ГЛАВА 24
Следующие полчаса парни самым честным образом пытались вспомнить личность таинственный дамы.
– Аппарат она взяла хороший, – бормотал Тимур, – не говно. На тот момент самый навороченный.
– У нас не так уж много покупателей, – бесхитростно объяснил Лешка, – а с продаж процент платят, вот и стараемся. У меня мать на руках, инвалид, а у Тимурки сестра и брат младшие, кушать хотят, только дай.
– Заткнись, – рявкнул Тимур, – еще расскажи, какого цвета у меня трусы, лучше о деле соображай. Приходила она тридцатого октября. Ну-ка, что у нас в этот день было? Может, праздник какой? Давай, верти мозгами!
– У меня тут календарик в столе валяется, – радостно сообщил простоватый Лешка и вытащил прямоугольник с изображением большой бело-черно-рыжей кошки. – Вот, Сонька подарила, котяра, прямо как мой Федор. Мультик про Простоквашино смотрели? Вот мы кота в честь дяди Федора назвали, а потом он котят родил, мама чуть от страха не умерла, когда…
– Не балабонь, – рассердился Тимур, – чего языком машешь, думай лучше!
– Уж подумал, – обиженно протянул Леша, – работали мы тридцатого октября.
– Ясное дело, – гаркнул Тимур, – иначе как бы мобилу продали. Глупее еще чего скажи! Вспоминай, что у нас в этот день было, дай сюда!
И он выхватил у Леши календарь.
– Ничего себе! – возмутился Алексей. – Вот придумал! Вспомни ему, что бог знает когда было! Сколько времени прошло!
– Слушай, – спросил Тимур, – почему у тебя некоторые даты кружочками обведены, а? Месячные, что ли, отмечаешь?
Леша стал свекольно-бордовым.
– Скажешь тоже! Идиотская шутка. Дни рождения отмечаю, чтобы не забыть. Вот, видишь, первое декабря мамин, десятого марта твой…
Я глянула в календарик и увидела, что тридцатое октября заключено в красный кружок.
– А в этот день кто родился?
– Так Сонька, – радостно пояснил Леша, – девчонка моя. Погодите, я вспомнил!
– Ну? – подскочили мы с Тимуром. – Что?
– А то! Тридцатого я ей пообещал кино и кафе в качестве подарка. Вот Сонька сюда к шести и притопала, а тут как раз эта баба и вошла.
– Точно, – воскликнул Тимур, – совершенно правильно! Тетка давай аппарат выбирать, всю душу вывернула. И тот ей покажи, и этот, время к закрытию близилось. Тридцатое-то воскресенье, а мы по выходным без пятнадцати девятнадцать заканчиваем. Сонька злиться стала, оно и понятно, день рождения все-таки, ну и брякнула: мол, пора и честь знать, продавцы тоже отдыхать должны. А тетка эта ее мигом заткнула, разинула пасть и гаркнула:
– Ты здесь работаешь? Нет? Тогда что за прилавком делаешь, молчи лучше!
Слово за слово – разгорелась ссора. И тут Леша, боявшийся, что выгодная клиентка (а бабенка тем временем уже остановила свой выбор на нехилом «Филипсе» за триста баксов) уйдет, рявкнул:
– Заткнись, Соня. Посиди в подсобке, не мешай, как освобожусь, пойдем.
Девушка разрыдалась и вылетела вон из магазина. Естественно, ни в какое кино она не пошла и не разговаривала с Лешкой целую неделю, дулась и швыряла трубку, едва заслышав его голос.
– Пришлось мне ей потом французские духи покупать, – вздыхал Алексей, – дорого скандал обошелся, в полмесячную зарплату встал.
– Хорошо, – отмахнулась я, – про то, что ты поругался с девчонкой, я уже поняла, только какое это имеет отношение к даме, которая приобрела «Филипс»?
– Так Сонька ее хорошо запомнила и даже номер машины записала.
– Зачем?
Леша хмыкнул.
– Соня, она такая!
– Жуткая стерва, – добавил Тимур, – я с подобными экземплярами не связываюсь.
– Твоя Маринка не лучше.
– Она скандалы при людях не закатывает.
– Зато нажирается, как свинья, через день никакая ходит.
– Мальчики, – быстро остановила я разгорающуюся ссору, – вы потом подеретесь, а сейчас давайте по делу. Зачем Соне понадобился номер машины?
– Говорю же, Сонька редкая стервятина, – хмыкнул Тимур, – ей обязательно надо, чтобы последнее слово за ней осталось. Вылетела она из магазина, но не ушла, подождала, пока эта тетка выйдет, и давай ей что-то выговаривать.
Тимур следил через окно за разворачивающимися событиями. В тот день шел дождь. Соня была без зонтика. Но вода, льющаяся с небес, не остудила пыла склочницы. Соня начала размахивать руками и в какой-то момент довольно сильно ткнула женщину, купившую телефон. Та пошатнулась на высоких каблуках, но устояла. Тимур только покачал головой. Когда-нибудь Сонька нарвется! Попадется ей такая же на пути и отметелит за милую душу.
