Глава 21
В голове царил полный кавардак. Плотный туман накрыл сознание Гены. Он открыл глаза и уставился в потолок. Первой мыслью, закравшейся в его голову, было: дежавю! Но на этот раз ему не повезло: ни потолок, ни окно, ни аляповатая картина на стене не были ему знакомы.
«Не у себя…» – понял он и с трудом оторвал голову от подушки. На груди у него пристроилась взлохмаченная головка милой блондинки.
«Не старуха», – подумал Геннадий и понял, что жизнь как-то налаживается. Девушка зашевелилась и подняла заспанное лицо.
– Ой! Очнулся? Прямо закрутило нас! – засмеялась она.
– Закрутило? – Гена узнал вчерашнюю официантку и обрадовался.
– Мы пришли ко мне, крепко выпили – и в койку! Ты – зверь! Мне было так с тобой хорошо! – с улыбкой на нежных устах посмотрела на него девушка.
Гена вытер выступивший на лбу пот:
– Который час?
– Шесть часов.
– И… сколько же мы времени кувыркались?
– В десять пришли, напились, порезвились и заснули, – ответила девушка.
И тут на ум Гене пришли две мысли, одна грустнее другой. Первая: он не знает, как зовут эту девушку! И вторая: какая же он скотина! Его друзья, возможно, опять во что-то опасное ввязались! Им нужна помощь! Причем это он и просил их разоблачить босса «нищенствующей мафии». И теперь, когда они пропадают «под пулями», он опять пьет и развлекается с девочкой!..
Гена соскочил с кровати, полный решимости.
– До какого часа фабрика работает?
– До семи, – ответила девушка.
– Идем! Возможно, я все-таки застану директора, да и протрезвел я уже. Машину заберу…
– Кофе? Чай?
– Некогда!
– Поняла! – Девушка засуетилась в поисках его и своей одежды.
Гена быстро привел себя в форму, встав под холодный душ, оделся и напился воды прямо из крана – его мучила жажда.
Они вышли, держась за руки, как парочка влюбленных, и пошли к фабрике. Девушка заискивающе, снизу вверх, заглянула в хмурое лицо Гены:
– Осуждаешь меня?
– Что? – не понял он, погруженный в тревожные мысли.
– Ну, за то, что я такая… легкомысленная? Прыгнула с тобой в постель… И ведь не побоялась… а может, ты маньяк?
– Да, кстати, ты бы поосторожнее… вдруг нарвешься на извращенца, – кивнул Геннадий, закуривая.
– Осуждаешь, – вздохнула она, – раз считаешь, что я со всеми такое проделываю… А может, ты мне сразу понравился? И я решила, что у нас все будет как в кино. Быстро и красиво! Я ведь даже не спрашиваю ничего. Наверняка ты женат, хорошие мужики всегда с семьей, с детьми… А я? Что я вижу, кроме грязных старых подносов и уныло жующих пенсионеров? – спросила она.
Геннадий представил себе эту мрачную картину и содрогнулся.
– Милая девочка, ну почему ты решила, что я – хороший? Я, может, серый волк по жизни и убеждениям?
– У тебя глаза добрые.
– Бред!
– Я вижу… Ты такой… настоящий мужчина, вот такого я и представляла с собой рядом. Надежное плечо!
«Еще не хватало, чтобы она влюбилась в меня», – подумал Гена.
– Я пью и курю!
– Сейчас все курят, да и пьют тоже, – ответила она. – У нас в поселке городского типа вообще нормальных мужиков не осталось! И то бабы за каждого алкаша держатся.
– А у тебя-то кто есть? – покосился на нее Геннадий.
– Разве похоже?! Нет, конечно! Увидела нормального мужика – вот и уцепилась… Хоть одна ночка, но – моя! Мне будущее-то нормальное разве светит тут? Десять классов закончила – и все! Бабка померла, мать слегла… В институт нельзя уехать поступать – не бросишь мать-то!
