Глава 3
– Иван Никифорович, кому и что вы сделать обещали? – спросила Елизавета.
Шеф снял очки и положил их на стол.
– Нет ответа, Кочергина. Ежедневно я вижу тьму разного народа. Вот сегодня с утра поклялся выделить всем вам известному Димону денег на новое оборудование.
– Мне оно тоже нужно, – ревниво заметил Троянов.
– И ты можешь на него рассчитывать, – кивнул босс. – Вопрос: получишь ли финансирование. «Пообещать» и «дать» – это разные глаголы. Доктору своему я поклялся сесть на диету, Майе честное слово который год даю, что вместе с ней на море слетаю.
– Да еще в допросной ты частенько говорил: «Давай, расскажи, как все было, а я тебе помогу», – протянул Глеб Валерьянович. – Кто-то эти слова запомнить мог, потом срок получил и решил отомстить.
– Дел у Ивана Никифоровича столько, что комп перегрелся, – объявил Роберт. – И это только в нашей структуре, которая не так уж давно существует. А что, если похититель Селезневой из вашего милицейского прошлого?
– Может, мы идем не в том направлении? Вдруг надо покопаться в биографии Лоры? – предположила Лиза. – Возможно, хотели отомстить именно ей.
– Ага, поэтому ее похитили и прислали Ивану Никифоровичу сообщение с требованием выполнить его обещание… – скривился Жданов. – Нет, собака где-то у босса зарыта.
– Биография Лоры прозрачна, никаких темных пятен, – вскинулся начальник.
– Подтверждаю, – подхватил Роберт, глядя в ноутбук. – Селезнева коренная москвичка, ее родители учителя, жили в столице. Отец преподавал математику с физикой, мать – русский язык и литературу. Закончила с золотой медалью школу, поступила в институт легкой промышленности, потом работала в разных местах конструктором одежды. Отовсюду увольнялась по собственному желанию из карьерных соображений: в одном месте была простым сотрудником, во втором – старшим специалистом, в третьем – начальником отдела. В середине девяностых, когда многие российские предприятия развалились, Селезнева ушла в ателье простой портнихой. Около пяти лет назад она бросила иголки и нитки с наперстком, стала вести в школе уроки домоводства, подрабатывала преподавателем студии детского творчества в частном детском саду. Вышла замуж за Андрея Ильича Леонова. Супруг был старше Лоры на двадцать лет, детей в браке не получилось. Фамилию она не меняла, осталась с девичьей. В девяностых Леонов скончался. Ничего криминального, банальный инфаркт. Обычная женщина, правильная, работящая, таких тысячи в России.
– Но совсем не все связаны близкими отношениями с начальником особой засекреченной структуры, – заметила я. – Скажите, Иван Никифорович, Лора не жаловалась, что за ней следят?
– Нет, – отрезал он, – никогда.
– Может, кто-то затеял с ней скандал в магазине? – продолжала я. – Вы говорили, что Селезнева гиперэмоциональна. Она ни с кем не конфликтовала? Например, в школе или в детском саду?
– Лора прекрасно воспитана, небольшой фейерверк зажигался лишь для меня, – сухо ответил босс. – С посторонними она всегда держалась вежливо. И родители учеников, и сами дети к ней прекрасно относились.
– А за последнюю неделю с ней не произошло ничего из ряда вон выходящего? – не утихала я. – Не обязательно некое крупное событие, так, какая-нибудь ерунда. Скажем, колесо у машины проколола?
– Никаких неприятных сюрпризов, – после небольшой паузы сообщил шеф. – И Лора не водит автомобиль.
– Ваня, бывают и приятные неожиданности, – отметил Глеб Валерьянович. – Внезапно подарили цветы. Выиграла в лотерею кофемолку. Получила сувенир от какой-то фирмы. Нашла на улице золотое кольцо.
– Нет, нет и нет, – бубнил босс. – Хотя… магазин…
– Вы что-то вспомнили! – обрадовалась я.
– Чистую глупость, – медленно произнес Иван Никифорович, – ерунду. Но раньше с Лорой такого не происходило.
– Говори скорей! – приказал Борцов.
Начальник скрестил руки на груди, и мы услышали следующую историю…
Вечером накануне похищения Селезнева прибежала к Ивану Никифоровичу из супермаркета радостная и рассказала, что к ней в отделе хозтоваров подошла молодая женщина. «Ой, здрассти! – воскликнула она. – Как я рада вас видеть! Где вы сейчас работаете? Спасибо вам за все, что вы для меня сделали! Я замуж вышла, сына родила, больше глупостей, как в школе, не делаю». Лора сообразила, что перед ней одна из бывших учениц, имени-фамилии которой она вспомнить не может, и сказала:
– Приятно слышать хорошие новости. Так и знала, что у вас все замечательно сложится.
Незнакомка открыла сумочку, вынула небольшую статуэтку из желтого металла и протянула Селезневой:
– Возьмите. Пусть она останется у вас на память обо мне.
