Книга: Всем сестрам по мозгам
Назад: Глава 31
Дальше: Глава 33

Глава 32

Нестерова вмиг перестала рыдать.
– Что?
– Ничего! – вскинулся Леонид. – Я никогда не сидел!
– Леонид Реутов ранее был женат на Валентине Грушиной, – заговорил Антон, поглядывая на экран. – У супруги была дочь, пятилетняя Алина, умственно отсталый ребенок. И вот однажды, когда мать работала в ночную смену, малышка утонула в ванне. Отчим решил помыть крошку перед сном, посадил ее в воду, пошел, как он потом объяснял следователю, за забытым полотенцем и отвлекся на телефонный разговор – ему позвонила коллега по работе. Когда беседа завершилась, он вернулся в ванную и обнаружил мертвую девочку.
– Леонид убил бедняжку! – заорала Раиса.
Реутов стукнул кулаком по столу.
– Случилось несчастье. Кто ж знал, что девчонка встанет, поскользнется и упадет? Было следствие, мне помотали нервы, но в конце концов суд признал, что моей вины в этом нет.
Котов почесал подбородок.
– В материалах дела есть детали, которые судья почему-то предпочла проигнорировать. Например, показания соседки. Стены в доме тонкие, женщина постоянно слышала скандалы, которые Леонид устраивал сожительнице из-за девочки, требуя сдать ее в интернат, больной ребенок ему мешал. И еще момент, который отчего-то остался незамеченным. Реутов утверждал, что ему позвонила коллега с работы. Мол, речь шла о каких-то неотложных служебных делах, вот Леонид и забыл о малышке, оставленной в ванне. И сослуживица подтвердила его слова. Но! Слушайте внимательно. Вопрос судьи: «Вы уверены, что беседовали с Леонидом в двадцать два часа? Вы поддерживаете дружеские отношения?» Ответ: «Нет, ваша честь, до того дня Реутов никогда не звонил мне домой. Но у нас во вторник произошел сбой поставок, Леонид очень переживал, поэтому мы говорили долго, почти полчаса, пытались найти решение проблемы».
Антон оторвал взгляд от компьютера.
– Ну? Понятно?
– Коллега не соврала! – воскликнул Леонид. – Я был очень расстроен, поэтому забыл о девчонке.
– Пожалуй, и правда это нельзя считать убийством, – ожил Василий. – Ему позвонили, что на работе затык, вот парень и выбросил из башки домашние дела. И вообще, ребенка должна мать купать, а не отчим.
Котов перевел взгляд на меня, заметив:
– Ну, Леонид малышку никогда и не мыл, первый раз проявил о ней заботу. Татьяна, что скажешь?
Я откашлялась.
– Коллега Лени произнесла: «До того дня Реутов никогда не звонил мне домой. Но у нас во вторник произошел сбой поставок…» и так далее. Получается, в день несчастья не она звонила Леониду, а тот ей. Что в корне меняет дело. И ребенка отчим впервые решил в ванну посадить. Странно.
– Нет, нет, – быстро возразил Реутов, – вы не так поняли. Имелось в виду, что мы с коллегой ранее не перезванивались.
– Убийца… – прошептала Раиса. – Ему просто повезло, что к разбирательству отнеслись халатно. Леонида надо отдать под суд. О, я поняла! Это он убил Анну! И Жанну!
– С ума сошла?! – подпрыгнул Реутов. – Зачем мне их убивать?
– Чтобы получить наследство! – закричала Нестерова.
– И потерять квартиру? – завопил Леонид.
– Дом, сад и счет в банке лучше, чем обычная жилплощадь, – отбила подачу Раиса.
Антон поднял руку.
– Кстати, о наследстве. Давайте-ка с ним разберемся. Кто у нас хозяин дома?
Лиза показала на Мануйлова:
– Вот он. Сергей Павлович.
– Нет, – усмехнулась я, – этого человека зовут иначе. Настоящий Мануйлов сейчас стоит у окна.
– Там Карл, – растерянно пробормотала Раиса Ильинична, – слуга.
Я покачала головой:
– Нет. Подождите, дойдем до выяснения и этого. Сейчас же я скажу только вот что. Когда собираешься провести какую-то операцию, необходимо учесть все детали. Но подчас незначительные мелочи остаются незамеченными и губят все дело.
– Не понимаю, – жалобно произнесла Лиза, – почему Таня так говорит? Она кто?
– Татьяна Сергеева сотрудник спецбригады, – с запозданием представил меня Котов. – Она была направлена в дом Мануйлова вместо своей тезки Татьяны Сергеевой, приглашенной в качестве потенциальной наследницы. Письмо от Сергея Павловича было составлено хитро. Мы не поняли, что в поместье предполагается кастинг, думали, Татьяна будет одна, поэтому не могли узнать ранее подробности из жизни Реутова и Нестеровой. А вот когда она передала нам список гостей, тогда многое прояснилось. Но сначала слово Татьяне.