– Понимаю…
– Да что ты понимаешь… А тут на всю округу два ПТУ и было. Всех мальчиков, кто не спился, в слесари берут, девочек – в кулинары. Вот я и пошла…
– На кулинара? – уточнил Гена.
– Ну не на слесаря же! Профессию освоила – и опять полный ноль. Тут и устроиться-то работать некуда. Есть еще две забегаловки, но там давно все места заняты. Уехать в город? Матери моей плохо, надолго ее одну не оставишь. Поэтому место официантки стало для меня просто подарком. Ну а с личной жизнью… – девушка споткнулась, быстро подладилась под размашистые шаги Геннадия, – с этим совсем плохо. Пенсионеры кругом одни, а я молодая. Все мечтала о чем-то…
– О принце? – уточнил Гена, которого почему-то не раздражала ее болтовня.
– О нем, – засмеялась девушка, – о нем ведь мечтают все.
– И что?
– Он явился ко мне в облике соседа… мужа соседки. В трениках и майке, со стойким запахом перегара. Он шел с мусорным ведром… Так и началось – выносил мусор, успевал заскочить ко мне на десять минут и возвращался к жене как ни в чем не бывало!
Геннадий удивленно покосился на девушку.
– Да, вот так-то… Сейчас я и сама не могу ответить на вопрос: как я могла?.. Любила его? Никого другого не было? А однажды мне стало так тошно! Я вдруг поняла, что я и есть эта мусорка, помойка, куда он приходил со своим вонючим ведром, пока его жена ходила беременная. Как в туалет являлся – без цветов, без ухаживаний, со словами «Привет, малыш!», «Спасибо, малыш!».
– Мерзавец, – высказался Геннадий.
– Прозрела я в одночасье, и так мне мерзко стало! Меня мама тогда еле успела спасти – из петли вытащила.
– Да ты с ума сошла! – воскликнул Гена, покосившись на ее курносый носик.
– Был грех. Так и живу – от одного залетного мужика к другому. Извини, что я на тебя все это повесила… А еще говорила, что не создаю никому проблем… Если будешь здесь когда-нибудь, заходи…
Гена заглянул в ее красивые глаза – и содрогнулся, увидев всю боль, тоску и одиночество этой девушки.
Он погрузился в раздумья.
«Зачем она мне все рассказала, эта девчонка? Это так страшно… жутко… я не хочу этого знать! Я – такой же скот, как и ее сосед, я просыпался рядом с сотнями таких, как она, удовлетворив свои «туалетные», действительно, потребности. И больше ничего… Я же никогда не задумывался – что они чувствуют, о чем мечтают, на что надеются? Может, кто-то ждал от меня любви, романтических чувств? И потом – в петлю? Какой ужас! Зачем она мне все это рассказала? Задела что-то в душе, сильно и больно зацепила!» – Гена покосился на ее белокурую головку.
– Сколько тебе лет?
– Почти тридцать.
– Хорошо выглядишь!
– Спасибо, а тебе сколько? – спросила она, явно для приличия.
– За сорок уже.
– Ты красивый, твоей жене повезло, – сказала девушка.
– Меня никто еще не называл красивым, – честно ответил Геннадий.
– Высокий!
На душе у него стало еще тоскливее. Внутренний голос убеждал его: «Ничего ей не говори, не разубеждай ее! Пусть она думает, что ты женат, быстрее отстанет. Совсем уж бабы несчастными стали, бросаются на любого встречного!» Но почему-то он сказал правду:
– Да не женат я! – Заметив ее вопросительный взгляд, Гена добавил: – Не сложилось. Неуживчивый я, как одинокий волк. Привык один быть. Не могу, когда кто-то все время мельтешит перед глазами, убирается…
– Один? – прошептала девушка. – А кто же для тебя готовит, убирает?
– Сам.
– А детей не хочешь?
