Глава 13

С огромным трудом, промокнув до нитки, я сумела-таки вытащить Аню на дорожку. Плюхнулась около нее на колени, приложила два пальца к шее, ощутила слабое биение пульса, уловила еле слышное дыхание и начала осторожно похлопывать ее по щекам, приговаривая:

– Анечка, очнись! Сейчас позову врача! Аня, открой глаза!

Веки бедняжки поднялись, я заликовала.

– Аня, ты жива! Что случилось?

Хачикян дернулась, глаза закатились.

– Что случилось? – раздался за спиной голос Николая.

Я мобилизовала все свои актерские способности.

– Шла к флоксам, вижу: Аня… вылезает из бассейна… А-а-а-а! Помоги-и-ите! Она умирает!

– Заткнись! – приказал Коля. – Немедленно иди в дом, зови Сергея Павловича и врачей. Срочно!

– Откуда там врачи? – удивилась я.

– Давай, шевелись! – заорал Николай. – Или лучше сиди тут, я сам сгоняю.

Я вцепилась в него:

– Нет! Я боюсь!

Николай стряхнул меня, словно назойливую муху, и заорал:

– Стоять! Молчать!

Затем побежал в сторону особняка.

Я привалилась к высокой березе. Увы, ничем помочь Ане я не могу, ей нужен доктор. Как она очутилась в воде?

…Примерно через час все снова собрались в столовой.

– Повезло, что к Светлане именно в то время, когда Таня пошла в сад, приехала «Скорая»! – воскликнул Николай.

– Хорошо, что рядом оказалась Танечка, – всхлипнула Раиса Ильинична. – Говоришь, бедняжка пыталась вылезти из фонтана?

– Да, – снова соврала я, – почти вывалилась из чаши, когда я ее увидела. Находись Аня в воде, мне бы ее не поднять. Как вы думаете, она выживет?

Николай крякнул, Сергей Павлович побарабанил пальцами по столу.

– В больнице Анне непременно помогут. Хочу сообщить вам, что у Светланы нет менингита. Слава богу, Жанна ошиблась, у горничной рожа.

– Светлану нельзя назвать красавицей, но зачем же ее оскорблять? – возмутилась Нестерова.

– Рожа – это название болезни, – пояснила Реутова, – она может поразить руку, лицо, ногу. У больного повышается температура, появляется покраснение кожи, боль.

– Все-то ты знаешь, – усмехнулся Николай.

– Да, – с вызовом ответила Жанна, – в отличие от некоторых. Рожа не опасна. Слава богу, что у Светланы не менингит. Я редко ошибаюсь, но хорошо, что в данном случае оказалась не права.

– Думаю, всем надо отдохнуть, перекусить, выпить чаю, – обрадовался Вишняков.

– Лучше принять ванну, – пробормотала Раиса Ильинична.

– Спать собралась? – удивился Николай.

– Нет. А почему ты так решил? – насторожилась Нестерова.

– Все нормальные люди моются на ночь, – безапелляционно заявил стоматолог. – Я люблю почитать в кровати, но потом непременно встану, приму душ и лишь тогда укладываюсь спать. Я не грязнуля, как большинство людей.

– Вот здорово! – засмеялась Раиса Ильинична. – Значит, я, принимая ванну не на ночь глядя, замарашка, а ты валяешься с книгой в постели, не помывшись, и считаешь себя образцом чистоплотности?

– Я очень аккуратен, – надулся Коля, – и у меня свои привычки. Сначала отдых с хорошей книгой, затем душ. Всегда. Ежедневно. И утром тоже. Всегда. Ежедневно. А сейчас, повторяю, нам необходимо перекусить, выпить чаю.

– Увольте, – замахала руками Нестерова, – мне аппетит надолго отшибло.

– А вот у меня возник вопрос, – сахарно-медовым голосом вмешалась в пустой разговор Жанна. – По условиям соревнования человек, покинувший поместье, выбывает из борьбы. Аня уехала. Значит, она больше не участвует в конкурсе? Претендентов стало на одного меньше?

Раиса Ильинична нахмурилась и с упреком обронила:

– Жанна…

– А что я такого сказала? – округлила глаза Реутова.

– Анна при смерти. Врач же сказал, что у нее сильно повреждена голова, на затылке рана, – прошептала Нестерова. – Я не хочу ругать нашу медицину, но бедняжку увезла простая «Скорая» из рядовой подмосковной больницы, навряд ли там есть хорошие специалисты и современная аппаратура. Жизнь Анечки висит на волоске, а ты толкуешь про наследство. Совесть у тебя есть?

