Глава 13

– Будь добра, достань с заднего сиденья минералку, – попросила Арина. – Постоянно пить хочу. Вроде ничего соленого в рот не брала, а горло пересыхает. И голова немного кружится.

Я перегнулась через кресло и взяла бутылку, в которой осталось немного минералки.

– Ты нервничаешь, отсюда и жажда.

Обнорская начала жадно пить.

– Значит, это шантажист велел тебе вручить Лоре Павловне золотую «Венеру»? – уточнила я.

Арина оторвалась от питья.

– Нет.

– А кто? – удивилась я.

Журналистка бросила пустую тару назад.

– Извини, я неправильно выразилась. Да, приказ, как всегда, отдал тот же голос, однако передать Селезневой требовалось очередную жуткую лабуду. Но лучше я все по порядку расскажу…

Первым заданием для Обнорской было встретить Маргариту Валерьевну Друзь двадцать девятого января прошлого года на улице Маркова, у здания телекомпании УТВК, в восемь вечера, когда та выйдет на улицу, и с верхней ступеньки крыльца крикнуть: «Госпожа Друзь, подождите!» Потом в расстегнутой куртке без шапки и шарфа побежать вниз, нацепив заранее пропуск, то есть изображая сотрудницу телевидения. А нагнав Друзь, сказать: «Вы Маргарита Валерьевна? Извините, администратор, растяпа, забыл отдать вам сувенир, который вручается лучшему участнику нашего шоу. Вы покорили всю съемочную группу своим артистизмом и красноречием!»

Если бы Друзь отказалась по какой-то причине от дара, Арина должна была сделать все возможное, чтобы она его взяла.

Но никаких сложностей не возникло. Друзь обрадовалась, поблагодарила ее и ушла.

Вторым оказался Вадим Олегович Пряхов. Он был совсем молодой. Обнорской велели надеть оранжевую куртку с надписью «Особые подарки. ru», позвонить в дверь его квартиры, сказать: «Вам бандероль. С днем рождения! Наша фирма поздравляет вас и желает благополучия», протянуть пакет и квитанцию, попросить на ней расписаться и откланяться.

Опять же, если Вадим попытается отказаться от посылки, надо извернуться, но сделать так, чтобы она у него осталась. Но Пряхов чуть не запрыгал от восторга, пробормотал: «Знаю, от кого подарок»… – и захлопнул дверь.

Третьим стал некий Юрий Николаевич с дурацкой фамилией Фофан. Арина изображала собирательницу заварочных чайников, приехала в кафе, села к нему за столик и сказала: «У меня есть для обмена фигурка». Фофан вынул из сумки сверток в тряпке, внутри был красный в белый горошек фарфоровый чайник. Обнорской предписывалось взять предмет и самую малость покапризничать, найти какие-либо крохотные изъяны, ну, допустим, маленький скол. Если его не будет, покритиковать цвет – дескать, он недостаточно красный, затем сменить гнев на милость: «Хорошо, беру, вот вам балерина», – и отдать Фофану статуэтку танцовщицы из неглазурованного фарфора. И снова имелось условие: если дядька от нее откажется, всучить ему статуэтку во что бы то ни стало. Однако Фофан так обрадовался, что не смог сдержать возгласа: «Боже! Она прекрасна!»

– А что предназначалось другим? – спросила я.

– Друзь досталась очаровательная кошка из такой же шершавой керамики. Киска выглядела прямо как живая, ее погладить хотелось, – объяснила Арина. – Пряхов при мне бандероль не открывал, поэтому я не знаю, что было у него.

– И много сувениров ты раздала? – поинтересовалась я.

– Четыре, – вздохнула Обнорская. – Последней получательницей была Лора Павловна Селезнева. Я выучила текст про ученицу, которая ненароком встретила бывшую преподавательницу, но случилась незадача.

Арина раскашлялась, я посмотрела на заднее сиденье.

– Воды больше нет.

– Знаю, – пытаясь справиться с приступом, прохрипела собеседница. – Две бутылки вожу с собой на всякий случай и обычно за день одну едва начну. А сегодня прямо как верблюд в пустыне.

Я решила наконец-то задать главный вопрос:

– Почему ты отдала Селезневой золотую «Венеру»?

Обнорская отдышалась.

– Лоре приготовили очень красивую вещицу – небольшой керамический горшочек, из которого торчал букетик искусно сделанных из неглазурованной глины цветов. Прямо прелесть, расставаться с ней не хотелось, сама бы не отказалась от такой. Получив сувенир, я вернулась на работу, провела совещание с сотрудниками, велела секретарше сварить мне кофе и решила еще раз полюбоваться на горшочек. Подумала: вдруг на нем где-нибудь есть товарный знак или название предприятия-изготовителя, я поеду в их фирменный магазин и там что-нибудь себе подберу. Мне очень нравятся интерьерные мелочи.