– Не думал я об этом. Да и какой из меня отец? Работа такая – всю жизнь следаком пашу. Вечером – бутылка пива, и на боковую. А на следующий день – опять сплошная беготня, а зарплата не очень-то… Я неинтересен для гламурных женщин, – вздохнул Геннадий, – и совсем я не принц, и крепкое словцо могу ввернуть!
– У вас тяжелая работа! Я бы переживала, ждала бы такого мужа, как вы, со службы. Не легла бы спать, не дождавшись его.
– Почему? – удивился Гена.
– Как – почему? Я бы волновалась! А вдруг моего мужа убили в перестрелке?! Я бы волновалась за него! – повторила девушка. – Я бы ждала его, и на плите всегда бы стояли кастрюли с горячим борщом и мясом. Мужчина должен есть мясо! А детям я бы рассказывала, что у них самый замечательный папа на свете. Он борется с преступниками, а если ему государство за это мало платит, то это – вина государства, а не его.
У Геннадия опять неприятно засосало под ложечкой. То ли в желудке – при упоминании о домашнем борще, которого он не ел уже лет сто, то ли из-за сердца – от ее пламенной, искренней речи.
– А мне и одному хорошо! – Геннадий попытался выглядеть непринужденным и счастливым.
«Кого я обманываю? – вновь закрался противный голос в его подсознание. – Не жизнь, а проживание… От одного рабочего дня до другого, а единственное развлечение – бутылка! Ведь я никогда даже не испытывал такого чувства – чтобы хотелось скорее пойти домой! А ведь, наверное, это нормально? Я стал замыкаться, пытаться не слушать, когда другие мужики говорят о своих детях, об их болезнях, о жизни, успехах… Потому что лично у меня нет этой жизни и нет детей. Сам себе внушил, что я уже старый, не успею поставить ребенка на ноги. А другие-то успеют? Они не боялись, а я… боялся! Я, получается, трус… А по отношению к женщинам – вообще оказался законченным подонком. Здоровье тоже разрушил, просто под корень… Желудок, давление, сердце… И ведь никто никогда меня не любил и не заботился обо мне!»
Когда они подошли к фабрике, Геннадий уже готов был расплакаться от жалости к себе, любимому. Но вовремя взял себя в руки, вспомнил о своих друзьях и вошел в проходную. И увидел того же деда. Тот с удивлением уставился на вошедших:
– Вы?
– Я…
– Опять приехали? – спросил старик.
– Я и не уезжал, – буркнул Гена.
– Не знал, что вы знакомы. – Старик покосился на девушку с пониманием.
– Я бы хотел повторить свой вопрос, – выдавил Гена, чувствуя себя не совсем трезвым человеком, требующим «продолжения банкета».
– Я утром все вам сказал: не знаю я, не видел этих людей, и сегодня они тоже здесь не появлялись! Вы хотели увидеть Нонну Степановну, она приезжала ненадолго и опять уехала… – сказал старик.
– И ничего особенного, необычного вы здесь не замечали? – спросил Геннадий.
– Маленький фактик есть, но вряд ли он имеет к чему-то отношение, – оглянулся по сторонам вахтер.
– Меня интересует все! – твердо сказал Геннадий.
– Одна сотрудница не покинула рабочее место вовремя, – понизил голос старик.
– Какое?
– На фабрике. Утром все пришли – я все фиксирую, – а вечером ушли все, кроме нее, – пояснил дед.
– Может, она что-то доделывала? – спросил Геннадий. – Мало ли почему человек задержался?
– На целый час? Она никогда не задерживалась, а тут вдруг… Вы сами спросили, что было не так, как всегда, вот я и рассказал.
– Как ее зовут? – спросил Геннадий.
– Тамара Юрьевна, – ответил вахтер.
– А, тетя Тамара! – обрадовалась девушка. – Я ее знаю. Не ушла, так?
– Нет!
– А вы, извините, могли отойти в туалет или просто… проморгать, – заметил Гена.
