Глава 33

Когда я увидела обращение, в ужасе захлопнула тетрадь. Потом пришло чувство стыда. Значит, Роза ни на секунду не сомневалась в подруге, оставила мне дневник, а я лишь сейчас, спустя много лет после ее гибели, решила искать правду.

Дойдя в рассказе до этого места, моя собеседница замолчала, как бы заново переживая те чувства, которые неожиданно свалились на нее.

– Думаю, вам не стоит себя корить, – тихо сказала я. – В конце концов, вы же выполнили просьбу Маловой.

– Поздно, – прошептала Ася, – слишком поздно. Мстить-то уже некому! Матвей Колосков покойник. Думаю, его тоже убили. Исполнителей, даже таких ловких, как он, всегда убирают. Но я сумела раскопать истину.

И рассказ полился дальше…

По дорогам России колесит много пассажирских поездов, и порой в их купе происходят странные вещи. В 60-х годах прошлого века некоторые проводники тихонько рассказывали друг другу о мужчине в темном плаще. Человек-Смерть. Он появлялся, как правило, за пару секунд до отправления состава и садился в вагон. Одет странный пассажир был всегда в длинный черный плащ, на голове имел шляпу, прикрывавшую полями глаза, лицо его скрывали небольшая аккуратная бородка и усы, на носу сидели очки. Описать внешность пассажира не мог никто, очевиден был лишь рост, где-то метр семьдесят. А еще незнакомец обычно имел в руках большой пузатый старомодный «докторский» саквояж. Ночью таинственный мужчина сходил на крохотном, богом забытом полустанке и терялся во тьме. А утром в одном из купе, совсем не в том, где в одиночестве ехал мужчина в плаще, находили умершего пассажира. Сердечный приступ, инфаркт. У медиков не было вопросов. Зато они возникали у проводников. Почему в купе странного мужчины в черном, несмотря на то что все билеты проданы, никто не садился? Отчего «черный плащ» сидел, затаившись? Он не пил чай, не выходил в туалет, а сразу запирал дверь в свое купе. Знал, что никто более не придет?

Олимпиада Георгиевна Нечипоренко, чей телефон и адрес Роза указала в своем дневнике, рассказала Асе, как три раза сталкивалась с Человеком-Смерть на маршруте Москва – Ленинград. И подметила странную особенность: у всех погибших, двух мужчин и одной женщины, на шее имелась мелкая сыпь. Проводница была абсолютно уверена – убийца травил свои жертвы, осыпал их неким порошком или обливал жидкостью.

Каким образом Роза вышла на Нечипоренко, Ася не знала. Зато ей раскрылась страшная тайна: работая по поручению Афанасия Терентьевича, Матвей Колосков подтвердил его удивительное открытие – жители села действительно погибли из-за птиц. На земле существует очень редкий вид пернатых, симпатичные, похожие на попугайчиков-неразлучников, милые создания с разноцветными перышками, абсолютно безвредные, радующие глаз и слух. Но… Известно, что в минуты опасности некоторые живые существа способны выделять едкие запахи, обжигающие жидкости или даже яд. Скунс источает отвратительный «аромат», каракатица выпускает «чернильное» облако, оса больно жалит… И все лишь для того, чтобы остановить нападающего на них врага.

Некоторые животные, скажем, все тот же скунс, потом успокаиваются и продолжают жить, другие, например пчела, погибают, поразив обидчика. Птички с Курил принадлежат к последней категории. Крохотные, почти как колибри, они обороняются оригинальным образом: в момент смертельного страха у них активизируется некая железа, выделяющая очень сильный яд. Токсин смазывает перья, птицы начинают хлопать крыльями, мельчайшие капельки отравы попадают на кожу недруга, проникают сквозь поры в кровь и… убивают нападавшего.

У людей их токсин вызывает инфаркт. Яд летуч, он не задерживается в организме покойного, лабораторным путем даже через два часа после кончины обнаружить его невозможно. Более того, после выброса порции отравы птица погибает, а тушка ее абсолютно безопасна. Ее можно даже съесть, ничего не случится, яд испаряется быстро. Вот почему когда-то умерло население села на Курилах, куда ветер забросил с океана стаю птиц. А об экзотических пернатых в России в начале двадцатого века слышала лишь пара орнитологов.

Впрочем, и через сто лет положение не изменилось. Из-за опасности птиц, которых очень легко напугать, их не держат в европейских зоопарках. Но Терентий Малов знал об особенности этого вида. Более того, Афанасий, разбирая бумаги отца, наткнулся на исследование японского историка, который писал, что иногда в Древней Японии, желая «вознаградить» чиновника, вышестоящее начальство одаривало его маленькой птичкой с очень красивым, ярким оперением. Вот только через некоторое время счастливый обладатель ее умирал от разрыва сердца.

