Глава 2
Через пятнадцать минут я вновь обрела способность говорить, правда, лишь хриплым басом. Кашель прошел, зато лицо и руки выглядели просто отвратительно — кожа покрылась ярко-красными пятнами. Хорошо хоть отметины не чесались…
— И что теперь делать? — в полном отчаянии воскликнула я.
— Скоро пройдет, — легкомысленно отмахнулась Рита.
— Тебе легко говорить, а ко мне минут через тридцать клиентка явится, — вздохнула я.
— Ерунда.
— Ты бы захотела иметь дело с детективом, похожим на больного чесоткой?
— Нет, — мигом ответила Рита, потом, спохватившись, добавила: — Объясни ей нормально, мол, у тебя аллергия. Кстати, на что?
— На трусы твои идиотские! Небось в них одни химикаты.
— Ой, что ты! — залебезила Ритуля. — Совершенно невозможно! Вот, глянь, на коробочке есть: «Не-аллергенно».
— Ты веришь всем надписям на упаковках и заборах? — стала сердиться я. — Лучше думай, как выйти из положения!
— Вау! — подпрыгнула Рита. — Знаю. Сиди тихо!
С быстротой молнии девушка шмыгнула под прилавок, потом вытащила флакончик и радостно сообщила:
— Сейчас все о`кей будет.
— Это что? — с подозрением поинтересовалась я.
— Тональный крем, — охотно пояснила Ритуля, — цвет «спелый абрикос». Да не дергайся, хуже не будет. Мажем?
— Давай, — тоскливо согласилась я.
— Станешь просто красоткой, — пообещала Рита. — Так, так… сюда побольше, теперь на лоб… Ну? Как?
Я снова уставилась в зеркало. В принципе, неплохо. Правда, слишком темный для моей кожи тон превратил меня в смуглянку, зато абсолютно скрыл все ярко-красные пятна. Одна беда — на фоне «цыганского» лица волосы блондинки, да еще коротко стриженные, смотрелись крайне нелепо, я походила на раскрашенную куклу.
— Наверное, лучше мне не встречаться с заказчицей, — в отчаянии вырвалось у меня. — Сейчас эта Лаура приедет, а ты выйди к ней и скажи: «Простите, пожалуйста, госпожа Романова срочно уехала по неотложному делу».
— Прекрати! — топнула Ритуля. — Отчаиваться еще рано. Айн момент!
Радостно улыбаясь, Рита повернулась к витрине, где были выставлены парики, вынула один, блестяще-черный, и сказала:
— Только не смотри в зеркало, пока не разрешу, дуракам полработы не показывают.
Я закрыла глаза. А что мне еще оставалось делать? В конце концов, Ритка права, хуже уже вряд ли станет.
— Готово! — возвестила девушка. — Ну прикол! А что, тебе идет…
С некоторым страхом я разомкнула веки и увидела перед собой незнакомую брюнетку. Хотела машинально сказать «здравствуйте», но тут же сообразила, что смотрюсь в большое зеркало, которое продавщица поставила на прилавок.
— Ой! — вырвалось из груди.
— Ну? Круто? — обрадовалась Рита.
— Ага, — пробормотала я, внимательно рассматривая себя.
Следовало признать, что результат превзошел все ожидания. Перед зеркалом сидела симпатичная брюнеточка. Волосы цвета антрацита красиво блестели в свете электрической лампы, довольно длинные пряди падали на плечи. Губы мне Рита намазала кроваво-красной помадой. Вообще-то моими цветами всегда были мягкие, пастельные, но смуглянке, в которую я превратилась из-за тонального крема, больше подходил яркий макияж. На носу темнели очки с дымчатыми стеклами, руки тоже были покрыты темным тональным кремом.
— Я все продумала! — радостно зачирикала Рита. — Пятен не видно, волосы под стать цвету кожи, глаза у тебя слезятся, поэтому и очки. Шею и руки я тоже затонировала. Вышло — супер!
— Ага, — протянула я, — но…
— Что опять не слава богу? Тебе угодить невозможно! — рявкнула Ритуля.
— Перед глазами туман какой-то.
— Да просто очки с небольшими диоптриями. Ерунда, уйдет клиентка — снимешь. А тебе зачем ее в деталях рассматривать?
— Так ведь мне не один раз с ней встречаться. Что ж, мне всякий раз для Лауры гримироваться?
— Зачем?
— Глупо получится: в воскресенье я брюнетка, а в середине недели блондинка.
Рита повертела указательным пальцем около виска.
— Ну и что? Ты ж сыщик! Ясное дело, для конспирации имидж меняешь. Хорош бухтеть, ступай в свою контору. Выглядишь суперски!