– Если я и отходил на пять минут, то ставил камеру на запись, вернулся – промотал все назад и просмотрел! Я очень ответственно отношусь к выполнению своих обязанностей! – сказал вахтер.
– Да уж, подход к делу у вас серьезный, – покачал головой Гена. – Кто еще задержался на фабрике?
– По моим подсчетам, больше там никого нет, – ответил вахтер.
– Вы пропустите нас – проверить? Мои друзья так и не вышли на связь, а теперь еще и какая-то Тамара пропала…
Старик замешкался – и махнул рукой:
– А с чего мне против-то быть? Никто же об этом не узнает! Я и сам с вами пройдусь… – Он закрыл дверь и поставил камеру на запись.
Втроем они двинулись по пустым коридорам. Шаги их отдавались в темных углах глухим эхом, было ясно, что здесь помещение пусто. На блеклых стенах висели старые плакаты, еще с советских времен, и планы эвакуации при пожаре. Линолеум во многих местах был протерт чуть ли не до цементного пола. На окне в конце коридора стояли цветы в горшках.
– Ау, люди! – закричал Геннадий.
– Говорю, нет тут никого. – Вахтер стал открывать одну дверь за другой, внимательно всматриваясь в полутемные помещения. – Тома! – позвал он несколько раз, но ответом была тишина. – Испарилась куда-то!
Они прошли по всем цехам, осмотрели все углы и подсобные помещения.
– Испарилась… – повторил вахтер.
– Извините, я не представился, – вдруг спохватился Геннадий.
– Почему? Вы же мне удостоверение показывали, и я успел заметить: Геннадий Викторович вы, – старик еще раз доказал, что мимо него и муха не пролетит, – а меня дядя Миша зовут.
– Дядя Миша, здесь правда никого нет, и друзей моих тоже. А потайные помещения на фабрике имеются?
– Потайные? Насколько мне известно – нет. Но на то они и потайные… я могу о них и не знать, – честно ответил Михаил.
Геннадий посмотрел на встревоженную официантку, и невольная мысль о том, что он чего-то не знает, вновь посетила его.
– Почему ты так смотришь? – спросила она.
– Ну…
Она рассмеялась.
– Просто на лице твоем написано: «Провел с ней весь день – и не помню, как ее зовут! Неудобно». Так ведь?
Гена промолчал, а дядя Миша засмеялся:
– Во дают! Вот ведь молодежь! Что творят!
– Не буду тебя мучить, – хихикнула девушка, – ты никогда не вспомнишь, как меня зовут.
– Почему? – смутился Геннадий. – Слишком сложное имя? Клеопатра? Олимпиада? Я бы, наоборот, запомнил…
– Маша! Будем знакомы! – Она присела в легком реверансе.
– Маша… Как мою маму… – Гена почувствовал – тепло на душе стало…
– Забудешь!
– Не забуду, – пообещал Гена.
Дядя Миша с умилением посмотрел на них:
– Вот дураки-то! Рад за вас – хоть теперь познакомились. Сейчас бы закрепить! – прищурился дед.
– Уточните? – попросил его Геннадий.
– У меня пузырек с собой! – подмигнул ему дядя Миша.
– Я на машине, – вздохнул Геннадий.
– Ничего! Давайте выпьем по капельке! – предложила Маша. – Переночуешь у меня, завтра уже поедешь.
Геннадий был всей душой за эту идею, но сердце его ныло за Максима и Мирабеллу.
«Что я могу? Вызвать ОМОН? На каких условиях? Только на нелегальных… Хорошо. На нелегальных! И что? Перевернут они всю фабрику вверх дном – и ничего не найдут? Что потом? Максима и Мирабеллы все равно тут нет. Меня уволят… Дальше! Может, выпить с дядей Мишей и разузнать что-то у него? Вдруг он что-нибудь вспомнит? Алкоголь сближает…»
Дядя Миша подвел их к металлической двери и обратился к Маше:
– Наверняка у тебя ключик есть с собой?