Терентий Малов не успел закончить свою работу, Афанасий изучил записи отца и продолжил исследования. Матвею он поручил съездить на Курилы, посидеть в архивах, поговорить с местным населением. Очевидно, Афанасий Терентьевич рассказал Матвею о том, что знал. Аспирант отправился в путь, пробыл на Курилах несколько месяцев и вернулся в Москву с отчетом. Но Малов так и не довел работу до конца – спустя день после приезда аспиранта научный руководитель внезапно скончался от инфаркта.

Найдя бумаги, Роза загорелась желанием изучить экзотов и побежала к Матвею. Но Колосков отреагировал на ее заявление неожиданно. Всегда спокойный, воспитанный профессор наорал на девушку и выгнал ее вон со словами:

– Не суй свой нос куда не следует, дура!

Пораженная неадекватной реакцией ректора, который мог интеллигентно заявить: «Данное исследование не тянет на кандидатскую», – Роза почуяла неладное и стала следить за Матвеем Витальевичем.

Через некоторое время она поняла: ее научный руководитель – тот самый убийца, Человек-Смерть. Это он садится в вагон со странным саквояжем в руках (скорей всего, в нем находится клетка с опасной птичкой). Где профессор берет пернатых, почему он убивает людей, осталось для Розы загадкой. Но она, ходившая за научным руководителем незримой тенью, точно установила, кто прячется под плащом. Знание стоило Розе жизни. Очевидно, она допустила оплошность, была замечена Колосковым и сброшена с чердака. Как подруга попала на чердак, Ася узнать не сумела, зато она выяснила другое: Антонина Михайловна, вдова ректора, жива и здравствует в Евстигнеевке на старой даче Колосковых.

– Весь институт знал, что Акула обожает мужа, – медленно рассказывала Ася, – она за него могла любому глотку перегрызть. Лучший способ подольститься к Акуле был похвалить Матвея. Причем сына она в грош не ставила, ей на него было глубоко наплевать, а вот муж – драгоценный яхонт. Я была стопроцентно уверена, что Антонина не выбросила ни одной бумажки, связанной с супругом. Где-то у нее лежат письма, дневники, рукописи! Зная, как Акула преклонялась перед супругом и что семья у Колосковых была просто идеальной, я предположила: маловероятно, что Матвей Витальевич скрывал от женушки свое хобби. Небось она была в курсе убийств, которые он совершал. Надо поискать записи!

– И вы велели Зине наняться к Жозе домработницей! – осенило меня. – Платили ей за внедрение в дом Колосковых.

– Ну да, – кивнула Ася. – Зинаида, хоть и носит фамилию Малова и является прямым потомком Терентия, практически безграмотна. Если вспомнить, что ее отец чуть ли не со школьной скамьи стал алкоголиком, данный факт не поражает…

Зина предложила Дане Гарибальди свои услуги, и бизнесвумен согласилась. Ася лишь потирала руки: похоже, ее план удался. Акула к старости потеряла хватку, теперь Антонина Михайловна была тихой бабусей с начинающейся болезнью Альцгеймера. Единственно, что осталось у некогда всесильной жены ректора, – любовь к птичкам. И сначала Рогова ликовала. Гарибальди укатывала на целый день в Москву, бабка сидела у клеток – никто не мешал Зине шарить в доме. Одна беда, безграмотная поломойка никак не могла разобраться во множестве бумаг, которые хранились в бывшем кабинете Матвея.

– Гарибальди сделала ремонт, – усмехалась Ася, – новой мебели накупила, а вот рабочая комната ректора осталась в первозданном состоянии, туда строители не заглянули, не тронули даже старомодное окно, не заменили на стеклопакет. Акула помешалась на муже, до сих пор пытается изобразить его живее всех живых.

– Любовь! – развела я руками.

– Он чудовище! – взвилась Рогова. – Убийца!

– На то она и страсть, что не позволяет объективно оценить избранника, – вздохнула я. – Давайте не станем обсуждать Жозю, меня интересуют иные проблемы. Вы решили сами обследовать коттедж Колосковой?

– Да! – с вызовом вскинула голову Ася. – Проникнуть в особняк оказалось очень легко. У Зины имелся ключ, но хозяйки и так дверь никогда не запирают.

– И что же вы нашли?