Не успел Тимур додумать мысль до конца, как женщина, нехорошо усмехнувшись, толкнула девушку. Юноше показалось, что она лишь слегка задела Соню, но та неожиданно отлетела в сторону и плюхнулась в лужу, подняв фонтан грязных брызг.
Тетка спокойно села в автомобиль, припаркованный у обочины, и была такова.
Спустя неделю, помирившись с Лешей, Соня вновь заявилась в магазин к концу рабочего дня. Парень все же хотел, пусть и с опозданием на семь дней, отметить день рождения своей пассии. Как назло, у прилавка опять капризничал покупатель, на этот раз огромный парень самого бандитского вида, весь в цепях, коже и с бритым черепом.
Соня смирно ждала, пока он сделает покупку и удалится. Тимур недолюбливает девушку, считает ее плохо воспитанной нахалкой, поэтому, когда клиент, поигрывая новым аппаратом, удалился, он не утерпел и подколол ее:
– Смотри, сколько клиент провозился, на целых полчаса позже положенного закрываем. Что же ты не возмущалась? Или только против баб смелая? Хотя в прошлый раз ловко тебя тетка искупала! Небось пропало платьишко!
Соня дернула плечом и ответила:
– Ничего, я ей отомщу.
– Это каким же образом? – засмеялся Тимур.
– Номер машины ее записала, – пояснила Соня, – адрес теперь узнать плевое дело. А там посмотрим, как поступить. Много чего придумать можно, я ей это так не спущу!
– Где эта Соня живет?
– А тут, во дворе, – охотно пояснил Леша, – мы соседи. Дом вон тот, где магазин, седьмой этаж. Моя квартира 152, а ее 153.
– Ладно, – кивнула я, – считайте, что ничего не случилось, вы меня не видели.
Подъезд был закрыт на кодовый замок. Я пошарила глазами по сторонам, где-то тут должны быть написаны цифры. Ага, вот, 12. Нажав одновременно на кнопки, я очутилась внутри довольно большого и чистого подъезда. Здание явно строили в пятидесятые годы. Лифт тут ездил внутри железной клетки, он не открывался автоматически, створки следовало распахивать самой.
Дверь нужной квартиры была приоткрыта. Я хотела тем не менее позвонить и уже подняла руку, но тут сверху донеслось:
– Эй, вам кого?
На подоконнике сидела девушка лет восемнадцати с сигаретой в руке.
– Ищу Соню из сто пятьдесят третьей квартиры, – ласково улыбнулась я.
– Ну и в чем дело? Я это! – грубым тоном ответила девушка и затянулась.
Я окинула ее взглядом. Передо мной сидело настоящее дитя рабочих окраин. Ой, только не надо упрекать меня в снобизме. Сами знаете, что родилась я у папеньки-уголовника и маменьки-алкоголички, академиков, писателей или композиторов в моем генеалогическом древе нет, сплошные пролетарии и крестьяне, зарабатывающие на жизнь тяжелым физическим трудом.
Но вот парадокс! Иногда поговоришь с каким-нибудь представителем элиты и поймешь: этот человек хорош только внешне, в душе он самый настоящий хам, не обремененный раздумьями, и никакие университетские дипломы не прибавят ему ума и воспитания. С другой стороны, в нашем дворе жила баба Клава, всю жизнь проработавшая на заводе, в цеху, где делают шины для автомобилей. Образование у Клавдии Михайловны – всего пять классов, но более умного, тонкого, душевного человека, чем она, я не встречала. И дети, и внуки у бабы Клавы были очень интеллигентные, милые, воспитанные, лишенные эгоизма люди.
Так что «дитя рабочих окраин» – это не констатация места рождения, а состояние души. Подобная деточка может появиться в любой семье. Вы, наверное, не раз встречали сии экземпляры.
Лет с десяти они четко понимают, что любая учеба не принесет им никакой радости. Этих детей можно бить ремнем, уговаривать, упрашивать, толку чуть. В дневниках у них стройными рядами толпятся двойки и замечания. В двенадцать лет ребеночек предпочитает проводить время в подъезде или во дворе, в окружении таких же подростков, они сбиваются в стаи.
Девочки, размалеванные сверх меры, с шиком затягиваются сигаретой и виртуозно ругаются матом. Для подавляющего большинства этих подростков уже не существует никаких жизненных тайн, а кое-кто уже пару раз лечился от гонореи. Естественно, книг они не читают, впрочем, любят кино со стрельбой и погонями. Лет в четырнадцать пути «детей рабочих окраин» расходятся.
Одна часть, совершив преступление, пополняет ряды малолетних нарушителей закона, другая, вняв мольбам родственников, идет в ПТУ и мрачно овладевает зачатками знаний, из этих девушек и юношей получаются отвратительные парикмахеры, злобные продавцы и неумелые автослесари. К двадцати годам они обзаводятся семьями, рожают ненужных им детей и без конца ругаются со своей второй половиной.
