Глава 10
Официантка оказалась права. Мрачное помещение, стены которого были покрашены в цвет гнилой сливы, а потолок украшали тусклые, упрятанные в проволочные каркасы лампы, выглядело очень неуютно. И в самом деле здесь было пусто.
Я сделала несколько шагов – и заметила единственную в обозримом пространстве малолитражку. Затем приблизилась к трехдверной малышке, заднее стекло которой украшало изображение розовой гусеницы, обутой в разноцветные ботинки, и увидела… Арину, которая лежала головой на руле. Обнорская почувствовала мой взгляд, внезапно резко выпрямилась, встретилась со мной глазами, заорала и упала боком на кресло рядом.
Постучав пальцем в стекло, я позвала:
– Арина!
Она не откликалась, похоже лишившись чувств. Поколебавшись пару секунд, я достала из сумки небольшой, смахивающий на шариковую ручку предмет, поднесла его к водительской двери, нажала на кнопочку… Чпок! Автомобиль разблокировался. Я заглянула в салон.
– Арина, очнитесь!
Журналистка не шелохнулась. Пришлось обойти «малютку» с другой стороны и распахнуть дверцу со стороны пассажира. Теперь мне хорошо было видно лицо Обнорской с закрытыми глазами.
Как правило, у женщин в сумках хранится масса самых разных вещей, но моя торбочка просто кладезь всего необходимого: я никогда не знаю, куда меня занесет по работе, поэтому лучше иметь под рукой широкий выбор нужных средств. Сейчас я выудила со дна тюбик, нечто вроде губной помады, открутила крышку и поднесла остро пахнущий столбик к носу Обнорской. Арина дернулась, ее веки приоткрылись.
– Привет! – воскликнула я. – С возвращением в реальный мир.
– Пожалуйста, не трогайте меня, – прошептала она. – Пожалуйста!
– Извините, я не хотела вас напугать, – сказала я. – Вам плохо? Может, позвать врача?
Арина моргнула, замерла. Потом спросила:
– Таня?! Как ты сюда попала?!
– Приехала за продуктами, – вполне правдоподобно соврала я. И продолжила в том же духе: – Впервые очутилась в этом супермаркете, запуталась на парковке, уехала на лифте вниз и испугалась – никого нет, куда идти, не знаю. Увидела машину и обрадовалась – вдруг в ней сидит водитель? Заглянула внутрь, а тут ты! – тоже перешла я на простую форму общения. Ведь в такой ситуации не до церемоний.
Обнорская резко поднялась и отшатнулась от меня:
– Господи! Ты с ним заодно! Я только сейчас поняла! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не трогай меня! Хочешь, я все-все тебе отдам? Квартиру, машину… Только не мучай меня больше. Отпусти. Я уеду из Москвы. Больше не могу. Нет сил.
– Даже пальцем тебя не трону, – осторожно произнесла я, – вообще не понимаю, о чем ты говоришь.
Журналистка, судорожно вздохнув, спросила:
– Правда?
– Стопроцентная, – подтвердила я. – Можно мне сесть? Похоже, у тебя неприятности?
Обнорская облокотилась на руль и затряслась:
– Я так устала! Я ни в чем не виновата, просто фигурку отдала.
– Лоре Павловне? – уточнила я.
Арина всхлипнула, закатила глаза. Я вновь вытащила из сумочки тюбик, отвернула крышку и сунула белый, отвратительно воняющий столбик под нос собеседнице.
– Убери, меня стошнит, – простонала Обнорская. – Что это за дерьмо у тебя?
– Аромат не из приятных, – согласилась я, – зато, нюхнув его, человек сразу в чувство приходит. Ладно, давай поговорим начистоту. Меня действительно зовут Татьяна Сергеева, и дома лежит честно полученный диплом, в котором указано, что я преподаватель русского языка и литературы. Но давно не работаю по специальности, а служу в особой бригаде, которая занимается раскрытием преступлений…
Пока я представлялась и сообщала о похищении Лоры, Обнорская сжималась в комок. А когда мой рассказ завершился, она выдавила из себя:
– Я просто отдавала им фигурки.
Я моментально среагировала на местоимение «им»:
– Кроме Лоры, были и другие люди, получившие из твоих рук «Венеру»?
Арина кивнула:
– Да… Нет.
– «Да» или «нет»? – наседала я.
Обнорская затряслась.
– Статуэтки были, но не наши. Не из журнала, а другие. Мне трудно объяснить…
Я выпрямила затекшую спину.
– Арина! На твою беду, Лора Павловна очень близкий человек одного из моих начальников. Естественно, я доложу ему о нашей беседе. Знаешь, что произойдет, если он услышит от меня: «Обнорская не захотела со мной откровенничать»? Он сам за тебя возьмется. Поверь, в кабинете у босса рыдают даже мужчины, а потом они получают за свои преступления пожизненное наказание.
Арина вцепилась в мою руку:
– Ты знаешь!
– Про Андрея Геннадьевича Молокова, твоего первого мужа? – уточнила я. – Конечно. Информация о нем не засекречена. В общем, лучше тебе сейчас все честно рассказать. Из любой неприятности можно выбраться, если рядом есть друг, а я хочу тебе помочь. Ведь ты в беде? Или я ошибаюсь?