– Я ее в детстве обменяла на фантики, – скривилась Реутова. – Помнится, ты сегодня с аппетитом завтракала. Яичница с беконом, бутерброд с сыром, чай с вареньем…

– Ну и что? – жалобно спросила Раиса Ильинична. – Завтрак самая важная еда за весь день, без обеда и ужина можно обойтись, а вот без первой трапезы никак.

Жанна погрозила Нестеровой пальцем.

– А куда в тот момент подевалось твое сострадание? Ночью в Азии произошло землетрясение, люди погибли.

– Да ну? Где? – заинтересовался Николай.

– Неважно, – отмахнулась Реутова, – там всегда трясет. И вообще, вчера небось человек сто в Москве тапки откинуло. А Раиса Ильинична жареную ветчину лопала!

Нестерова растерялась, беспомощно посмотрела по сторонам и пролепетала:

– Ну… я же их не знаю…

Жанна ответила с вызовом.

– А я Анну впервые вчера вечером увидела. И она конкурент, претендует на мои деньги. Назови хоть одну причину, чтоб мне рыдать от горя.

– Боже, какая ты злая! – выпалила Раиса Ильинична. – Ужасный характер!

– Я откровенная, – парировала Жанна, – не корчу из себя пирожное безе, говорю, что думаю, не лукавлю, не прикидываюсь, ничего не изображаю. И характер у меня не ужасный, он просто есть, поэтому признаюсь честно: я нуждаюсь в средствах и очень рада, что толпа наследников поредела.

– Главное в человеке душа, – строго произнесла Нестерова, – а деньги тлен. Надо думать о духовном обогащении.

– Прекрасные слова, – похвалил Николай, – похоже, ты, Рая, человек тонко чувствующий, рубли для тебя не главное.

Раиса Ильинична вскинула подбородок.

– Именно так!

Вишняков потер руки.

– А я быдло, мне без волшебных купюр плохо. Слушай, Рая, если тебе бабки по барабану, откажись от наследства, тогда останется четверо претендентов: я, Жанна, Леонид и Таня. Сергеева, ты любишь бабло?

– А есть на свете люди, которые ответят на данный вопрос «нет»? – усмехнулась я. – Даже абсолютный бессребреник должен одеваться и покупать продукты.

– Вы тут все готовы друг другу глотки перегрызть за богатство! – закричала Нестерова.

– А ты нет? – хмыкнул Леонид.

– Я не вы! – воскликнула Раиса Ильинична. – Радоваться тому, что из-за несчастного случая Анечка выбыла из соревнования, не стану.

– Так откажись от своих претензий, – наседал Николай, – раз состояние тебе побоку.

Жанна посмотрела на Сергея Павловича:

– Аня больше не в числе соискателей?

– Мне жаль, Хачикян выбыла из игры, – кивнул Мануйлов. – Таково условие. Неважно, по какой причине человек покинул поместье, но тому, кто очутился за его пределами, ничего не достанется.

– Это нечестно! – пропищала Раиса.

Хозяин имения сложил руки на груди.

– Деньги мои, мне и устанавливать правила.

А Вишняков подначил совестливую соперницу:

– Ну, давай, скажи: «Я, Нестерова Раиса Ильинична, отказываюсь от ваших миллионов, они – зло».

– Нет! Я буду соревноваться! – зашипела та. – Знаете, почему? Чтобы капитал не попал в жадные руки. Надеюсь, Сергей Павлович по достоинству оценит эту беседу и поймет, кто достоин капитала, а кому лучше дать от ворот поворот. Да?

Мануйлов почесал бровь и промолчал.

– А почему вы думаете, что Аня упала в фонтан случайно? – вдруг осведомился помалкивавший до сей поры Леня.

В столовой стало тихо. Жанна толкнула мужа локтем в бок.

– Эй, на что ты намекаешь?

Реутов оперся ладонями о стол.

– Врач сказал, что у Анны две раны, одна на затылке, а другая на спине. Ну и как она их получила? И с какой стати Хачикян в воду падать? Она возилась с флоксами, а цветочки-то на аллее, а не в фонтане растут.

Я откашлялась.

– Сама я ничего не видела, но могу предположить, что Ане захотелось умыться. На улице духота, Она пошла освежиться, наклонилась над чашей, почувствовала головокружение, не устояла на ногах и шлепнулась в фонтан.

