Глава 27
Если тебе показалось, что на этой неделе у тебя проблемы, подожди немного и ты увидишь, что будет на следующей!
В понедельник утром затрезвонил телефон. Звонили явно по межгороду. Я бросила взгляд на часы: половина шестого. Недоумевая, кто бы это мог быть, я помчалась к телефону, пока он не перебудил всех домочадцев.
– Слушаю, – прошептала я.
– Люсь, это я, Женя, – раздался голос кумы.
– О, привет! – не удержалась я от громкого возгласа, но тут же понизила голос: – Ты чего в такую рань? Дети еще спят.
– Извини, разница во времени. Как у вас дела?
Вопрос, конечно, интересный. Ну, у нас украли все деньги, хомяк погиб смертью храбрых в желудке у Пайсы, в доме живет посторонняя женщина, прибавился еще один младенец, а в общем ничего себе поживаем.
– Все нормально, – зашептала я. – А вы как? Дети безумно по вас соскучились, мы вас очень-очень ждем. Кстати, вы прилетаете во вторник утром или вечером?
– Люсь, мы не прилетим.
– Что? Я не расслышала.
– Я говорю, что мы задержимся здесь на какое-то время, – произнесла Женька дрожащим голосом. – Минимум на месяц, но скорее всего дольше.
Мое сердце ухнуло вниз.
– Что случилось?
– Денис ездил в какой-то каньон, общался там с местным населением и заразился от них холерой.
– Господи, какой кошмар!
– Да, это ужас. Меня тоже положили в больницу с подозрением на холеру. Мы должны сначала вылечиться, а потом еще придется выдержать здесь карантин.
Я не знала, что сказать. Это какое-то безумие, кошмарный сон, так просто не может быть!
– Ты извини, что так получилось, – прибавила кума и разрыдалась.
Я принялась ее успокаивать. Надеюсь, я была убедительна. Я сказала, что для меня это просто счастье – провести еще месяц в компании таких замечательных детишек. Собственно, о такой возможности я мечтала всю сознательную жизнь, и вот наконец моя мечта сбылась.
– Ты не волнуйся, у нас все будет отлично, – бодро заверила я.
– Поцелуй за меня детей, – сказала Женька на прощание, потом в трубке послышалась латиноамериканская речь и раздались короткие гудки.
В состоянии прострации я дошла до дивана, легла и накрылась одеялом с головой. Говорят, что с проблемой надо переспать. В том смысле, что утро вечера мудренее. Интересно, хватит ли мне часа сна, чтобы найти выход из создавшегося положения?
Уснуть мне не удалось. Зато к семи утра, когда старшие дети проснулись и стали собираться в школу, а тетя Нина готовила на кухне завтрак, я твердо решила: все, я умываю руки! Finita la comedia! С дивана я не встану. Под одеялом мне тепло и уютно. Можно представить, что ничего не существует: ни этой квартиры, ни детей, ни расследования. Ничего! Если очень постараться, можно убедить себя даже в том, что я сама не существую. Как сказал Эйнштейн, реальность – это всего лишь иллюзия, хотя и очень назойливая.
– Тетя Люся, ты знаешь, где моя красная заколка? – спросил над моим ухом Олин голос.
– Не знаю, – буркнула я, поглубже зарываясь в подушку.
И красных заколок тоже не существует.
– Люсь, ты завтракать будешь?
Это уже Нина Платоновна.
– Нет, – ответила я и отвернулась к стене.
Пусть я трусиха, пусть! Но я не в состоянии встретиться лицом к лицу с проблемой. Я просто ума не приложу, что мне делать! Я молилась, чтобы эта неделя поскорей закончилась, а выясняется, что впереди меня ждет минимум месяц такого же кошмара. Чем кормить детей? Кто за ними будет присматривать? Нина Платоновна скоро уйдет няней в богатый дом. И даже если она предложит мне помощь, чем я оплачу ее труд?
Нет, лучше я никогда не вылезу из-под одеяла!
– Теть Люсь, тебя вызывает в школу Марина Гестаповна.
Я выглянула на свет божий и столкнулась нос к носу с Игорьком. Мордочка у ребенка была несчастная.
– Кто-кто?
– Ну, то есть Марина Остаповна. Мы зовем ее Гестаповной, потому что она злая.
– Это по какому же предмету?
– Это не по предмету, она психолог. У нас было тестирование, и вот…
Он протянул мне свой дневник. Красной ручкой в нем было написано: «Явиться родителям в школу к психологу! Срочно!» Последнее слово было дважды подчеркнуто.
Нет, в этом доме мне определенно не дадут провести остаток жизни под одеялом.
– Признавайся, что ты натворил?
– Честное слово, ничего! Я просто рисовал, как мне сказали. А потом Марина Гестаповна стала кричать, что я выродок…
Глаза у Игорька были честные-пречестные.
Я стала листать его дневник и наткнулась на другие автографы учителей:
«Пел на уроке пения!»
«Не умеет сидеть».
«Смеялся без причины 20 минут!»
«Свистел Петуховой в ухо!»
«Бегал за Петуховой и, взяв палку для открывания фрамуги, крючком развязывал бант на ее голове».
– Эта Петухова, наверное, красивая девочка? – поинтересовалась я.
– А, ничего особенного, – махнул рукой мальчишка, – задавака.
Я решила, что сейчас самое время провести воспитательный момент, и сурово нахмурила брови:
– Слушай, Игорек, прошло лишь полмесяца учебы, а у тебя уже столько замечаний. Я думала, что ты хороший мальчик, а ты, оказывается, первый проказник в классе.