Я кивнула и продолжила:
– Как уже сказал Антон, присутствие других соискателей явилось для меня неожиданностью. Впрочем, для остальных приглашенных тоже. Постепенно я стала подмечать разные нестыковки. Сергей Павлович не сказал нам, чем смертельно болен, зато упомянул о наличии у себя астмы и начал при всех задыхаться, разволновавшись во время нашей первой трапезы из-за пустяка, из-за пролитого слугой чая. Но потом приступы не повторялись, хотя причины для волнения были, причем более серьезные. На эту деталь обратила внимание не одна я. Вчера, во время ночной беседы в столовой, Жанна…
Мануйлов, вернее, человек, которого гости считали таковым, вздрогнул, а я развела руками:
– Уж простите, я подслушала ваш разговор. Так вот, Реутова обвинила хозяина дома в симуляции. Она воскликнула: «Вы ни разу не кашлянули, даже когда Анну нашли раненной. Это мало похоже на астматика». Я согласна с Жанной, и у меня возник вопрос: зачем Мануйлову прикидываться больным? Ответ есть: чтобы никто не засомневался в его скорой смерти. Сергей Павлович очень убедительно задыхался – всего один раз. Больше припадков не было. И чем смертельно болен Мануйлов? Мне он велел сварить кисель из сирлиса и рассказывал о недуге, поразившем его желудок. И я попросила Антона выяснить все про это растение.
– Как попросила? – заморгала Раиса Ильинична. – Ведь телефона тут нет.
– В библиотеке спрятан аппарат, – возразила я, – но я воспользовалась не им, а услугами Зины.
– Это кто? – не понял Реутов.
– Неважно, – отмахнулась я, – не стоит отвлекаться на пустяки. Итак, сирлис. Это бытовое название кустарника, по-научному оно звучит так мудрено, что я правильно его произнести не способна. Сирлис еще именуют «желудочным пластырем», «огнетушителем», «бабушкиной травой». Растет он исключительно в Таджикистане, в одной местности, и является народным средством от язвы желудка. В Москве сирлис, а именно так называют плоды в Азии, не распространен, но при большом желании его можно приобрести на рынке. Ягоды хранятся при комнатной температуре очень долго, и их здесь на кухне полным-полно. Но я ни разу не видела, чтобы Сергей Павлович принимал таблетки. Не мог же он лечиться одним сирлисом? Зато у Карла на тумбочке возле кровати я видела медикаменты, которые как раз и выписывают врачи при язвенной болезни. Едем дальше. Мануйлов категорический противник курения, но в библиотеке, которая находится на втором этаже, есть уютное кресло, а около него столик, где приготовлено все для отдыха – пара книг, бутылка коньяка, фужер и… подставка с трубками. Зачем тому, кого крючит от табака, трубки? Кстати, там еще были пепельница и специальная толкушка, которой утрамбовывают в трубке табак. Немного странно, не так ли? Теперь обратимся к доспехам рыцаря, хранящимся в той же библиотеке. Это костюм, сделанный Мануйловым для оригинального номера – фокусник совершал в нем сложные акробатические трюки, при исполнении которых требуется точный расчет, а значит, наряд должен сидеть как влитой. Каюсь, я влезла в латы.
– Странно, что не сломала себе шею, – ожил псевдо-Мануйлов. – Еще непонятнее, как сверхлюбопытной мадам удалось выйти из Айвенго. Его невозможно открыть изнутри.
– В свободное время непременно в деталях расскажу о своем опыте, – пообещала я, – но пока оставим сию историю за скобками. Итак, костюм. Он мне подошел, из чего я могу сделать вывод: артист, надевавший латы, был ростом как я и весил килограммов восемьдесят. Сергей Павлович, если не ошибаюсь, у вас рост метр девяносто пять?
– Нет, девяносто один, – буркнул тот.
– Хм, а я еле дотягиваю до метра семидесяти, – призналась я. – Айвенго никак не мог быть вашим костюмом, в нем вы просто не поместитесь. И вот я, сложив вместе лекарства от язвы, трубки, доспехи и прибавив аромат ванили, который постоянно исходит от Карла…
– При чем здесь специя? – вмешалась Раиса Ильинична.
– Ваниль сама частая отдушка для табачных изделий, – пояснила я, – ею ароматизируют трубочный табак, из-за чего тот не дает такого вонючего дыма, как сигареты и прочее курево. Например, сигариллы Леонида – они тоже с запахом ванили, и совсем не противны для чужого носа.
Нестерова показала на вазочку, наполненную леденцами.
– Я думала, от Карла пахнет конфетами, они тут все время стоят. Аня их без конца ела. Я попробовала, мне понравился ванильный вкус, и тоже принялась грызть монпансье.
– Хачикян сосала леденцы, чтобы отбить тягу к курению, – подал голос Реутов, – боялась, как бы Мануйлов ее из-за пристрастия к табаку не выгнал. Но потом соблазнилась моими сигариллами.
