Глава 17
В обеденное время я припарковалась около старого дома, построенного задолго до моего рождения, и вошла в подъезд, где увидела консьержку.
– К кому, ангел мой, направляешься? – поинтересовалась старушка.
– Ирина Эдуардовна Муркина здесь живет? – спросила я.
Пенсионерка открыла пластмассовый футляр, вынула оттуда очки и посадила их на нос.
– На пятом этаже, в десятой квартире.
– Спасибо, – поблагодарила я и шагнула к лифту.
– Внученька, не ходи к ней, – вдруг сказала консьержка.
Я оглянулась.
– Почему?
– Нехорошими делами она занимается. Уж поверь, я о жильцах всю подноготную знаю, всю жизнь здесь провела.
Я вернулась к столу, за которым сидела бабуля.
– Что плохого делает Муркина?
Лифтерша укоризненно посмотрела на меня.
– Не поможет она тебе, только деньги зря потратишь.
Раздался скрип, подъемник раскрыл двери, из него вышла заплаканная женщина лет пятидесяти пяти.
– До свидания, тетя Дуся, – сказала она.
Лифтерша перекрестила ее:
– Ангела-хранителя тебе за пазуху.
Она подождала, пока тетка скроется за дверью, и вздохнула:
– Видела ее? Бегает к Ирке, как на работу, а толку нет, Муркина только деньги из бедолаги качает. Эхма, много таких у нее.
Я решила, что Ирина подрабатывает целительством.
– У меня ничего не болит, просто поговорить с Муркиной надо.
Тетя Дуся махнула рукой:
– Так к ней все за беседой ходят. Как начнут, так бегают и бегают, бегают и бегают. Галина, которую ты видела, уже пять месяцев сюда шастает, но легче ей от болтовни с Иркой не становится. Муркина врет! Пишет в объявлениях, что профессор, а у самой даже диплома о высшем образовании нет. Только не подумай, что я на нее зла, поэтому хочу клиентов отпугнуть. Я за Ирку боюсь. Она лжет наивным бабам и мужикам, помочь обещает, а сама нигде не училась, еле-еле школу окончила. Вдруг кто из тех, кого она надула, сообразит, что с мошенницей дело имеет, и побьет ее со всем христианским милосердием? Ради ее блага людей отвадить пытаюсь.
В столе консьержки затрезвонил мобильный. Она открыла ящик и начала в нем сосредоточенно рыться, приговаривая:
– Куда подевалось вражье изобретение?
А я юркнула в лифт и нажала на нужную кнопку. Охая и вздыхая на разные лады, кабина со скоростью больной черепахи поползла вверх.
В отличие от беспечно незапертой двери подъезда, створка в апартаменты Ирины была закрыта, слева висела коробочка домофона. Я нажала на кнопку.
– Слушаю, – раздалось почти сразу.
– Добрый день, – представилась я, – моя фамилия Козлова, меня зовут…
Договорить мне не удалось, дверь открылась, женщина в больших очках приветливо сказала:
– Рада вас видеть. Проходите. Если не затруднит, натяните бахилы, они в ведерке.
Я покорно надела голубые мешочки и прошла за хозяйкой в уютную комнату с двумя мягкими креслами.
– Устраивайтесь и рассказывайте, – попросила дама.
– Хочется побеседовать с профессором Ириной Эдуардовной, можно ее позвать? – попросила я.
– Ирина Эдуардовна перед вами, – представилась незнакомка.
– Не может быть, – совершенно искренне удивилась я, – выглядите моложе меня.
– Вас раздражают женщины, которые хорошо выглядят? – спросила Муркина.
– Нет, – улыбнулась я, – просто захотелось узнать, какими средствами вы пользуетесь.
Ирина положила ногу на ногу.
– У меня в ванной крем самый дешевый, не покупаю ничего дорогого, активно разрекламированного, оно мне не нужно. А насчет возраста… Сколько мне лет? Скажу так: тридцатипятилетие я уже справила. А вот когда, не сообщу, это секрет. Как вы думаете, почему я так молодо выгляжу?
– Хорошая генетика, – предположила я, – у меня есть одна клиентка, она в семьдесят смотрится максимум на пятьдесят. У нее и мама, и бабушка такими же были.