– Верно, Танечка, – согласилась Нестерова, – поэтому у нее и рана на голове. Ею она о дно тюкнулась.

Леонид постучал себя пальцем по лбу:

– Вот где должна быть ссадина, если дурочка упала лицом в воду. А у Хачикян травма затылка.

– Она же наклонилась, – пролепетала Раиса Ильинична.

– Вперед затылком? – неожиданно серьезно спросила Жанна. – Перегнулась, словно хотела сделать мостик? Оригинальный способ умываться.

Нестерова схватилась за щеки.

– Вы хотите сказать…

– Хачикян ударили сзади, – настаивал Леонид. – Может, она в ту секунду как раз и склонилась над чашей? Сначала ей попали по спине, и, вероятно, Анна устояла на ногах. Тогда преступник шарахнул ее по башке, и прощай-прости, Хачикян.

– Невероятно! – просипела Раиса Ильинична, бледнея на глазах. – Очень странно.

Руки Нестеровой затряслись, губы задергались, из глаз полились слезы.

– Анну хотел убить кто-то из нас, – договорил Леонид. – Ну-ка, давайте сообразим, где каждый находился в момент нападения на нее.

– А когда ее долбанули? – задал совершенно правильный вопрос Николай. – Лично я пошел менять лампочки в фонарях. Начал со светильников у центрального въезда и завис там до того, пока суматоха не поднялась.

– Тебя видели там? Свидетели есть? – налетел на Вишнякова Леня.

– Нет, – растерялся Коля, – я один ковырялся.

– Значит, твое алиби не подтверждается, – злорадно заявил Реутов. – Теперь Татьяна. Отвечай, чем ты занималась до обеда? Аню стукнули до того, как мы сели за стол, потому что во время трапезы никто не выходил.

– Я готовила на кухне кисель из сирлиса, – отрапортовала я, – меня видел Карл, я никуда не выходила.

– Врешь, лапонька! – обрадовался Леня. – Я видел тебя в холле, ты в ботинках ковырялась. Небось рыскала по саду, приперлась назад, кроссовки снимала, а тут я!

Я уставилась на Реутова.

– Все не так. Я прибежала из кухни, а не с прогулки, торопилась за…

Вовремя сообразив, что не стоит рассказывать про укатившийся кисельный шар, я примолкла.

– Продолжай, не тушуйся, договаривай, – приободрил меня Леня. – Или язык отмерз?

– На мне не было кроссовок, – возразила я, – только сумасшедший наденет их в такую жару, я ношу балетки. В холл я побежала за… вы мне не поверите… за свинкой в шелковой пижамке и драгоценностях. Очень она прикольная, я хотела ее рассмотреть.

– Ну, ваще! – ахнула Жанна. – Ты нас за дураков держишь? Хрюшка в особняке?!

– Простите, господа, – вмешался в беседу Мануйлов, – Татьяна говорит чистую правду. В доме живет минипиг. Забыл вас о ней предупредить. Не удивляйтесь, если встретите Тильду.

– Спасибо, Сергей Павлович, – с жаром поблагодарила я хозяина за поддержку. – Вот, я имею алиби. А сам-то ты, Леня, что делал в прихожей?

– Пардоньте за подробность, пришел отлить, – буркнул Реутов. – Свинью не заметил, видел лишь Татьяну, которая сидела на корточках и перебирала обувь. Кстати, меня она уверяла, что ищет свои штиблеты сорок первого размера.

– Остереглась говорить про свинью, так и знала, что мне не поверят, – вывернулась я.

– Ты хотел вылить воду? – не поняла сленга Раиса Ильинична. – Почему не выплеснул ее в саду?

– Сергею Павловичу не понравится, если Ленька будет отливать на клумбу, – заржала Жанна.

– Почему? – пожала плечами Нестерова. – Что в этом плохого?

– Она права, – совершенно серьезно сказал Николай, – что естественно, то не стыдно. Жанна, а ты где шлялась? Кто-нибудь тебя видел?

– А тебя? – заорала вместо ответа Реутова. – Ни у кого, получается, нет алиби, каждый мог долбануть Аньку!

– Кроме Танечки, – встала на мою защиту Раиса Ильинична.

– Свинья не свидетель! – взвилась Жанна. – А ты, святоша, можешь доказать, что сама не охреначила Анну по башке?

Раиса прищурилась.

– Конечно. Без труда.

– Начинай! – велел Леня.