Я повысила голос:
– Теперь вспомним явление домработницы Насти, ограниченной особы, которая вдруг вышла на работу, хотя была отправлена отдыхать. Карл вскользь сказал мне, что Анастасия отпросилась на свадьбу сестры, но сама Настя говорила другое: мол, в неожиданный отпуск ее буквально выгнал сам хозяин.
– Девка дура! – взорвался Сергей Павлович. – Нашли кому верить!
– А еще Настя изумилась, когда вас назвали Мануйловым, – продолжала я. – Заявила: «Он не хозяин, вот Сергей Павлович» – и показала на Карла.
– Идиотка! Она дебилка! – твердил псевдо-Мануйлов.
– Ну да, все так и подумали, – усмехнулась я. – И Карл дал вполне внятное объяснение: дескать, он постоянно общается с прислугой, а та дура дурой, считает его владельцем дома. Да, Настя не производила впечатления светоча разума, но, полагаю, в ее случае о дебилизме как о медицинском диагнозе речи нет, женщина просто глуповата и необразованна. Давайте сложим вместе лекарства от язвы, трубки в библиотеке, запах ванили, исходящий от слуги, размер доспехов, восклицание Анастасии, и поймем: Карл вовсе не Карл, он – Сергей Павлович Мануйлов.
Я замолчала. Присутствующие сидели тихо. Потом подал голос Никита Королев:
– Еще интересная подробность. Карл Хофштейн, гражданин России, этнический немец, не так давно улетел в Германию к своим родственникам, о чем в службе пограничного контроля одного из московских аэропортов имеется соответствующая отметка.
– Ой, как прикольно! – захлопала в ладоши Лиза. – Интересненько! Хотите, историю расскажу? Одна моя подружка…
– Заткнись! – заорал Реутов.
Лиза замерла с открытым ртом.
– Он не Мануйлов? – завопил Леонид. – Кто тогда?
– Вадим Павлович Гулин, – ответил Антон. – И я солидарен с Елизаветой, интересная у нас история получается. Давайте ее сейчас и расскажем. Никита, ты озвучишь?
– Лучше Георгий, – не согласился Королев.
– Я могу, – кивнул полковник Панин. – Слушайте. Когда Татьяна прислала нам список участников встречи, Котов пробил действующих лиц по базам, и выяснились очень занимательные вещи. Отец Раисы Ильиничны Нестеровой алкоголик, умер, отравившись сайрой, когда она была маленькой, девочку воспитывала мачеха. Жанна Реутова была удочерена в нежном возрасте Геннадием и Серафимой Рыкиными. Естественно, Жанна не помнила себя крошкой, что позволило приемному отцу сказать, будто ее взяли в семью сразу после рождения. Но нет, родителями Реутовой были Игорь и Наталья Светлановы. Игорь погиб в автокатастрофе, жена покончила с собой через месяц после его гибели, завещав свою квартиру двоюродному брату, Геннадию Рыкину, с условием, что тот возьмет на воспитание ее дочь. Елизавета Кочергина внучка Таисии Николаевны Кочергиной, которая тоже весьма некстати полакомилась рыбкой в томате. А мать Лизы, биолог, вскоре после смерти Таисии погибла от наезда автомобиля. Девочку воспитывала тетка Фаина. Николай Вишняков также вырос сиротой после гибели родителей – их машину столкнул с моста в реку так и не найденный водитель другого транспортного средства. Мальчика пригрел дядя. Зоя, мать Татьяны Сергеевой – я имею в виду не сотрудницу спецбригады, а приглашенную в особняк гостью, – умерла, когда девочка пошла в первый класс, а отчим, певец Андрей Хрюкин, отдал падчерицу в интернат. Наиболее благополучной на общем фоне кажется судьба Анны Хачикян. Та жила вместе с матерью, которая не так давно скончалась от тяжелой болезни в одном из хосписов Москвы. Надежда Мурова никогда не называла дочери имя ее отца. В паспорте у Ани отчество «Николаевна», но его ей дали по дедушке, которого звали Николаем Андреевичем. Вам не кажется странным, что все, кто был приглашен в поместье, во-первых, люди примерно одного возраста, разница в три-пять лет не в счет, а во-вторых, сплошь сироты? Мы стали копаться в прошлом родителей предполагаемых наследников Мануйлова и…
Георгий сделал паузу. Собравшиеся напряженно молчали. Наконец Панин продолжил:
– Здесь уже говорилось о том, что документы не горят. Происходят войны, революции, сменяются правительства, политические режимы, некоторые архивы случайно погибают, другие уничтожаются намеренно – кое-кто желает скрыть от потомков правду. Но есть организация, в которой бумаги не горят и не тонут, их тщательно сохраняют. В одном хранилище, на одной полке, в одном ящике, в одной папке мы нашли рассказ об операции «Музей», которая до сих пор является секретной. Я не имею права сообщить вам название государства, на территории которого все происходило, поэтому пусть в моем рассказе оно получит имя Нетландия.
Назад: Глава 31
Дальше: Глава 33