Глава 12
Около подъезда я нос к носу столкнулась с Ириной Львовной. Как по заказу! Обвешенная пакетами из супермаркета, она безуспешно пыталась найти в сумочке ключи.
– Давайте я вам помогу, – предложила я, перехватывая пакет.
Бывшая начальница изумленно на меня воззрилась:
– О, Лютикова, ты тут какими судьбами?
– Я теперь работаю экспертом в собачьем приюте «Псы государя», может, слышали о таком?
Изумление Ирины Леонидовны стало беспредельным:
– Ты же не любишь собак!
– За большую зарплату мне пришлось их полюбить, – усмехнулась я. – Сейчас подъедет владелица приюта, между прочим, графиня Шувалова-Волконская, и мы будем беседовать с претендентом на получение элитного щенка. Кстати, вы не знаете, кто живет в шестьдесят первой квартире?
Пару секунд Антонова-Овсеенко что-то соображала, потом бросила сумки на землю, схватила меня под руку и ласково защебетала:
– Если бы ты знала, как я жалела о твоем увольнении! У меня прямо сердце разрывалось! Впрочем, ты должна сказать мне спасибо, в этом собачьем приюте ты отлично устроилась, не правда ли?
Я кивнула.
– Так вот, – продолжала Ирина Львовна, – это я претендую на щенка кане-корсо. Я непременно должна его получить! Он – мечта всей моей жизни, понимаешь? Я рассчитываю на твою помощь.
Она крепче сжала мою руку.
– От меня мало что зависит, – вяло сопротивлялась я, – Марья Антоновна сама принимает решение.
– И тем не менее я рассчитываю на тебя, – повторила моя бывшая начальница, открывая дверь подъезда. – Проходи, познакомлю с семьей, она у меня большая: муж, дочь, зять и внук…
Я ожидала, что Антонова-Овсеенко заговорит об убийстве Елены Михайловны, причем в том контексте, что это я ее укокошила, однако ни в лифте, ни на лестничной площадке она не затронула эту тему.
Квартира и впрямь оказалась просторной. Несмотря на огромный шкаф-купе, в коридоре еще оставалось достаточно места, чтобы две такие пышные дамы, как мы с Ириной Львовной, могли спокойно раздеться.
– Мам, это ты? – В коридор выскочила девица, причем лет двадцати, заметно на сносях, и принялась рыться в пакетах. – Колбасу купила? А сыр? Димка еще пельменей заказывал…
К ней присоединился плешивый пожилой мужичок, судя по всему, муж Ирины Львовны. Он был одет в треники и линялую футболку с огромной цифрой «17» на груди.
– Сосиски взяла? Копчененькие, как я люблю? А то в прошлый раз купила какую-то муть, я потом животом маялся…
Я напряглась. Если бы мой законный супруг выдал такое, то получил бы в ответ:
– Ну, тогда сам и ходи за продуктами!
А Ирина Львовна принялась суетливо оправдываться:
– Володенька, ну не было тогда твоих любимых, что я могла сделать?! Я три магазина обошла…
Ни дочь, ни муж не даже не предприняли попытки унести продукты. Мать семейства сама подхватила сумки и поволокла их на кухню. Я последовала за ней.
На кухне мы застали такую картину: возле открытого холодильника стоял еще один мужчина, точно в таких же трениках и футболке с цифрой «17», только значительно моложе первого. Он пристально смотрел на полупустые полки. Очевидно, это был зять Ирины Львовны. Увидев тещу, он оторвался от своего занятия и провозгласил:
– Наконец-то! А то у нас в холодильнике мышь повесилась!
Со мной он не поздоровался даже кивком, как и остальные.
Хотя ситуация не имела ко мне никакого отношения, я начала вскипать. Хозяйка же дома реагировала спокойно, из чего я сделала вывод, что к подобному отношению ей не привыкать. Она принялась шустро метать продукты на стол, а голодная компания расхватывала их на лету.
– Куда хапаете? – зашикала на них Ирина Львовна. – Это же для гостей! Мы должны выглядеть приличной семьей!
– Мам, – прошамкала дочь, вгрызаясь в колесо краковской колбасы, – да не волнуйся ты так, дадут тебе эту собаку. Давай скажем, что мы дворянских кровей, а?
Муж Владимир, заглотнув в один присест три сырые сосиски, откинулся на спинку стула и рыгнул.
– Да, столица… Вот у нас в Саранске такого щенка продали бы за штуку долларей, а тут – берите, пожалуйста, бесплатно. Потому что Москва, город, блин, больших возможностей…
У него был вид неотесанного мужлана, и я шепнула Ирине Львовне на ухо:
– Надо бы переодеть вашего супруга. У него есть костюм?
– Есть! – обрадовалась она. – Мы же в нем в ЗАГСе регистрировались!
Владимир напялил костюм унылого коричневого цвета, однако выглядеть приличнее не стал. Мне на ум пришла поговорка «можно вывезти парня из деревни, но деревню из парня не вывезешь».
К слову сказать, своего супруга Ирина Львовна, по ее же рассказам, много лет назад привезла из Саранска. Ее отправили туда в командировку, поехала она в Чувашию свободной женщиной, а обратно вернулась уже с женихом Владимиром.
– Вовка мужик домовитый, – рассказывала она как-то в редакции. – Если надо лампочку ввернуть или унитаз починить, он всегда пожалуйста. Вот только пятый месяц работу найти не может…
Я, помнится, тогда еще подумала, что для починки унитаза намного дешевле периодически вызывать из фирмы «мужа на час», чем постоянно держать в квартире бездельника, который за твой же счет этот самый унитаз и наполняет. Но высказать мысль вслух не решилась, уж очень горделивый вид был у начальницы. А как же: и ребенок от первого брака не помешал устроить личную жизнь.