Я вспомнила спальню Лоры, комодик, заставленный всякой ерундой вроде керамических курочек, зайчиков, ангелочков, и подавила вздох. Большинство женщин не устоит перед искушением повертеть в руках очаровательную статуэтку, изображающую кошечку, собачку или цветок. Коллекционер пойдет на что угодно, дабы получить вожделенный экземпляр для своего собрания. А от подарка на день рождения зачем отказываться? Тот, кто по непонятной причине придумал историю со статуэтками, знал, что Маргарита Друзь восхитится именно кошкой, Фофан собирает балерин, а Лоре придется по душе керамический букетик.

– Короче, я вертела в руках безделицу и уронила, – покаялась Арина. – Не пойму, как она у меня выскочила. Дзынь, и на куски развалилась! Смотрю на осколки и понимаю: это катастрофа… До встречи с Лорой осталось полтора часа, пора выезжать, ведь в городе пробки, не дай бог, опоздаю. Но сувенира-то нет! Прямо плохо мне стало, чуть в обморок не грохнулась. Соображать перестала, одна мысль в голове жужжала: что делать? И пришла на ум мысль: надо взять одну из наших «Венер» да всучить Селезневой. Какая разница, что она получит? Тупая, как потом поняла, идея, но в тот момент она мне показалась выходом из положения. Я сгребла черепки и выкинула их в мусорную корзинку. Потом рванула в редакционный музей, схватила золотую фигурку, та самой привлекательной из-за цвета мне показалась, поспешила в супермаркет «Мишка Пастила» и выполнила поручение. Уехала домой и только тогда сообразила, что натворила. Как я могла так сглупить… Надо было по пути в магазин на встречу с училкой остановиться у любой сувенирной лавки и купить первую попавшуюся лабуду. Да и в самом «Мишке» есть отдел, набитый сувенирами, там наверняка можно найти похожий горшочек. Почему меня так перемкнуло? Я прямо разум потеряла, когда тот букет грохнула, жутко стало, ну словно смерть в спину дышит. Руки заледенели, ноги судорогой свело, дышала через раз, в висках стучало: «Убьют Андрюшу, потому что я сувенир кокнула». На дорогу домой из «Мишки Пастилы» я кучу времени потратила. На Ленинском проспекте случилась авария, машины по одной полосе ползли. Меня же то в ознобе колотило, то жарко становилось так, что окна открывать приходилось. А потом, уже в квартире, отпустило, я подумала: «Спокойно, Арина! Выход всегда найдется. Ольга Ивановна улетела косточки греть, призы вручать придется аж через месяц, позвоню Косте, попрошу его по-быстрому сделать копию».

– Кто такой Костя? – бесцеремонно перебила я Обнорскую.

– Один из участников позапрошлогоднего проекта, – снова кашляя, пояснила Арина. – Занял третье место, очень радовался, что похудел на двадцать кило. Он художник. Между нами говоря, эти «Венеры» несуразно страшные, китчевые, их любой дурак вылепит. Я позвонила Косте Филиппову, наврала, что кто-то приз спер. Мне, мол, неохота шум поднимать – приедет полиция, начнется следствие, информация просочится в желтую прессу. Попросила его помочь, пообещала заплатить. Костя меня успокоил: «О чем ты говоришь! Не переживай, получишь в пятницу фигурку. Никому и в голову не придет, что ее не ваш драгоценный Харриш сляпал. Об оплате не парься, мне приятно тебя выручить». Я выдохнула – поняла, что вытащила хвост из западни, а тут Рябикина тебя в музей отвела. Ну и закрутилась карусель! Да еще Ольга Ивановна раньше времени вернулась. А гадина-шантажист сразу после того, как правда открылась, звякнул мне и запищал: «Обмануть меня вздумала? Отдала не ту статуэтку! Полагала, что я правду не узнаю? Чего молчишь? Немедленно иди в свой кабинет, я перезвоню». Мы с тобой как раз у Эдуарда были. У меня, как услышала противный голос, прямо в глазах потемнело.

Арина зашлась в кашле.

Обнорская судорожно вздохнула, высморкалась в бумажный носовой платок и опять раскашлялась.

– Кажется, я заболеваю, – пробормотала она, отдышавшись. – Грипп по Москве гуляет, голова тяжелая, в горле скребет, и, похоже, температура поднимается.

Но я пропустила жалобы журналистки мимо ушей.

– Что сказал шантажист, когда вновь с тобой созвонился?