– Нет, в моем случае положительную роль сыграла методика управления мозгом, которой я вас попытаюсь обучить, – заявила Ирина, – но сначала поговорим о том, что вас волнует.
Я сложила руки на коленях.
– У моего жениха скоро день рождения, Костя фанат картин Нины Муркиной.
Улыбка медленно сползла с лица Ирины.
– И что?
– Полотна вашей сестры баснословно дорогие, – продолжала я, – не могу купить любимому в подарок даже самое крошечное. Но придумала, как порадовать Костю. Сейчас в Интернете можно заказать глянцевый журнал, сделают сколько угодно экземпляров и напишут там все, что хотите. Я подумала, что издание, посвященное Нине, приведет Костю в восторг. Начала искать в сети сведения о великой художнице, но ничего не нашла.
– Великой художнице, – эхом повторила Ирина. – Рисует она ужасно!
– Даже фото ее нигде нет, – жаловалась я.
– Зачем вы ко мне пришли? – резко остановила меня хозяйка.
Я умоляюще сложила руки.
– Расскажите о вашей сестренке. Она не дает интервью, и снимков ее почти нет в прессе, а на тех, что есть, живописица вечно в тематическом гриме: вампир, чудовище, принцесса. А как Нина по-настоящему выглядит? Покажите мне ее фото. Одно. Я его не заберу, просто пересниму на телефон, помещу на обложку журнала.
Ирина встала.
– Это невозможно.
– Пожалуйста, – заныла я.
Муркина резко открыла дверь в коридор, оттуда незамедлительно раздалась трель звонка. Хозяйка пошла в прихожую, и я услышала громкий женский голос, слегка измененный домофоном.
– Здрассти, Ирина Эдуардовна, это Козлова, я записывалась к вам.
Замок щелкнул, дверь скрипнула, послышались шаги.
– Вы Козлова? – уточнила Муркина у вошедшей.
– Ольга Семеновна, – представилась клиентка, – простите, я на полчаса припозднилась, попала в пробку.
Ирина Эдуардовна заглянула в комнату, где по-прежнему сидела я.
– Вы Козлова?
– Да, – подтвердила я.
– Звать вас как?
– Степанида.
Ирина закатила глаза.
– Вам придется уйти. Ко мне записана Козлова Ольга, когда вы назвали в домофон свою фамилию, я решила, что пациентка на пятнадцать минут раньше пришла. Но случилась ошибка. Вы однофамилицы.
– Мне очень надо поговорить с вами, – настаивала я.
– Это невозможно, – безо всякой агрессии, но строго заявила хозяйка, – пришла клиентка по записи. Прошу вас покинуть помещение.
– Хоть фото покажите, – не сдавалась я, – нормального изображения художницы нигде нет.
Ирина сложила руки на груди.
– Степанида, наш разговор не имеет смысла. Все автобиографические сведения спрашивайте исключительно у самой Нины.
Я старательно пыталась изобразить девушку, жаждущую доставить радость жениху.
– У вас же есть снимок сестры, порадуйте самого преданного ее фаната.
Муркина взяла телефон.
– У вас есть двадцать секунд на то, чтобы удалиться и на всю жизнь забыть сюда дорогу. Если в указанный срок не покинете мою квартиру, я вызову полицию.
Делать нечего, пришлось уходить.
Увидев меня, лифтерша, наливавшая в кружку кефир из пакета, обрадовалась:
– Быстро управилась, обычно у бессовестной часами сидят.
Я посмотрела на старушку, может, она что-то знает о Нине?
– Сколько лет вы здесь работаете?
– За столом сижу третий год, – охотно пошла на контакт пенсионерка.
Меня охватило разочарование.
– Прежде вы говорили, что всю жизнь тут провели.
Баба Дуся сделала глоток и поморщилась.
– Кислятина. Ты договорить не дала. Ох, молодежь! Торопыхство одно у вас. Надо внимательно людей слушать. Дежурной я три года сижу, но всю биографию в этом доме прослужила. Мы с мамой напротив жили. Я и сейчас в той квартире кукую. Мамочка меня аккурат перед войной родила, в сороковом году. Папенька мой на фронте погиб, бабушка с дедом сгинули, когда Москву немец бомбил, а мы с Еленой Мироновной выжили. Ох и хлебнули потом! Мама по чужим людям полы мыла, меня с собой брала. Когда она заболела, я ее у всех хозяев сменила.