– Что-то потайное там? – насторожился Геннадий.
– Эта дверь ведет в помещение кафе, – ответила Маша и, порывшись в сумке, достала ключ. – Я открою?
– Этого мы и ждем! – потер руки Михаил.
Они вошли в пропахшее хлоркой помещение столовой со стульями, поднятыми на столы.
– Ау! – звонко позвала Маша в звенящей тишине. – Никого…
– Маш, организуй нам закусочку. Неужели на кухне ничего нет? – сказал дядя Миша.
– Что-нибудь обязательно есть в холодильнике, – ответила она. – Присаживайтесь, я на кухню схожу, – и она вышла в соседнее помещение.
– Хорошая, кстати, девка! – обратился к Гене дядя Миша.
– Да я что? Я ничего, – отвел взгляд Геннадий.
– Не везет только ей, все какие-то мужики несерьезные попадаются, – задумчиво посмотрел на Гену вахтер.
Геннадий сделал вид, что он не понимает, зачем ему это все говорит старый вахтер.
– А так ведь – и хозяйка хорошая, и добрая она…
– Я не сомневаюсь, – спокойно сказал Гена и обернулся к вбежавшей в столовую Маше.
Лицо ее побледнело, а в глазах плескался страх.
– Там… там… – повторяла девушка.
– Что там?
– Там…
– Еды нет? Совсем, что ли, нечем закусить? – забеспокоился старик.
– Там кто-то есть!
– Так неси сюда! – не понял дед.
– Там кто-то живой! – выпалила она. – Я полезла в холодильник, зазвенела посудой, и вдруг раздались глухие удары и что-то похожее на сдавленный крик. Я так испугалась! Не помню, как ноги унесла!
– Покажи-ка! – встрепенулся Геннадий и рысцой побежал в кухню.
Маша еле поспевала за ним.
– Я боюсь!
– Ты же со мной! Все будет хорошо, Маша! – успокоил он ее.
Замыкал шествие дед, сокрушавшийся, что ему так и не удалось поесть на халяву.
Гена ворвался в стерильную кухню словно гончая, взявшая след.
– Где? Что?..
– Тише! – Маша прижалась к его широкой спине.
И тут они отчетливо услышали глухой звук, идущий неизвестно откуда, и чей-то слабый крик.
– Точно, – удивился дядя Миша, – где это?
– Здесь есть кладовка или подвал? – спросил Геннадий.
– Нет… я не знаю…
– Ты ведь здесь работаешь!
– Я же официантка…
– Тебя в кухню не пускают, что ли?
– Есть тут кладовка, – вспомнила девушка, – но мы туда не попадем. Ключи только у шеф-повара!
– Я попаду куда хочешь! – заверил ее Гена, вооружился ножом и вытащил из кармана какие-то замысловатые инструменты.
– Там! – указала Мария.
– Так что же – это взлом чужого имущества? Я же здесь вроде охранять все должен… – замялся дядя Миша.
– Вроде! – передразнил его Гена. – Что-то ты не подумал об этом, когда загорелся желанием поесть на халяву! А теперь хочешь «героя» получить за охрану имущества? А если при этом ты станешь убийцей человека? Кому-то явно требуется помощь!
Михаил только руками развел, и Гена сорвал с двери замок. Они вошли в большое помещение, включили свет и побежали по лестнице вниз. Замерли на несколько долгих секунд… На стенах висели связки вкусно пахнущих колбас – и сырокопченые, и варено-копченые, ветчина и окорока… От запахов у всех закружилась голова.
– Вот это да! – присвистнула Мария.
На полках лежали другие деликатесы и головки сыров, стояли банки с соленьями. В корзинах – овощи и фрукты, и все – отборные, красивые. Сильнее всего впечатлили их полки с бутылками вин, коньяков и виски разных марок.