– Зинаида обнаружила тайник в лестнице, – сообщила Рогова. – Абсолютно случайно – споткнулась и шлепнулась, а чтобы встать, ухватилась за балясину, та повернулась, верхняя часть одной из ступенек приоткрылась, а там коробка, в ней фигурка птички. Доказательство того, что Матвей убил Феликса.

– Минутку, откуда вы знаете про Бирка? – изумилась я.

Ася сдвинула брови.

– Вы невнимательны! Как потом книгу писать будете? Я уже говорила про Нечипоренко Олимпиаду Георгиевну, проводницу поезда Москва – Ленинград. Мы с ней долго беседовали.

– Она жива? – запоздало поразилась я.

– Почему нет? – удивилась, в свою очередь, Ася. – Ей еще семидесяти не исполнилось. В шестидесятых, совсем молодой, она на железную дорогу устроилась, потом, когда Феликс Бирк в Бологом начал умирать, испугалась и уволилась. Она Человека-Смерть тогда в третий раз увидела и перетрусила. Вдруг таинственный убийца скумекает, что проводница в вагоне ему одна и та же попадается? Ну и поменяла работу, а вот имя последнего пострадавшего в памяти сохранила навсегда – Феликс Бирк – и во время моей беседы с ней сообщила его мне. А я помнила, что некогда в институте была супружеская чета преподавателей с той же редкой фамилией. Прошло уже немало лет, и я не побоялась прийти в учебное заведение под предлогом того, что мне необходима справка об обучении в аспирантуре, подольстилась к начальнице архива и узнала: Жанна Бирк давно уволилась и уехала на постоянное жительство в Палашовку. Побывала в деревне и нашла Муру, а разговорить пожилую даму оказалось не трудно.

– Так вот о какой Настеньке упоминала вдова Феликса, – сообразила я. – Ой, я поняла! Тетрадь Павла Ляма! Безнадежно влюбленный в Жанну мужчина пытался найти убийцу Феликса и, похоже, преуспел.

Ася, забыв о накрашенных ресницах, потерла глаза кулаками и продолжила:

– Колосков, конечно, сволочь, мерзавец, убийца, да только жене он казался лучшим из людей, этого у нее не отнять. Я даже ощутила к Антонине уважение. Быть в курсе подлых поступков избранника и не выбросить его из своего сердца… Лично мне не удалось испытать столь сильное, всепоглощающее чувство.

– Мне тоже, – призналась я. – Моя любовь к спутнику жизни тихо угасла. Сначала меня начало раздражать его поведение, потом пожар в крови превратился в тление, но, наверное, мы бы прожили еще долго вместе, да только муж совершил поступок, после которого я потеряла к нему уважение. Все. Теперь осталось пепелище без малейших намеков на тепло.

– А вот Акула оправдывала Матвея во всем, – вздохнула Ася. – Прямо вижу, как он возвращается домой, снимает плащ, шляпу, отклеивает усы, бороду, садится обедать и говорит жене: «Сегодня я убил Феликса Бирка». А супруга подает ему сметанку к борщику и восклицает: «Правильно, дорогой, значит, он заслужил смерть».

– Сомневаюсь, что такой диалог возможен, – покачала я головой.

Рогова тряхнула волосами.

– Кто знает? А вот вдова Бирк из другой стаи. В процессе наших с ней разговоров у меня сложилось странное мнение о женщине. С одной стороны, Муре жаль мужа, с другой – она очень боялась очутиться за решеткой как жена основателя подпольной антисоветской организации «Путь к свободе». Ее устраивала забота со стороны Павла. Не верю, что Мура не понимала, как Лям к ней относится. Просто очень удобно, совершенно не тратясь душевно и физически, получать дивиденды. Мура свистнет – Павел бежит исполнять ее прихоти, но она ему ничем не обязана – не жена, не любовница. Гениальная позиция! Очень хитрая баба – с виду сладкий пряник, внутри железный каркас, укусишь такой – челюсть сломаешь.

– Но Мура могла развестись с мужем! – я решила защитить Бирк, – а она уехала с ним в Палашовку. Да, боялась, но ведь не бросила супруга!

Ася покосилась на меня.

– Не знаю. Может, вы и правы. Но только, когда она ляпнула про тетрадь, я мигом попросила: «Дайте почитать». А мадам в ответ: «Ой, ой, ее взяла корреспондентка с телевидения! Обо мне недавно делали передачу». Глаза у бабки забегали, руки задергались. Кстати, на мое заявление о виновности Колоскова в смерти Феликса она отреагировала не так остро, как я ожидала. Нет, она заахала, заохала, схватила валокордин, но… «не верю!» – так, кажется, говорил фальшивящему актеру великий Станиславский. Бабуська, чтобы продемонстрировать свои светлые чувства к мужу, начала показывать фотографии, потом попыталась увести разговор в сторону, стала болтать о коллекции родителей Феликса и тут ткнула мне под нос снимок, на котором изображена птичка.