Лоре сувенир показался дорогим, и она стала отказываться, но девушка настаивала. А потом пояснила:
– Лора Павловна, я теперь художница, сама мастерю эти фигурки. Помните, вы говорили: «Солнышко, тебе лучше заняться ремеслом, с профессией в руках никогда голодной не останешься. Высшее образование хорошо, но не обязательно. Кто больше людям нужен: прекрасный портной или философ, не выходящий из своего кабинета?» Я вам поверила, пошла в художественное училище и сейчас не бедствую. И вы правы, статуэтка очень дорогая. Хоть она и выполнена из дешевого материала, а стоит покруче золота. Знаете почему? Ну, во-первых, это авторская работа, а во-вторых, богиня – заговоренная на удачу. Вы же помните мою бабушку?
Лора растерялась от напора незнакомки, но из приличия кивнула. И девушка обрадовалась.
– Все вокруг считали бабулю еврейкой, а на самом деле она цыганка, знала море магических заклинаний. Кстати, и меня им обучила. Поставьте богиню на комод, и очень скоро все ваши желания исполнятся.
Незнакомка сунула статуэтку в руки опешившей Селезневой и растаяла в толпе посетителей супермаркета.
Иван Никифорович велел ей выкинуть подарок и попросил впредь никогда ничего у посторонних не брать. Лора рассердилась:
– Это моя бывшая ученица!
Он возразил:
– Ты не узнала девушку, не вспомнила ее имени. Почему же решила, что обучала ее домоводству?
– Она сама так сказала, – объяснила Лора.
Наивность Селезневой и ее доверчивость привели Ивана Никифоровича в раздражение:
– Значит, если я заявлю сейчас, что владею сокровищами Монтесумы, ты будешь считать меня богаче арабских шейхов?
– В твоем случае я усомнюсь в сказанном, – ответила любовница, – потому что знаю: это неправда.
– Отличная позиция, – засмеялся Иван Никифорович. – По-твоему, соврать могут исключительно близкие? Остальные честнее святых?
– Какой смысл девушке меня обманывать? – пожала плечами Лора. – Она ничего у меня не выпрашивала, а подарила. Фигурка, похоже, не из дешевых.
– Только не говори, что водрузишь ее на комод и распахнешь окно в ожидании птицы удачи! – расхохотался наш шеф.
Лора поджала губы и промолчала…
– Интересная история, – заволновалась я. – Имя бывшей ученицы знаете?
– Она его не назвала, фамилию тоже не упомянула, – произнес Иван Никифорович. – Сейчас мне это кажется странным. Почему незнакомка не сказала: «Ой, Лора Павловна, я Лена Иванова, в таком-то году вы у нас преподавали»? Неужели предполагала, что учительница помнит всех бывших подопечных? И почему девица улепетнула, вручив сувенир?
Глеб Валерьянович встал.
– Где сейчас презент?
– Наверное, в квартире Лоры, – ответил босс. – Уверен, она эту статуэтку не выкинула. Ну что, к ней?
Я кивнула.
– Мы с Глебом Валерьяновичем поедем в квартиру Лоры Павловны. Роберт и Елизавета останутся в офисе.
Борцов отправился на своем автомобиле, а босс сел в мой джип, и я решила воспользоваться подходящим моментом для трудного разговора.
– Иван Никифорович, раз уж мы теперь откровенны друг с другом, мне необходимо задать вам один вопрос.
– Слушаю, – сухо разрешил начальник.
– Федор Жданов ваш человек? – с улыбкой осведомилась я.
– Кто? – поразился шеф.
Я покосилась на него. Его удивление выглядело вполне искренним, но я-то знаю, что Иван Никифорович старый лицедей, он, если потребуется, сумеет изобразить кого угодно, от милого зайчика до Фредди Крюгера.
– Ху из Федор Жданов? – продолжал недоумевать он.
– Двоюродный брат Дениса, замечательного полицейского, которого за профессионализм направили в мою бригаду, – пояснила я.
Иван Никифорович вынул из кармана бумажный платок и промокнул им лоб.
– Впервые слышу про Федора, никогда не встречался с парнем.
– Вот это неправда, – прощебетала я, – вы только что с ним весьма долго общались.
Брови босса взметнулись вверх.
– Татьяна, ты на солнце перегрелась?
– Учитывая холодный день, ваше предположение маловероятно… – парировала я. – Федор вам известен под именем Денис.
– А ну, тормози! – велел шеф.
– Да мы и так в пробке стоим, – вздохнула я.
– Немедленно объясни, что за чушь ты несешь! Какое отношение Денис имеет к этому Федору? – принялся допытываться начальник.
– Федя его двоюродный брат, – ответила я. – Жданова приняли в бригаду, но по какой-то неизвестной пока мне причине он на службу не явился, вместо него приехал его кузен. Парни похожи, словно близнецы, так порой случается у кузенов, только цвет волос разный, но покрасить их сегодня – раз плюнуть. Где настоящий Денис, я понятия не имею. Федор имеет незаконченное медицинское образование и диплом театрального училища, но карьеры на подмостках не сделал, снялся в паре сериалов отнюдь не в главных ролях. А теперь успешно изображает сотрудника в подведомственном мне коллективе.