Я вздохнула и поплелась к себе. На мой вкус на «брюнетке» слишком много макияжа, но, в конце концов, избыток косметики не является преступлением.
Лаура появилась около одиннадцати.
— Простите, пожалуйста… — с порога завела она.
— Ерунда, — улыбнулась я, поражаясь своему неожиданному сходству с клиенткой.
Лаура была черноволоса, смугла, с яркой помадой на губах. Вот только очки у нее не дымчатые, а с прозрачными стеклами, зато оправа, очевидно, очень дорогая, огненно-красная и немного вызывающая, но красивая. Хороша была и куртка, подчеркивавшая стройность фигуры: красная, с капюшоном, отороченным розовым мехом.
Клиентка села в кресло по другую сторону письменного стола и решительно заявила:
— У меня деликатная проблема.
— С другими сюда не приходят, — попыталась я изобразить из себя Эркюля Пуаро.
— Совершенно экстраординарная ситуация!
— Рассказывайте, разберемся, — хриплым меццо велела я. Надеюсь, Лауру не испугал бас женщины-детектива. Это у меня после Риткиного «лакомства» сел голос. Впрочем, низкие ноты более характерны для брюнеток, а блондинки чаще звенят колокольчиком. Наверное, существует какая-то связь между цветом волос и тембром.
Женщина поставила на пол сумочку, сложила руки на коленях и завела рассказ.
Лаура оказалась настоящей цыганкой. Не надо думать, что все ромалы кочуют табором по городам и весям, воруя лошадей и гадая на базарах. Маша, мать Лауры, родилась в Москве, окончила обычную школу, поступила в музыкальное училище и стала певицей. Вот ее мама, Шурочка, детство и юность провела в таборе, умела отлично гадать, петь, плясать. В семнадцать лет Шура приехала с другими женщинами в Москву, чтобы заработать. На столичных улицах девушка познакомилась с красивым парнем по имени Иван и убежала с ним.
Ваня женился на Шуре, на свет появилась девочка Маша, совершенно непохожая на блондина-отца. Наверное, цыганские гены оказались доминантными, потому что и дочь Маши, Лаура, тоже внешне пошла в таборную родню и получила все цыганские таланты.
То, что она цыганка, Лаура не знала вплоть до поступления в училище, тоже музыкальное. Девочка вообще не интересовалась своим происхождением. Не волновала ее и личность отца. Мама ее очень спокойно объяснила дочери еще в раннем детстве:
— Замуж у меня выйти не получилось, вот и решила тебя на радость себе родить. Нам ведь хорошо вдвоем?
Лаура кивнула. Они с мамой, несмотря на полное отсутствие родственников, жили и правда хорошо. И в финансовом смысле тоже — Маша, мотаясь с концерта на концерт, имела достойный заработок.
Так вот, на вступительных экзаменах в училище один из педагогов сказал Лауре:
— Вас, безусловно, возьмут, но, на мой взгляд, голос вы имеете слабый. И у вас мало эмоций. А цыганки обычно вкладывают в пение душу.
— Цыганки? — удивилась Лаура. — Вы о ком?
Преподаватель вздохнул:
— Понимаю, кое-кто стесняется своих корней. Вы, любезная, легко сумеете обмануть окружающих, назвавшись, к примеру, испанкой, но советую тогда не петь в присутствии посторонних. В особенности при таких специалистах, как я. Господь вас не слишком, повторяю, одарил голосом, но в нем тем не менее звучит цыганский надрыв, который подделать невозможно. Впрочем, при определенном старании вы сумеете развить свои данные и станете хорошей певицей.
Лаура пришла домой и сказала маме:
— Может, мне пойти учиться на медсестру? В музыкальном училище психи работают! Один препод мне сказал, что я… цыганка. В моем голосе ему какой-то надрыв послышался!
Вот тут-то мама и сообщила дочери о бабушке Шуре.
— Но почему ты раньше ничего о своих родителях не рассказывала? — только и сумела выдавить из себя пораженная Лаура.
Маша мягко попыталась объяснить разгневанной Лауре суть.
— Я не стыжусь ни отца, ни матери, но люди злы и примитивны. Подавляющее большинство окружающих считают, что все цыгане — воры и обманщики. Только скажешь кому: «Я цыганка», мигом через левое плечо плюют и кошелек к себе изо всех сил прижимают. Мой тебе совет, лучше сообщай всем, что бабушка у тебя грузинка, армянка, скажем, молдаванка, кто угодно, но про цыган молчи.
— Глупости, — отрезала Лаура, — я не собираюсь никого обманывать!