– Вот это да! – повторила Мария. – А ведь ничего этого в меню кафе нет! Кормят всех салатами, кашами, пивком поят… А тут – такие запасы!
– Ага! Привет шеф-повару! – обрадовался дядя Миша. – Думаю, мы чем-нибудь поживимся? Маша, накрывай на стол!
– Забыли?! – всплеснул руками Геннадий.
– Что? О чем? – не понял вахтер.
– Человека мы искали – стонал же кто-то, – а не колбасу! Здесь тихо, значит, мы не в нужном направлении ищем, – сказал Гена и вернулся в кухню.
Он постучал поварешкой по металлической поверхности стола и вновь услышал какие-то звуки.
К общему ужасу, человека они все-таки нашли: в большом стационарном холодильнике! Маленькая несчастная старушка, вся синяя от холода, заледеневшая, как эскимо, бросилась им навстречу:
– Дорогие мои! Спасители мои! Голубчики мои! Господи, как же я замерзла! – завопила она.
– Тамара?! – оторопел дядя Миша.
– Господи, я думала, что умру! Спасибо, спасибо, дорогие мои! – Она дрожала всем телом.
Гена первым пришел в себя, поднял женщину, холодную, как сосулька, на руки и отнес на стол в кухню. Включил газовую плиту и принялся растирать ее ноги и руки.
– Так это и есть ваша Тамара? – спросил он.
– Я же говорил, что одна сотрудница не покинула фабрику! А вы мне не верили! Тамара, как же вы попали в холодильную камеру? – воскликнул дядя Миша.
Женщина начала приходить в себя.
– Вы серьезно думаете, что я сама залезла в холодильник? – всхлипнула она.
– А что, не сами?! – спросила Мария.
– Конечно нет! В конце смены ко мне подошли какие-то люди и попросили куда-то пойти с ними. Я вышла, ни о чем не подозревая, а они меня схватили и поволокли сюда! Я сопротивлялась, не понимала – что им от меня нужно? А они допрашивать начали, – пожаловалась Тамара, утирая слезы.
– Чего же они хотели? – спросил Михаил.
– Требовали признаться, почему я соврала, что ко мне приехали родственники! Кто они вообще такие? Что им здесь надо было и кто еще что-то знает?
– Не понял… Кто приехал, куда? – У дяди Миши глаза округлились от удивления.
– Я тоже ничего не понял, – насторожился Геннадий.
Маша сбегала в потайную кладовку и принесла бутылку коньяка. Быстро разлила его в четыре стаканчика, и все дружно выпили.
– Закуска! – пискнула Маша и снова понеслась в кладовку.
– И водку прихвати! – крикнул ей вслед Геннадий.
Через несколько минут Геннадий растер руки и ноги Тамары водкой.
– Согрелись немного? – спросил он.
– У меня проморозились все кости и мозги! Я даже не знаю, сколько времени я провела в этом холодильнике!..
Тамара наконец отдышалась и рассказала им все по порядку. О просьбе подруги Ани пристроить на фабрику двух человек и обо всем, что произошло позже.
– То есть мы нашли и Тамару, и тех, кого ты искал! – подвела итог Маша.
– Да, это мои друзья, и, похоже, попали в беду! Если они… эти бандиты… так жестоко поступили с человеком, который только привел их сюда… Значит, и их сейчас пытают, допрашивают – зачем они проникли на фабрику?! – ужаснулся Геннадий.
– Они повезли их в дом Нонны Степановны, – сказала Тамара.
– Где это?! – выкрикнул Геннадий.
– Я не знаю, где она живет, – ответил Михаил, – я вообще в шоке! Чтобы на нашей фабрике творились такие вещи?! Какие-то люди проходят с черного входа, пожилую женщину едва не убивают?! Что вообще происходит?!
– А вот что: завязана ваша драгоценная Нонна Степановна в криминальном бизнесе по самые уши! Она почуяла, что мы на нее вышли! – ответил Геннадий.