– Нет, я не первый, – грустно вздохнул Игорь, – я только второй. Вот у нас есть Илюшка Бурлаченко, так он – первый. Мне с ним никогда не сравняться.
– Ой, не зарекайся, – рассмеялась я. От моей показной суровости не осталось и следа. – Ну, беги на занятия. Я зайду сегодня в школу.
Ребенок умчался, а я пошла в ванную умываться. Ладно, буду решать проблемы по мере их поступления. Сначала поговорю с Ниной Платоновной.
На кухне я съела два сырника и лишь потом собралась с духом для нелегкого объяснения.
– Теть Нин, тут такое дело… – начала я, – сегодня утром звонила Женя, мать детишек…
– Да, я слышала.
– Так вот, они с мужем заболели холерой, и им придется задержаться в Аргентине еще на месяц. Минимум.
Украинка всплеснула руками:
– Господи, да как же их угораздило?
– Понятия не имею. Женя сказала, общались с местным населением. Я теперь думаю: кто присмотрит за детьми, пока они не вернутся? Я не могу, вы сами видите, какая из меня хозяйка, у меня же никакого опыта. А дети маленькие, они в этом возрасте постоянно болеют. Нам еще повезло, что эту неделю обошлось без болячек…
Нина Платоновна ласково взяла меня за руку:
– Люсенька, да я готова за ними присмотреть. Разве же я вас брошу?
Я отвела глаза.
– Понимаете, теть Нин, я вам пока не смогу заплатить. У меня следующая зарплата только в конце месяца. А вы ведь в Москву приехали на заработки…
– Ничего, всех денег не заработаешь, – просто ответила няня.
Я едва не расплакалась.
– Спасибо вам большое! Я, честное слово, не забуду вашу доброту.
– Да будет тебе! – отмахнулась Нина Платоновна, собирая посуду со стола.
Тут я вспомнила про Алексея Невского и его предложение.
– Знаете, теть Нин, мне один знакомый предложил подработать…
Я пересказала ей, в чем заключается операция «Многодетный папаша».
– Я чего опасаюсь: не извращенец ли этот холостяк? С чего это вдруг выкидывать на ветер такие деньжищи? Вдруг он маньяк? Изнасилует нас всех, а потом убьет, а?
Нина Платоновна покачала головой:
– Не думаю. За такие деньги человек может совершенно открыто изнасиловать и убить десяток человек. По крайней мере у нас на Украине. Зачем ему эти сложности – ютиться в тесноте, выносить детские горшки? Нет, скорее всего у него действительно серьезная психологическая проблема.
– Так вы что советуете – соглашаться или нет?
– Это только тебе решать, – ответила няня. – Но на мою помощь можешь рассчитывать в любом случае.
Следующие полчаса я так и эдак прикидывала, взвешивала разные варианты. Выходило, что это единственная возможность заработать нам всем на жизнь. Покорившись судьбе, я набрала телефон Невского.
– Я согласна.
Алексей принялся что-то возбужденно тараторить, но я его прервала:
– Подожди радоваться, у меня есть два условия.
– Какие еще условия? – оторопел бывший журналист.
– Во-первых, я хочу больше денег. Две тысячи долларов в неделю.
– Согласен. – Невский ответил так поспешно, что я поняла: можно было просить больше. – Какое второе условие?
– Рональд Пузырьков.
– Кто?!
Я объяснила, что это одноклассник Оли, которому надо помочь в нее влюбиться.
– Ладно, сделаем. Это все условия?
Признаюсь, что у меня возникло сильное искушение устроить с помощью «Радости жизни» и свое счастье тоже. Ведь можно же подтолкнуть Руслана Супроткина к мысли, что я – самая обаятельная и привлекательная? Пусть капитан влюбится в меня, словно мальчишка! Но что-то внутри меня сопротивлялось этому шагу. Наверное, стойкое убеждение, что все в нашей жизни предопределено. И отношения между мужчиной и женщиной должны развиваться так, как это было записано на скрижалях судьбы. Поэтому я твердо сказала:
– Да, это все.
– О кей! Значит, сегодня и начнем.
– Как? Уже сегодня? – испугалась я.
– А чего тянуть? Клиент давно созрел. Да, начнем сегодня. Он приходит домой, жена встречает его в старом выцветшем халате, теща бросает взгляд, полный ненависти, дети кидаются на шею с криком: «Папа, папа!»…
У меня похолодело внутри.
– А разве дети должны называть его «папой»?
– Ну конечно! А тебя – «мамой». А ты что думала? У клиента должна возникнуть полная иллюзия того, что он попал в родную семью. Именно за это он деньги платит, между прочим!
Повисла пауза, а потом я сказала:
– Нет, ты знаешь, я передумала, никаких представлений. Если все так серьезно, если надо подговаривать детей…
Невский принялся меня убеждать:
– Да не бойся ты! Дети, чтоб ты знала, с удовольствием входят в роль. Да и тебе понравится, я уверен. Знаешь, как это затягивает? В общем, мы обо всем договорились. Сегодня в пять часов я заеду к тебе домой вместе с клиентом. Если что-то будет не так, подскажу. В первый день допускаются накладки, зато потом все пойдет как по нотам. Какой у тебя адрес?
Я продиктовала. В последний момент я спохватилась:
– А как его зовут?
– Максим. Максим Малахов.
Трубка запищала короткими гудками, а я попыталась прикинуть, какими неприятностями в будущем грозит мне эта история. По самым скромным подсчетам выходило, что мало не покажется. Определенно, самый разрушительный взрыв – это взрыв энтузиазма у дурака.