Баба Дуся показала на почтовые ящики.
– Железки эти тогда здесь не висели. Я по этажам прессу разносила: газеты «Правда», «Известия», «Вечерняя Москва», «Труд». А вот «Советскую культуру» один Муркин выписывал. Безумный Эд. Его так Мария Антоновна из третьей квартиры прозвала, уж как она не хотела, чтобы Эдуард на ее дочке женился! Я два раза в неделю у Марии убиралась, так она мне предложила:
– Дуся, скажи Кате, матери Эдика, что берешь двадцать копеек за наведение чистоты и глажку. Поработай у них, расскажешь мне, как они живут.
Я так и села!
– Побойтесь Бога, Мария Антоновна, при всем моем уважении к вам за такие деньги я полдня пахать не стану. Я к Муркиным никогда не заходила, но думаю, грязища у них. Сами знаете, Екатерина Владимировна хозяйством не занимается!
Это я еще аккуратно выразилась. Пила Катя запоями, она поэтессой была, стихи сочиняла, но их никто не печатал.
Бабушка опять хлебнула из кружки кефиру.
– Угораздило меня эту гадость купить. А почему взяла? На дешевизну польстилась. Нет бы дотумкать: хороший продукт копейки не стоит. Пей теперь, баба Дуня, кислятину вырви-глаз. Не задался у тебя обед.
– Днем лучше съесть что-то калорийное, – посоветовала я, глядя на лифтершу, которая смахивала на тощего воробушка, – куриной грудки кусок, котлетку.
– Внученька, – засмеялась старушка, – пенсия у меня две слезы. Едва на коммуналку хватает, детей нет, помочь некому. Спасибо в нашем доме жильцы не менялись. Я их всех с детства помню, кого в школу водила, с кем дома возилась, когда ихние родители на работе горели. Посадили они меня к себе в подъезд, платят зарплату, я не голодаю. Но иногда из бюджета выбиваюсь. В этом месяце врач новое лекарство прописал, бесплатное, советское, то есть российское. А его в аптеках нет! Хоть тресни, а не найти! Я весь район исходила, пока одна фармацевт не сказала:
– Не ищите, не берем эти таблетки, копеечные они, не выгодные. Покупайте аналог импортного производства.
Знаешь сколько коробочка стоит? Тысячу! В ней десять капсул. На месяц тридцать надо. Опа! А куда без них? Видишь, что придумали! Доктор на дешевое бесплатный рецепт дал, пожаловаться я не могу, он закон исполняет. Но того, что ерунду стоит, в аптеках нет. А дорогое средство задарма не положено. Кто виноват? Врач? Нет. Фармация. Они говорят: завод на ремонте. Врут. Мне одна честная провизорша правду растолковала, не хочет их заведующая то, на чем не заработать, брать. Пенсия у меня послезавтра, средств только на кефир осталось, а я сдуру кислятину ухватила. Главное не расслабиться, когда пенсию дадут. Я как только деньги увижу, сразу коммуналку оплачиваю. А то кажется: вона скока много в руках, куплю-ка себе мыло душистое, шампунь… И фррр… улетели рублики птицами.
Баба Дуся допила кефир и передернулась.
– Раньше я духи любила, крем для лица и могла себе позволить, целыми днями по людям бегала, ни минуты отдыха не знала, зато шуршали бумажки в кошельке.
Начиная разговор со старушкой, я надеялась узнать от нее кое-что про Нину, но сейчас мне стало так жалко бедную в прямом смысле этого слова женщину, что я с трудом удержалась от слез. Сразу вспомнилась моя бабуля. Изабелла Константиновна не голодает, она счастлива замужем, обеспечена и может позволить себе не только зерновой хлебец с сыром, но и кусок белого хлеба с маслом и икоркой. Если же бизнес Белки и ее супруга накроется медным тазом, то я сделаю все возможное, чтобы бабуля ни в чем не нуждалась. Но кто поможет бабе Дусе?
– Вы только никуда не уходите, – пробормотала я, шмыгая носом, выскочила на улицу и начала оглядываться. Ну и где тут ближайший супермаркет?