– Да какой тут бизнес?! – развел руками Михаил. – Тем более криминальный? Если бы здесь что-то такое было, разве бы я, старик, в охране сидел? Тут бы ребята посерьезнее разбирались!
– Вот они и разобрались, когда понадобилось! А зачем ей привлекать к фабрике излишнее внимание?
– И что же нам теперь делать? – спросил Михаил.
– Сейчас я вызову своих ребят и направлю их по адресу этой Нонны…
– Я адреса не знаю, но могу показать ее дом, – сказала Тамара, клацая зубами.
– Тогда мы все едем туда, немедленно, и вызываем подмогу! – решил Гена. – То есть все, кроме вас! Вам бы «Скорую» вызвать… Хотя кто же тогда нам дорогу покажет?
– Да я в порядке, поехали, – ответила Тамара, отпивая глоток коньяка прямо из горлышка.
И тут они услышали шум подъехавших к зданию фабрики машин…
Маша метнулась к окну.
– Два больших черных джипа, – прокомментировала она. – Ой! Оттуда вылезает Нонна Степановна… и какие-то лбы! Мамочки! – Она зажала рот рукой.
– Что случилось? – напрягся Гена.
– Ведут каких-то людей… с мешками на головах и со связанными руками! Что делать?!
– Где?! Это же Мирабелла, Максим и Гриша.
– Твои друзья? – спросила Тамара.
– Вот и нашлись! Что же делать-то? – Гена заметался по кухне.
– Вызывай помощь! – закричал Михаил.
– Не успею!
– А ты успей!
Гена, получив это «ценное» указание, вцепился в сотовый телефон…
– Они вошли с черного хода, – прошептала Маша.
– Это где?
– Тише… Близко, – побледнела Маша.
– Быстро все в кладовку! Прячемся! – скомандовал Геннадий.
– Почему в кладовку? – воспротивилась Мария.
– А куда? Не в холодильник же!
– Нет! В холодильник я больше не полезу! – вскрикнула Тамара.
– Тихо! – шикнула на нее Мария.
– Мне надо на пост! Они же проверят, а меня нет на рабочем месте! – всполошился Михаил.
– Они не по твою душу приехали. – Гена втолкнул его в кладовку, – иначе бы с парадного входа вошли.
– А ты? – спросила Маша. – Ты с нами?
– Нет, я посмотрю, куда они потащили моих друзей, – ответил Гена.
– Не ходи, – вцепилась в него девушка, – ты же вызвал подмогу! Они приедут и всех спасут!
– Я не могу так. Пока они приедут… там мой самый близкий друг, – покачал головой Геннадий. – Я пойду. Я вас запру, сидите тихо…
– Я с тобой! – вызвалась Маша. – Куда ты один пойдешь? Ты совсем не знаешь фабрики, а я проведу тебя где хочешь!
– Нет уж! Тогда и я пойду! Я все-таки мужчина и к тому же обязан выполнять охранные функции, – заявил Михаил.
– Хорошо, идем! А вы, женщины, все спрячьтесь!
Они вышли из кухни, осторожно заглядывая во все углы.
– Что характерно, они могут ведь на кухню пойти – в поисках Тамары. Не оставят же они ее таким… замороженным пельменем – сюрпризом для работников кухни? – прошептал Михаил.
– Могут, – согласился Гена.
– И могут зайти за едой и выпивкой в кладовку… Если это не предназначается для обычных людей, то, вполне возможно, что все там – для братвы, – продолжил Михаил.
– Да… Получается, что мы женщин в ловушке оставили? – напрягся Геннадий.
– Получается, так! Вернись, выпусти их, нечего им там сидеть, может, перепрятать их? – предложил Михаил.
Геннадий засомневался, но тут же понял, что действительно не может он оставить женщин на верную смерть.
– Хорошо…
Он развернулся и помчался обратно на кухню. Открыл дверь… и получил сильнейший удар по голове. И отключился…