– Ты уверена? – изумленно воскликнул Иван Никифорович.
– На сто процентов, – отрезала я.
Шеф заерзал на кресле.
– Это скандал, какого у нас еще не бывало. Как ты догадалась, что это не тот Жданов?
Я быстро, но подробно ответила на его вопрос и завершила свой рассказ словами:
– Я предположила, что Жданова специально подменили.
– Кому в голову могло прийти такое идиотство? – вскипел босс.
– Вам или Петру Степановичу, – честно ответила я.
– Белены объелась? – прищурился он. – Над нами стоит человек, который не простит подобного шага. И зачем бы, например, мне устраивать такую масштабную глупость?
– А по какой причине вы подослали в бригаду Лору? – парировала я. – Иван Никифорович, наука интриганства не мой конек. Я хочу спокойно работать, в кресло руководителя сесть не рвалась, назначение бригадиром явилось для меня полной неожиданностью. Пожалуйста, поймите, я не намерена шагать вверх по карьерной лестнице дальше, на вашу должность не претендую. И еще. Я не собираюсь подлизываться к вам или пытаться завязать с вами дружбу, не ищу вашего покровительства. Похищением Лоры бригада занимается потому, что получила задание, вы об этом попросили. И все. Никакого личного отношения, ни хорошего, ни плохого, у меня к вам нет. Вы шеф, я подчиненная. Прекрасно понимаю, при таком раскладе настоящая дружба невозможна. Переступи я грань, вы будете думать, будто я виляю перед вами хвостом, а я решу, что вы используете меня в своих интересах. Нам лучше соблюдать субординацию. Но я и не человек Петра Степановича, отношусь к нему, как к вам. Конечно, мне очень жаль Селезневу, я постараюсь изо всех сил ей помочь. Так как поступить со Ждановым? В коллектив с невыясненной целью проник посторонний, непроверенный человек. Кроме того, возникает вопрос: где настоящий Денис?
– Жданов теперь знает о Лоре… – протянул Иван Никифорович. – Черт! Сергеева, пока не гони лошадей. Пусть парень работает.
– Вы это всерьез? – поразилась я.
– Он уже участвовал в одном деле, – мрачно констатировал шеф. – Надеюсь, ничего страшного не случится, если еще немного с вами покантуется. Я сам им займусь. Может, Петр…
Босс не договорил и отвернулся к окну. А я, пробираясь в пробке со скоростью черепахи, продолжала:
– Есть кое-что еще.
– Сколько кроликов в твоей шляпе? – устало спросил босс. – Только не говори, что Борцов – корреспондент журнала «Треп».
– Вы как в воду глядели, – удивилась я. – Умеете читать чужие мысли?
Иван Никифорович резко повернулся ко мне:
– Что за хрень ты узнала про Глеба Валерьяновича?
Я крепко сжала руль. Похоже, мой пассажир вне себя. Внешне он выглядит обычно, сидит, как всегда, со спокойным выражением лица. Но грубое словечко, слетевшее сейчас с его уст, свидетельствует о крайней степени взвинченности. Ранее мне не приходилось слышать от Ивана Никифоровича ничего подобного. Наоборот, если он зол, то делается приторно-вежливым, начинает обращаться к сотруднику на «вы», и тогда жди беды. Вот Петр Степанович постоянно матерится, правда, при женщинах пытается сдерживаться, заменяет нецензурные выражения покашливанием. Это звучит примерно так: «Здравствуй, Сергеева. Что за, кхм, кхм, ерунда? Почему, кхм, кхм, до сих пор нет отчета? Это прямо, кхм, кхм какая-то!» Ну и так далее.
– Живо докладывай про Глеба, – потребовал босс.
Я подняла руки вверх.
– Про Борцова я ничего не знаю, продолжаю говорить о Федоре Жданове.
– Держи руль! – распорядился начальник. – Что еще хорошего ты о парне накопала?
– Его жена Екатерина – корреспондент газеты «Желтуха», – сообщила я.
– Ну и хрень… – снова вырвалось у Ивана Никифоровича. – Хуже просто некуда!
– Согласна, – кивнула я, – с такого рода прессой дел лучше не иметь. А о работе нашего управления борзописцам вообще знать не следует.
Босс ничего не ответил, и минут десять мы ехали в молчании. Когда свернули на узкую тихую улочку, где стоял дом Лоры, Иван Никифорович хлопнул ладонью по колену.
– Слушай внимательно, Сергеева! Запрещаю тебе с кем-либо обсуждать вопрос о подмене подчиненного. Кто еще знает о Федоре?
– Роберт Троянов. Собственно говоря, он его и вычислил, – смиренно ответила я.
– Хорошо, – кивнул босс, – я разберусь. Найду шутничка, затеявшего эту игру, смешаю ему картишки. У тебя в бригаде Денис Жданов. Ты ни о чем не подозреваешь. Уразумела?
– Так точно! – по-военному отчеканила я.
Иван Никифорович усмехнулся.
– Тормози, Татьяна, нам вон в то здание. Видишь, желтое, с большими окнами…