Люди притягивают себе подобных, поэтому хороших друзей у представителей данной разновидности человечества нет. Правда, иногда вдруг у них появляются сын или дочь, разительно не похожие ни на маменьку, ни на папеньку. Тяжело детство такого ребенка, тянущегося к знаниям и книгам. Но Соня не имела к последним никакого отношения.
– Ну, чего надо-то? – повторила она, болтая ногой, обутой в босоножку.
Ногти у нее были кроваво-красные, а пальцы просто черные. Впрочем, голова выглядела не лучше. Выкрашенные в желтый цвет волосы оттеняли бледно– зеленое развратное личико с яркими губами и пламенеющими щеками. Косметика была куплена возле метро за копейки, поэтому румяна лежали толстым слоем, а помада напоминала бордовую глину. Довольно большие глаза были окружены частоколом слипшихся ресниц, на верхних веках красовались переливающиеся тени. Картину довершала татуировка, сделанная на плече: черно-красный скорпион размером примерно с пачку сигарет.
– Вы Соня?
– Ну…
– Лешу знаете?
– Какого?
– Того, который торгует телефонами.
– Ну…
– Он дал мне ваш адрес.
– И чего?
– У вас день рождения тридцатого октября?
– Ну…
– Помните, в прошлый свой праздник вы пришли к Леше в магазин.
– Ну…
– Там была женщина.
– Ну…
– Вы упали.
– Ну…
– И сказали Тимуру, что записали номер машины, на которой уехала дама.
– Дама, – фыркнула Соня, – из Амстердама! Пробы ставить негде. Надо чего?
– Номер машины.
– Зачем?
Я вытащила из сумочки удостоверение и помахала перед носом девицы.
– Читать умеешь?
– Ну…
– Читай.
– Пресса, – пробормотала Соня. – И чего?
Я попыталась задушить поднимающуюся в душе злобу. Наверное, девицу мучает похмелье или она в детстве, сильно ударившись головой о батарею, потеряла малейшую способность соображать. Хотя, может, это и к лучшему? Небось Сонечка обожает кино про шпионов.
Я села около нее на подоконник и проникновенно сказала:
– Понимаешь, я работаю в журнале «Криминальный рассказ», пишу о всяких гадких людях: ворах, сутенерах.
В глазах Сони промелькнуло любопытство.
– Ну и чего?
Я подавила тяжелый вздох. Гениальные писатели И. Ильф и Е. Петров, создавая образ людоедки Эллочки, оказались в корне не правы. Их героиня обладала огромным словарным запасом, использовала множество выражений – «ха-ха», «шутите, парниша», «сколько стоит». Она даже пыталась шутить, произнося: «У вас вся спина белая». Сонечка же использовала всего две фразы, вернее, одно междометие «ну» и предложение «Ну и чего». Попробуйте пообщаться с подобным кадром! Посмотрев в ее ничего не выражающие, какие-то пластмассовые глазки, я пустилась во все тяжкие:
– Тетка эта, ну та, что тебя толкнула в лужу, – преступница. Ее ищет все МВД России, впрочем, и ФСБ тоже. Не можешь вспомнить, куда задевала записку с номером?
– Ну и чего?
– Отдай ее мне.
– Зачем?
– Напишу статью про бабу, всем расскажу, какая она мерзкая.
Соня слезла с подоконника, потом совершенно спокойно задрала юбчонку, подтянула крохотные трусики-стринги и ответила:
– А нету.
– Чего?
– Номера. Я его потеряла. Сама хотела узнать, как ее зовут, и попросить ребят отдубасить в подъезде. Но облом вышел, посеяла бумажку.
– Может, все-таки поищешь, – я судорожно цеплялась за последнюю надежду, – пороешься по шкафам.
– Да пошла ты на… – монотонно обронило небесное создание, – чего… привязалась! Объяснила же… русским языком, потеряла… бумажку.
Я безнадежно слушала ее вульгарную речь, щедро пересыпанную матом. Семен не так давно рассказывал анекдот. В школе ЦРУ идет экзамен по русскому языку. Один из курсантов бойко отвечает на вопросы. «Хорошо, Майкл, – кивает головой преподаватель, – вы демонстрируете отличные знания, не забывайте только употреблять единственный артикль, имеющийся у русских». – «Какой, мистер Смит?» – спрашивает Майкл. «Бля», – отвечает профессор. Для тех, кому анекдот не показался смешным, объясняю. Артикль – это такая маленькая частичка, которая в немецком языке приставлена к существительным. Без этого сопровождения слова, обозначающие предметы, в немецком языке не «живут». Die, der, das… При их помощи мы узнаем род существительных и изменяем их по падежам. Может, анекдот и грубоват, но кто виноват, что словечко «б…» превратилось у нас в артикль?
– Чего примоталась, как банный лист к…? – закончила речь Соня, поддернула кургузую юбчонку и скрылась в квартире.
Мне пришлось убраться восвояси, четко уяснив – все пути к таинственной Валерии Константиновне обрублены.