– А мне Мура сказала, что ей показали фото птички! – воскликнула я. – Подробностей вдова сообщить не успела, в дом ввалилась ее пьяная внучка, стало не до разговоров. Я планировала поехать к Бирк сегодня утром, но случилась целая цепь событий, вследствие которых я очутилась тут. Хорошо помню, как Мура воскликнула: «Мне показали фото птички».

– А вот и нет, – возразила Ася. – Наоборот совсем. Бирк продемонстрировала снимки, а я узнала на них фигурку, лежавшую в тайнике. Мура врала тебе. Она вообще ловко жонглирует фактами, что лишний раз подтверждает мое мнение о ней.

– Так вот откуда Бирк узнала про тайник!

– Я ей рассказала, естественно, – усмехнулась Рогова, – увидела снимок и не удержалась. И снова странная реакция: Мура попыталась изобразить изумление. Получилось плохо. Знаете, к какому выводу я пришла?

– Слушаю.

– Она прочитала тетрадь Ляма, а в ней, наверное, содержалась такая страшная информация, что Мура перепугалась, сожгла записки и затаилась. Сейчас, когда прошло много лет, бабуле захотелось немного славы. Ведь уже можно рассказать об организации «Путь к свободе»! Коммунистический режим пал окончательно, прошлого не вернуть. Вот Мура слегка и раскрыла рот, согласилась на съемки. Потом со мной потолковала, я же представилась ей журналисткой, с вами пооткровенничала. Вы же наверняка сказали, что собираетесь написать книгу, и идея ей понравилась. Но как только речь заходит о смерти Феликса, вдова начинает округлять глаза и странно себя ведет, делает намеки и тут же восклицает: «Я ничего не знаю!»

– Мне она сообщила, что птичка у Жози.

– Ну да, узнала от «журналистки» и не утерпела, – кивнула Ася, – только мне кажется: вдова давно в курсе, кто убил Феликса, но до последнего времени испытывала страх. Вот почему ее не потрясло известие о том, что Колосков – убийца.

– Выходит, дело обстояло так: Матвей убил Феликса из жадности, узнав о желании Бирка продать фигурку птички. Убил бывшего друга, взял драгоценность и испарился, – прошептала я.

– Ну да, – кивнула Ася, – он же убийца.

– Но зачем Матвею уничтожать людей?

– Не знаю, – призналась Рогова. – Может, он маньяк? Правда, в случае с Бирком у него был мотив: он желал завладеть дорогой статуэткой.

– Зачем? – упорно повторила я.

– Наверное, имел финансовые проблемы, – предположила Рогова. – Долги, или растратил служебные средства.

– Но фигурка не продана. Она лежит в тайнике, – напомнила я.

– Да не знаю я, – рассердилась Ася, – может, ее на черный день сохранили.

– Следовательно, Матвей киллер?

– Верно.

– Не так уж много лет прошло, – медленно сказала я, – не два столетия. Проводница Нечипоренко жива, Бирк вполне еще бойкая, Жозя на своих ногах. Правда, у старушки с головой напряг, и физически она ослабла, но ведь пока еще на этом свете!

– Вы к чему сейчас клоните? – удивилась Ася.

– Следовательно, в твердом уме и здравой памяти вполне могут быть и ближайшие родственники тех, кого убил Матвей Колосков!

– Верно, – согласилась Рогова.

– Если я найду список жертв и изучу его, то пойму, кто скинул Дану из окна, – закончила я. – Теперь я абсолютно уверена: моя бедная подруга ни при чем! Она лишь средство, при помощи которого хотели заставить мучиться Жозю. Убить старуху легко, намного изощреннее оставить ее одну, без помощницы, любимой Даны. Алик с матерью даже не разговаривает, а его вторая жена на редкость жадная дрянь. Нет, объект преступника Жозя! Все сомнения отпали.

– Дело за малым, – хмыкнула Ася, – добыть список убитых людей. Если он, конечно, есть.

– Жозя ничего не тронула в кабинете мужа, и если такая бумага была, то она там. – Я вскочила на ноги. – Сегодня же ночью и поищу. Колоскова спит очень крепко. Вполне вероятно, что имеются некие записи Матвея Витальевича.

– Попробуйте, – кивнула Ася, – я буду помогать. Мне нужны те же бумаги!

– Лучше я пороюсь самостоятельно, но, если не получится разобраться, завтра позову вас, – пообещала я.