С работой у Владимира в Москве так и не сложилось. То зарплату предлагали маленькую, то надо было ездить на другой конец города аж к девяти утра, то начальник-самодур требовал, чтобы он на работе трудился, а не в потолок плевал… Владимир махнул рукой на трудоустройство, сел на пособие по безработице, а по вечерам бомбил Москву на старой «пятерке», пригнанной из Саранска. «Тойоту», которую жена купила на уворованные деньги, заботливо поставили в гараж.
Справедливости ради надо заметить, что другие члены семьи тоже оказались категорически не приспособлены к труду. Ирина Львовна как-то разоткровенничалась: дочь в шестнадцать лет принесла в подоле, бросила школу. Потом все-таки окончила парикмахерское училище, но работать не спешит. Говорит, что ошиблась профессией, ноги устают весь день стоять. К тому же в обычных парикмахерских мало платят, а в элитные салоны без опыта не берут. Пока сидит дома, воспитывает ребенка, а скоро и второй на подходе…
Зять Дмитрий все время вляпывается в какие-то сомнительные предприятия типа «дай тысячу долларов сегодня – получишь пять завтра». Тысячу долларов дает Ирина Львовна, но никакого дохода не видит. Она даже рада, когда зятек лежит на диване перед телевизором, а не тусуется с очередными лохотронщиками…
По сути, в семье работает одна Ирина Львовна, а вся веселая гоп-компания взобралась к ней на хребет и погоняет хворостиной. Неудивительно, что Антонова-Овсеенко стала тырить деньги издательства: на одну зарплату эту свору тунеядцев не прокормить. А вот интересно, будет ли являться на суде смягчающим обстоятельством тот факт, что человек пошел на воровство ради блага семьи?..
Мои размышления прервал детский голосок:
– Баб, ты когда мне мобильник купишь?
Я обнаружила рядом с Ириной Львовной симпатичного белокурого мальчишку лет пяти и улыбнулась:
– Не рановато ли тебе, дружок, мобильным телефоном обзаводиться?
– Отстань, дура! – отозвался этот ангелочек и принялся канючить: – Баб, купи мобильник, баб…
– Ирина Львовна, нам надо поговорить с глазу на глаз! – решительно заявила я.
В супружеской спальне было сумрачно и тихо. Кровать была разобрана, поэтому говорили мы стоя.
Я вкрадчиво начала:
– Перед тем как я порекомендую вас госпоже Шуваловой-Волконской, я бы хотела кое-что уточнить…
– Конечно, конечно, – закивала Ирина Львовна, – я вся внимание.
– Вы воровали деньги у Елены Михайловны?
Негодование моей бывшей начальницы было очень натуральным:
– Как ты могла такое подумать! Чтобы я залезла к ней в кошелек?!
– Не в кошелек, механизм воровства был другим.
Я рассказала про махинации с бесплатной рекламой.
– Говорите правду: Елена Михайловна поймала вас на воровстве? Грозила уголовным делом? Был такой разговор?
– Разговор был, – неохотно согласилась собеседница, – но издательство я не обворовывала. Меня оклеветали перед Кирилловой! Подтасовали факты, подкупили службу безопасности. Вообще-то организовать компромат на человека – плевое дело. Я даже не пыталась протестовать, все равно бесполезно!
– Кто бы это мог сделать?
– Откуда я знаю? У меня много врагов. Знаешь, сколько человек мечтает занять мое место? И каждый из них мог меня подставить. Каждый!
Я скептически воззрилась на Ирину Львовну. Должность главного редактора газеты объявлений – не бог весть какая синекура. И зарплата весьма умеренная, если, конечно, не подворовывать на рабочем месте…
– Господи, да Михайловна скоро сама во всем разобралась! – воскликнула Ирина Львовна. – Через две недели, как мы и договаривались, я пришла к ней и спрашиваю: «Ну что, Елена Михайловна, писать мне заявление?» А она удивленно так глянула: «Какое заявление?» – «Об увольнении». – «Вы хотите нас покинуть?» – «Нет, не хочу, но…» – «Тогда идите и работайте». И в бумаги уткнулась, мол, разговор закончен. Ну, я и поняла, что она выяснила правду, убедилась в моей невиновности и не держит на меня зла. Извиняться Михайловна, конечно, не стала, не царское это дело, но премию в конце месяца выписала. Вот так-то!
Я чувствовала: Антонова-Овсеенко издательство конечно же обворовывала, но сейчас она меня не обманывает. Елена Михайловна действительно передумала ее увольнять. Да и на корпоративе они сидели рядышком и хихикали, словно подружки. Интересно, почему директриса вдруг изменила свое решение?
– Вообще-то ничего удивительного, что Михайловну ввели в заблуждение, – продолжала Ирина Львовна. – У нас в издательстве есть люди, по которым действительно тюрьма плачет.
– Какие люди? Их что, много?
– Ну, может, «люди» – это сильно сказано, но по крайней мере одного человека давно надо было гнать из «Работы» поганой метлой. От него ущерба больше, чем от всех воров вместе взятых! Что сегодня самое ценное, а? Дороже золота и бриллиантов?
– Нефть? Газ? Компьютерные технологии?
Собеседница выдержала паузу и торжественно провозгласила:
– Информация! А кто-то эту информацию регулярно сливает нашим конкурентам. Я собственными глазами видела!
Примостившись объемистым задом на трюмо, Ирина Львовна принялась рассказывать…