– Очень злился, – поежилась Арина. – Потом успокоился, сменил гнев на милость, заявил: «Предоставляю тебе шанс исправиться. Отправляйся в кафе «Голодный рыцарь» в торговом центре». Дал адрес. Я его спросила: «А где оставить машину?»

– Странный вопрос, – хмыкнула я, думая о том, что нужно узнать у Обнорской, как таинственный незнакомец передавал ей «презенты».

– Вовсе нет, – возразила собеседница. И тут же ответила на мой незаданный вопрос. – Так мерзавец мне задания оставлял. Всегда четко приказывал: «Едешь в магазин. Автомобиль устраиваешь в подземном паркинге, на втором этаже в квадрате Е-6. Уходишь в торговый зал, возвращаешься через час». Я делала как он велел и находила потом на заднем сиденье пакет. В нем лежали снимки человека, статуэтка и текст с заданием. Или, как в случае с Пряховым, куртка курьера и посылка. Но сегодня условия немного изменились. Мне было приказано ехать в забегаловку, сесть за определенный столик, взять у официантки конверт, заклеить его, бросить в почтовый ящик у входа в «Мишку Пастила» и оставаться в паркинге два часа. Я в точности исполнила указание. И даже обрадовалась, что уезжать запрещено – сил завести мотор не осталось. Сколько я там просидела, не знаю. А потом ты появилась, и я подумала…

На Арину снова напал кашель.

– Ясно, – вздохнула я. – Зачем ты спустилась на самый нижний уровень парковки?

– Так этот гад приказал, – прохрипела Обнорская. – Он всегда укромные уголки выбирает, где народа поменьше или вообще никого нет. Мне надо домой, плохо совсем.

Но я не могла отпустить ее, не узнав всего.

– Адрес получателя помнишь?

– Улица Собачья Площадка, дом один, квартира два, Иванова Анна, – прошептала Арина. – Некоторые московские улицы смешно называются. Например, Девятая Рота, Двенадцатая линия Красной Сосны, проезд Соломенной сторожки. Кстати, про Собачью Площадку я впервые услышала.

Тронув собеседницу за руку, я спросила:

– Неужели ты не заглянула внутрь? Не поинтересовалась, что написано в послании?

– Было дело, – просипела Обнорская. – Нашла там половинку листа А4 с фразой «Гуси улетают на юг». Ни подписи, ни обращения.

– Забавно, – кивнула я. – Скажи…

Журналистка не дала мне задать очередной вопрос – показала на горло и несколько раз беззвучно открыла рот.

– Голос пропал? – догадалась я.

Арина кивнула.

Делать нечего, пришлось сворачивать беседу. Перед тем как вылезти из малолитражки, я попросила Обнорскую поехать домой и лечь в постель. Предостерегла ее:

– Похоже, ты правда подцепила вирус, завтра не выходи на работу. У тебя дома на двери есть щеколда?

В ответ увидела три растопыренных пальца.

– Целых три штуки? – восхитилась я. – Задвинь все и спи спокойно. Когда проснешься, непременно звякни мне. А сегодня отключи телефоны. И домашний, и личный мобильный, и рабочий.

Обнорская сделала головой отрицательное движение. Я попыталась успокоить ее:

– Сомневаюсь, что шантажист сможет навредить Молокову. Впрочем, давай сюда сотовый.

Арина протянула мне трубку, я вошла в меню, открыла позицию «Автоответчик» и, сделав тембр голоса более низким, наговорила короткий текст: «Вы позвонили Арине Обнорской. У меня грипп. Временно потеряла голос. Оставьте сообщение после гудка. Как только смогу разговаривать, соединюсь с вами».

– Вот, теперь все будут знать, что заместитель главного редактора журнала «Дом солнца» болеет. Отправь эсэмэску Ольге Ивановне, предупреди ее о недомогании и выздоравливай. Ох, извини, можно личный вопрос? Тебе будет достаточно кивнуть. Эдуард хороший диетолог?

Журналистка повертела указательным пальцем у виска. Потом подняла большой палец.

– Больной на всю голову, но прекрасный специалист? – уточнила я. Последовал энергичный кивок «собеседницы».

– А Гаврилова?

Те же жесты повторились.

– Она тоже сумасшедшая и замечательный профессионал, – улыбнулась я. – Похоже, Орнели и Роза друг друга терпеть не могут.

Обнорская согнула пальцы и потрясла ими.

– Отношения как у кошки с собакой, – сообразила я. – Спасибо. Извини, что тебя задержала.

Арина открыла бардачок, вытащила оттуда блокнот, ручку и написала: «Ок! Мне лучше. Озноб прошел. Кашлять тоже. Просто голос пропал».

– Поправляйся. А я пока подумаю, как тебе помочь, – пообещала я и пошла к лифту, чтобы подняться из паркинга.