– Не виновата я, – устало повторила Арина. – И ничего плохого не делала. Мне отдавали приказ, я ехала куда велели. Не знала, что ту женщину похитили… Гадина заставляла, грозила рассказать про Андрея…
Арина разрыдалась, уронив голову на грудь. Я начала гладить ее по затылку и приговаривать:
– Ну-ну, успокойся… Возьми вот салфетку… Слезами горю не поможешь, лучше подумай, как из беды выпутаться. Но я не смогу тебе помочь, пока не узнаю, что происходит.
Обнорская притихла, взяла протянутый мной бумажный носовой платок, вытерла лицо и решилась на откровенность.
…Ирине Медведевой исполнилось шестнадцать лет, когда она тайком от строгих родителей удрала с подружками в ночной клуб и там познакомилась с обаятельным Андреем Молоковым. А много ли надо школьнице, чтобы влюбиться в опытного симпатичного взрослого мужчину? За короткий срок тот покорил девочку красивыми ухаживаниями – дарил цветы, конфеты, милые безделушки. Ясное дело, Ирочка, не задумываясь, отдалась любимому и стала ждать предложения руки и сердца. Молоков, надо воздать ему должное, повел себя благородно. Он откровенно побеседовал с девушкой:
– Мы непременно распишемся, но сейчас нужно соблюдать осторожность, потому что ты несовершеннолетняя. В глазах закона я подлый мужик, развративший ребенка. Меня отправят на зону, а там с педофилами разговор короткий. Давай подождем, пока тебе исполнится восемнадцать. Да, знаю, нам могут разрешить расписаться и сейчас, но только если твои родители дадут на это согласие. И что-то мне подсказывает: они совсем не обрадуются перспективе обрести такого зятя.
Ирочка согласилась с аргументами Молокова, потому что прекрасно понимала: папа с мамой сделают все возможное, чтобы разлучить ее с любимым. За месяц до совершеннолетия девушка узнала от жениха план будущей жизни: у него есть дом в Мижевске, после оформления брака молодожены переедут туда, а Арина будет учиться в местном институте.
– Мы не останемся в Канске? – удивилась Ирина.
– Дело в моей маме, – признался Андрей. – Ее зовут Алла Борисовна, она с ненавистью относилась к моей первой жене, сделала все возможное, чтобы разрушить нашу семью, и добилась успеха. Не хочу повторения той истории. Поэтому – Мижевск. Извини, я не скажу о своей женитьбе матери, которой скоро будет восемьдесят. Сильное волнение ухудшит ее здоровье, ведь и так недолго ей на этом свете жить осталось. Понимаешь?
Большинство девушек на месте Ирины стали бы негодовать: как это – скрыть брак? Но Ира очень любила Андрея, поэтому согласилась. Промолчала невеста и когда выяснилось, что Молоков не хочет затевать пышной свадьбы. Ирочка, мечтавшая о белом платье, марше Мендельсона, лимузине с куклой на капоте, много раз перед сном представлявшая себе, как она кидает букет в толпу радостно визжащих и отчаянно завидующих ей подружек, поплакала в подушку, но настаивать на своем не решилась. Да и, честно говоря, близких друзей у нее теперь не было. За два года, что она и Андрей прятали свои чувства от посторонних, Ирина растеряла всех приятельниц и приобрела славу буки, которую волнует лишь учеба в школе да занятия с репетиторами. Никто из одноклассников и понятия не имел, что зубрила Медведева не бегает по дополнительным урокам, а сидит дома, готовая по первому звонку Андрея сорваться к нему на свидание.
Сообщить родителям о замужестве Молоков разрешил ей лишь в день росписи. Прямо из загса молодожены прибыли к Медведевым.
Была суббота, Олег Петрович и Инна Леонидовна занимались домашними делами, когда их дочь влетела в квартиру и закричала:
– Мама, папа, я вышла замуж! Вот! – И она положила на стол паспорт со свежей печатью.
Инна Леонидовна ахнула, а Олег Петрович засмеялся:
– Хорошая шутка.
– Это правда, папа, – продолжала Ира. – Знакомьтесь, мой Андрюша…
Что тут началось! Нет смысла пересказывать, какие выражения полились из уст всегда вежливого Олега Медведева. Инна Леонидовна молчала, но лучше бы она тоже кричала. От того, что мама не произнесла ни слова, Ирочке стало совсем плохо.
Когда Олег Петрович чуть притих, Молоков попытался успокоить тестя:
– Понимаю ваше волнение, но я сделаю все возможное…
– Ты уже сделал все возможное! – снова взлетел на волне злобы Медведев. – Сколько тебе лет? Мерзавец! Развратил ребенка! Насильник!
– Я совершеннолетняя, – бросилась на защиту мужа юная жена. – Мы любим друг друга.
Отец вытянул руку и произнес сакраментальную фразу:
– Выбирай: либо он, либо родители!
– Я замужем, – гордо заявила Ира.
– Тогда убирайся вон! – завопил отец. – Отправляйся куда хочешь! Ты нам больше не дочь!