Мама только укоризненно покачала головой:
— Осторожней, доченька!
— Может, во времена твоего детства и следовало трястись по поводу национальности, но сейчас все иначе, — упрямо заявила Лаура.
Очень скоро выяснилось, что Маша была права. Лаура, придя в первый день на занятия, гордо объявила однокурсникам:
— Я цыганка.
Ребята начали шушукаться, а на большой перемене одна из девушек подошла к Лауре и попросила:
— Погадай мне.
— Не умею, — ответила та.
— Ой, не ври! Вы, цыгане, рождаетесь с картами в руках! — безапелляционно воскликнула однокурсница.
Слова «вы, цыгане» Лаура с тех пор слышала очень часто. Например, от педагогов, упрекавших ее в лени.
— Вы, цыгане, с пеленок поете, а ты не желаешь разрабатывать голос…
— Вы, цыгане, танцуете еще в животе у матери, а ты не хочешь работать у балетного станка…
— Вы, цыгане, способны одновременно на трех гитарах играть, а ты два аккорда никак не освоишь…
К третьему курсу Лаура наконец-то распелась, и тогда характер замечаний изменился.
— Вы, цыгане, вечно опаздываете…
— Вы, цыгане, слишком шумные…
— Вы, цыгане, чересчур активные…
Куда ни кинь, всюду клин. Пока Лаура делала ошибки на занятиях по танцам и давала «петуха» в хоре, ее упрекали в несоответствии цыганским талантам, а едва она стала походить на бабушку и маму — начали обвинять в «цыганщине».
Потом случилась неприятность: у одной из преподавательниц исчез кошелек, в училище приехали люди в форме и начали с пристрастием допрашивать… Лауру. Девушка очень удивилась.
— Отчего ко мне столь пристальное внимание? — спросила она у дознавателя. — В день, когда украли деньги, я на занятия не приходила, болела, вот справка.
— Вы, цыгане, известные хитрецы, — ляпнул мент, — алиби заранее заготовила.
Лаура встала и вышла. В училище она вернулась лишь после того, как выяснилось: кошелек найден — преподавательница просто забыла его дома, оставила в другой сумке. Лауре очень не хотелось видеть однокурсников, на занятия девушка пришла лишь по одной причине: до получения диплома оставался месяц.
Обретя нужную бумагу, Лаура устроилась в… риелторское агентство и стала продавать квартиры.
— Отстань, мама, — отмахивалась она от Маши, — сцена не для меня. Есть бумажка об образовании, и ладно.
Теперь Лаура не рассказывала никому о своих корнях. А как бы вы поступили, узнав, что женщина, которой следует для совершения сделки вручить деньги и документы, цыганка? Только не говорите, что с радостью доверитесь подобной особе. Поэтому Лаура сделала гладкую прическу, прекратила носить любимые ею яркие вещи, облачалась в строгие офисные костюмы. И если в ее присутствии заходила речь о родителях, не моргнув глазом она сообщала:
— Когда-то давно, в тридцатые годы двадцатого века, в СССР из Испании привезли много детей коммунистов, чтобы спасти их от режима Франко. Я потомок одного из них, в моих жилах течет кровь идальго.
Лишь один раз Лаура нарушила данный себе запрет и рассказала правду о маме-цыганке. Сделала она это во время обеда, на который была приглашена своим женихом Яковом. Поскольку дело явно катило к свадьбе, то Лаура решила сообщить будущей свекрови правду о своем происхождении.
Уже за чаем Сара Абрамовна неожиданно спросила:
— У вас редкое имя. Отчего родители так назвали дочь?
— Мама захотела, — улыбнулась девушка. — Она в момент беременности читала книгу, и там была главная героиня Лаура, которой очень везло. Мама надеялась, что имя принесет мне удачу.
— Ну, в одном она права, — кивнула Сара Абрамовна, — вы встретили Яшеньку, следовательно, можете считаться редкостной счастливицей. Скажите, дорогая, хм, вы ведь не еврейка… Внешность на первый взгляд семитская, но только на первый взгляд… Не сочтите мой вопрос за бестактность, мы скоро станем родственниками.
— Я цыганка, — коротко ответила Лаура.
Сара Абрамовна уронила вилку, а Яков от неожиданности ляпнул:
— Ты мне этого раньше не говорила.
— Ты меня раньше об этом не спрашивал, — пожала плечами невеста.
— Попробуйте пирожки, — слишком приветливо заулыбалась Сара Абрамовна. — Изумительно получились!
Званый ужин был в субботу. В воскресенье и в понедельник Яков не звонил, а во вторник объявился и сказал:
— Мама приболела, на этой неделе нам не встретиться.
