала головой. — Должна быть иная причина!

Гонвалон прекрасно представлял себе, что Ливианна убьет их хозяйку. Для нее жизнь человеческая ничего не стоит. Он накрыл ладонь Нандалее своей.

Она в отчаянии посмотрела на него.

— Пойдем к дому Шелковой, — решила она. — Другого следа у нас все равно нет.

Никто не стал возражать. Нандалее повела их через спутанные улочки и переулки, в которых Гонвалон никогда прежде не бывал. Он удивился, насколько хорошо она знает этот огромный город. Они добрались до дома с красными воротами быстрее, чем он предполагал.

— Ливианна! — крикнула на всю улицу Нандалее.

Ответа не было. Нодон обнажил меч.

— Я чувствую запах крови, — негромко произнес он.

Гонвалон чувствовал только запах горелого мяса и овощей. Полуденный час был уже близко. В одном из домов скоро будет сытный обед. Он увидел напряжение Нодона и решил довериться обостренным чувствам опытного мечника. Положил руку на рукоять меча.

— Давайте войдем внутрь, — решила Нандалее, сняла с плеча лук и натянула тетиву.

Гонвалон оказался у ворот первым. Выбил их плечом. За ним встала Нандалее, прикрывая его со стрелой на тетиве.

В проходе под воротами сидел старик, испуганно поднявший руки.

— Не делайте со мной ничего! Пожалуйста, не делайте мне ничего! Я не имею к этому отношения. Я… — Когда он понял, кто они, то бросился на землю и закрыл голову руками.

Нандалее отошла в сторону и оглядела двор, слегка натянув тетиву лука. Скользнула взглядом по галерее, где находились двери, ведущие в помещения второго этажа. Двор словно вымер. Только в центре лежала, вытянувшись, красная фигура.

Гонвалону потребовался один удар сердца, чтобы понять, что он видит перед собой — настолько непривычным был вид: перед ним лежала женщина, с которой содрали кожу! Все ее тело представляло собой обнаженную, красную плоть, покрытую сетью артерий.

— Ради всех альвов, — пролепетал стоявший рядом Элеборн. — Она еще жива!

Теперь и Гонвалон увидел, что губы женщины шевелятся. Ее большие зеленые, лишенные век глаза были устремлены на него. Он не мог понять, что она говорит, в глазах читалась только мука. Он не верил в то, что это сделали Ливианна и Бидайн.

Присоединившийся к ним Нодон поднял что-то кончиком меча. Оно было прозрачным, как пергамент. Хорошо был виден витиеватый узор.

— Бидайн тоже лишилась кожи.

Гонвалон услышал, как за его спиной стошнило Элеборна. Мастеру меча показалось, что земля ушла у него из-под ног. Как Ливианна могла быть настолько жестокой! Как… Тут оказалось, что колебания земли — не просто кажущееся чувство. Земля под его ногами вздыбилась. Из глубины донесся глухой звук — словно что-то сломалось. Потом послышались тысячи отголосков. По стене дома напротив него пробежала широкая трещина. Часть галереи накренилась.

Нандалее схватила его и потащила в сводчатый проход под воротами. На дом посыпались камни. Нодон все еще был там. Его меч описал сверкающую дугу. Кожа, которую он нанизал на него, отлетела в сторону. Его клинок опустился и пронзил сердце умирающей. Ее дрожащие губы замерли, когда во двор обрушилась целая стена дома. Взвилась пыль и словно вторая кожа опустилась на поруганное тело. К воротам покатились кирпичи. Но ни один из них не коснулся погибшей.

Землетрясение закончилось так же внезапно, как и началось. Посреди обломков лежал разбитый сундук. Шелковая шаль тысячи оттенков красного скользнула каскадом искрящихся красок. Словно яркие цветы, уносимые весенним ветром, летели по двору платья Шелковой. Шарф лег на шею погибшей и закрыл ей глаза, смотревшие на облачный корабль, паривший в облаках.