Нестерова встала.

– Я не способна на агрессию. И вот вам мое честное слово, что я не совершала преступления.

– Она всерьез? – удивилась Жанна. – «Не способна», «честное слово»…

– Разве этого мало? – изумилась Раиса Ильинична. – Я человек патологической честности, верю в Бога, живу по заповедям. Вы их помните? Не прелюбодействуй, не лги, не убий…

Реутова скорчила гримасу.

– Охотно верю, что с мужиками ты дела не имеешь, им столько не выпить, чтобы тебя трахнуть. А вот насчет вранья и убийства я сомневаюсь. Терпеть не могу таких, как ты, Рая, покрытых сахарной глазурью, под ней обычно дерьмо прячется. Знаешь старое правило? Хочешь продать какашку, заверни ее в бумажку. Сергей Павлович, Райка врет, как дышит. Пела тут про свое бескорыстие и честность, а сама предложила нам вас обмануть, поделить наследство поровну. Нестеровой денег больше всех хочется, но испугалась она, что не победит в соревновании, и решила хоть какую-то его часть получить.

Раиса Ильинична закрыла лицо руками, в столовой наступила тишина.

– Это правда? – спросил Мануйлов.

Нестерова кивнула.

– Молодец! – неожиданно произнес Сергей Павлович. – Люблю, когда люди упорно идут к цели. Но «распилить» деньги у вас не получится, в завещании оговорено, что наследник один. Осталось лишь имя его вписать.

– Вы ее не выгоните? – оторопел Леня.

– Нет. – Хозяин усмехнулся. – Я поддерживаю тех, кто борется за свои интересы, сам такой.

– Хватит Раису обсуждать, меня послушайте! – разозлилась Жанна. – Упади Анька от головокружения, у нее бы появилась ссадина на лбу, щеке, носу, короче, в любом месте на морде, а не на затылке. И саму себя по спине стукнуть невозможно. Делаю вывод: Хачикян хотели убить. Вопрос: почему? Ответ: чтобы убрать из состязания конкурента. Мог ли Сергей Павлович напасть на Анну? Легко. Но зачем ему топить ее в фонтане? Хозяин хочет найти наследника, нет смысла ему пришивать Хачикян. Теперь Карл. Он тоже вне подозрений. Какой ему профит, если гостья трупом станет? Слуге ее кончина по барабану, бабло ему не светит. Домработница Светлана тоже вне игры. У нее беда с ногой, ее увезли вместе с Аней в одной карете. Прислуга отпала. Ну, и кто остается? Раиса, Ленька, Таня, Николай и я. Очень скоро кто-то из нас окажется вне подозрения. Знаете, почему? Преступник только начал. Он не остановится.

– Ой! – взвизгнула Нестерова. – Господи, ты говоришь страшные вещи!

– Если боишься, уезжай, – тут же посоветовал Вишняков. – Едва выйдешь за ворота усадьбы, убийца потеряет к тебе интерес.

– Я вас одних в беде не брошу, – дрожащим голосом произнесла Раиса Ильинична, – вы мои друзья.

Жанна прыснула, остальные молча смотрели на Нестерову. И тут от двери раздался тонкий голосок:

– Здравствуйте!

Я так резко повернулась, что чуть не свалилась со стула. В столовую вошла хрупкая девушка, брюнетка с копной вьющихся волос и огромными карими глазами. На зависть стройная фигурка незнакомки была облачена в простую футболку и шортики.

– Здравствуйте, – повторила она и поправила прическу.

Бесчисленное количество браслетов на загорелом запястье гостьи зазвенело, зазвякали колокольчики на одном из них.

– Господа, прошу любить и жаловать – Елизавета Кочергина, актриса, – представил ее Мануйлов.

– Дядя Сережа слишком добр, – мелодично сказала девушка, – я только учусь, нигде еще не снималась. Можно мне чаю? Есть не стану, до сих пор желудок ноет. И зачем я на бензозаправке салат съела? Никогда больше ничего там не куплю.

– Дя-дя Се-ре-жа? – по слогам произнес Николай, поворачиваясь к Мануйлову. – Она ваша племянница? Вроде вы говорили, что у вас нет родственников. Это юмор, да?

– Не в моих правилах шутить на серьезные темы, – поморщился хозяин. – Елизавета одна из тех, кто соревнуется за наследство.

– Блин… – выдавила из себя потрясенная Жанна. – Мы так рады, что увидели ее. Ну, прям счастливы!