Через четырнадцать дней Лаура решила сама побеспокоить Яшу. К телефону подошла Сара Абрамовна и сухо сказала:
— Яков уехал в длительную командировку. Вы, деточка, должны понять, мой сын еще слишком молод для стабильных отношений, ему следует думать о карьере.
Это было последним ударом. С тех пор Лаура крепко зарубила себе на носу: никаких откровений о цыганских корнях. Маша оказалась права, от правды — одни неприятности.
В прошлом году Маша умерла, и Лаура с тех пор живет одна. Замуж не торопится: она очень хорошо зарабатывает, и материальной необходимости в браке нет, великая же любовь в ее жизни пока не случилась. Но от отсутствия кавалеров риелторша не страдает. В общем, Лаура вела замечательную, вполне ее устраивающую благополучную жизнь.
Но неделю назад плавное течение дней было нарушено визитом некоего господина Панкина. Лаура слегка удивилась, увидев на пороге собственной квартиры незнакомого, хорошо одетого мужчину, и воскликнула:
— Вы к кому?
— Иванова Лаура Михайловна тут проживает? — ласково осведомился дядька.
— Это я, — кивнула девушка.
— Очень рад, — еще шире заулыбался незваный гость и протянул Лауре визитку.
— «Панкин Николай Олегович, адвокат», — прочитала вслух девушка. — Простите, пока ничего не понимаю.
— Разрешите войти и объяснить суть? — спросил Панкин.
Лаура посторонилась, пропуская его.
— Пожалуйста, только в квартире не прибрано, я не ждала гостей.
— Право, ерунда, — быстро ответил юрист, вешая на крючок вызывающе дорогое пальто, подбитое натуральным мехом. — Буду краток: ваш отец, Антонов Михаил Петрович, в курсе, что Мария умерла.
— Кто? — попятилась Лаура.
— Ваш папенька.
— Как его зовут?
— Антонов Михаил Петрович, — слегка удивленно отозвался законник. — Вы не знали имени отца?
— Н-нет, — ответила девушка.
— Как же так? — изумился Панкин. — А отчество? Оно ведь у вас по отцу — Михайловна!
— Думала, мама его просто так записала, — пробормотала Лаура, — случайное.
— Нет, конечно, — потер руки Николай Олегович. — Неужели Мария не открыла вам правду?
Лаура помотала головой.
Панкин крякнул.
— Тогда придется мне. Честно говоря, я-то полагал, что вы в курсе и выполняете отцовскую просьбу. Кстати, Михаил Петрович долгие годы мучается чувством вины перед вами и решил… Ладно, давайте по порядку.
На голову оторопевшей Лауры свалилась совершенно невероятная информация. Оказывается, у Маши был роман с неким Антоновым, и в результате родилась девочка, названная Лаурой. Имя мама взяла вовсе не из книжки — Лаурой звали сестру Михаила, горячо им любимую, умершую молодой.
Антонов нежно любил Машу, но соединить с ней судьбу не мог, так как был женат и имел двоих детей: мальчика Костю и девочку Лану. К супруге Анне мужчина давно не испытывал нежных чувств, но разводиться не собирался, и на то имелись веские причины.
В свое время Миша, провинциальный мальчик, поступил учиться в московский вуз, где был немедленно взят под опеку ректором, Валерием Сергеевичем. Вечно голодного студента профессор часто зазывал к себе, кормил, поил, а когда его единственная дочь влюбилась в Антонова, со слезами на глазах благословил детей.
И что оставалось делать Мише? При виде Анны головы он не терял, но и отвращения она не вызывала. К тому же девушка являлась завидной невестой с солидным приданым: квартира, машина, дача и папа-ректор, способный пристроить зятя на хорошее место. Не следует осуждать Михаила, многим молодым и амбициозным юношам и девушкам приходится решать подобным образом проблему своего будущего. К тому же у Антонова не имелось никакой другой возлюбленной, он никого не предавал, не разбивал выгодным браком влюбленного сердца.
Сыграли свадьбу, и молодые зажили, на зависть окружающим, счастливо. Анна оказалась идеальной женой — умной, понимающей, неистеричной и нескандальной, отличной хозяйкой. Она родила Михаилу двоих детей, крепкой рукой управляла домом и никогда не ругалась с мужем. Валерий Сергеевич помог зятю защитить кандидатскую. В общем, идеальная семья. Вот только иногда по вечерам, куря на балконе дачи, Михаил думал:
«Это и есть счастье? Я не способен на сильное чувство? Или оно — выдумка поэтов и экзальтированных личностей?»
