Глава 8
– Оля Тарасова, – ответила я, – человек, который ищет убийцу Аси Локтевой.
– Я ни при чем совсем, – снова заплакала Роза, – ну откуда ты узнала? Мы так таились, ни одна живая душа…
– Послушай, – перебила я ее, – ты хочешь внушить мне, что знала об отношениях между мужем и любовницей и одобряла их?
– Если бы ты в нищете пожила, – вдруг очень зло ответила Роза, – так тоже б на все согласилась! Я у родителей девятая по счету! Девятая! Ну за фигом столько нарожали! Нет уж, ты слушай, раз пришла, слушай!
Дрожащими руками Роза вцепилась в мои плечи и сердито заявила:
– Видно, живешь хорошо, вон цепочка золотая на шее висит.
Я машинально потрогала украшение.
– Чем тебя эта скромная вещь обозлила? Муж мне подарил на годовщину свадьбы, недорого стоит, любому нормально работающему человеку по карману, отечественное производство, эту модель сто лет небось производят.
Роза отпустила меня и спросила:
– Сколько братьев и сестер имеешь?
– Никого, одна я.
Башметова горько улыбнулась.
– Не понять тебе меня, небось жила в достатке, папочка с мамочкой пылинки с тебя сдували, а мои… эх! Все из-за нищеты получилось!
Я молча смотрела на Розу. Рассказать истеричке, что матери я никогда не знала, а с отцом не была знакома до зрелых лет? Что воспитывала меня постоянно пьяная мачеха Раиса и особого достатка у нас дома никогда не было?
Башметова тем временем встала, вытащила из шкафчика темный флакон с каким-то лекарством, отхлебнула из горлышка, поморщилась и сказала:
– Значит, разнюхали наши бабы! Ты из милиции?
Я покачала головой:
– Нет, из частной структуры.
– Откуда? – не поняла Роза.
– Работаю в фирме, которая за деньги ищет виновных в преступлениях, – доходчиво пояснила я.
– И кто же тебя нанял? – неожиданно поинтересовалась Башметова. – У Аси никаких родственников нет, а друзья от нее давным-давно сбежали!
– Милиция нашла в подъезде паспорт на имя одной женщины, – быстро соврала я, – и теперь обвиняет ни в чем не повинного человека в убийстве, меня нанял супруг несчастной.
– А-а-а, – протянула Роза, – значит, она бедняжка! Хитро получается! С чего вы решили, что я с какого-то боку при этой истории? Может, эта баба и есть убийца! Зря, между прочим, милиция ее не арестует! Вон у нашей директрисы в садике сына посадили! Тоже ходила, пела: «Сереженьку несправедливо в тюрьму сунули, мальчика оговорили». А что все узнали потом? Ее Сереженька нескольких девочек испортил, да в конце концов на такую нарвался, которая стыда не побоялась и в ментовку побежала!
– Моя клиентка ни при чем, – резко перебила я Розу, – она просто документ выронила, с Асей Локтевой женщина никогда и знакома не была. А вот вы с убитой в одном месте работали и Ильяса поделить не могли. Похоже, ты, голубушка, постаралась! Живо говори, где пистолет взяла!
– Да что ты о моей жизни знаешь! – взвилась Роза. – Девятой у родителей была! Ничего хорошего отродясь не видела!
– Это еще не повод, чтобы людей убивать, – возразила я, – и потом, при чем тут количество членов семьи?
– Не трогала я Аську! Мы дружили!
– Очень часто нежные отношения трансформируются в ненависть, в особенности если подруженьки поругались из-за мужика. Ладно, понятно, собирайся.
– К-куда? – испуганно спросила Роза.
– В отделение пойдем! – рявкнула я. – Неужели тебя совесть не мучает? Сначала пристрелила женщину, а теперь хочешь невиновного человека подставить!
– Не убивала я Асю, – заорала Роза, – не трогала ее, пылинки со сволочи сдувала! Что ты вообще знаешь?..
– Можешь больше не упоминать про девятого ребенка в семье, – ехидно ответила я, – но, по-моему, ты зря считаешь, что младшему дитятке позволено все. Впрочем, такое мнение часто имеют люди, которых родители сильно избаловали.
– Мои предки были сволочи, – окончательно перестала сдерживаться Роза, – и как я могла убить Аську? От нее мои дети зависели!
– Твои дети? От Локтевой? – удивилась я. – Что ты имеешь в виду? Ася была воспитательницей в группе, куда они ходили?
Роза скривилась и замолчала, спустя несколько минут она вдруг спросила:
– Значит, ты получаешь деньги за находку убийцы.
Я кивнула:
– Правильно.
– Следовательно, просто так от меня не уйдешь?
– Нет.
– И кто тебе растрепал про Ильяса и Асю? – в отчаянии воскликнула Роза. – Ни одна живая душа о них не знала!
– У стен бывают уши, а у шкафов глаза, – туманно ответила я.
– Сейчас ты вызовешь милицию…
– Верно!
– Я-то сумею доказать свою невиновность, – рассуждала вслух Роза, – но менты все равно в садик припрутся, с директрисой побеседуют, а у нашей начальницы язык как помело, мигом разнесет весть… Слушай, сколько ты хочешь за то, чтобы уйти? А? У меня кое-что есть! Немного, правда…
– Ты не убивала Асю?
– Нет. Детьми клянусь, нет!
– Ну-ка расскажи мне, что вас связывало. Если я пойму, что ты не виновата, то уйду сама и никому ни слова о своем визите не скажу.
– Да, конечно, – закивала Роза, – слушай. Я была…
– Девятым ребенком в семье. Уже наслышана о твоем ужасном детстве, переходи прямо к сути дела.
– Но ты иначе ничего не поймешь, – неожиданно твердо сказала Роза.
Внезапно мне вспомнился Олег, частенько повторявший:
– Допрашивать человека нелегкое искусство, тут свои правила. Первый закон гласит: не перебивай. Пусть говорит сколько хочет, потом кучу ерунды отбросишь и поймешь, что главное. Собьешь свидетеля, он детали упустит, а уж поверь мне, крохотные, незначительные на первый взгляд подробности подчас очень важны!
– Говори, – велела я, – значит, ты родилась девятым ребенком в семье…
Родители Розы, люди верующие, богобоязненные, не признавали никаких ограничений рождаемости. Сколько господь деток послал, столько и хорошо, нельзя душу живую губить. Но, очень заботясь о душе, Семен и Нина не подумали о теле, детей-то надо одевать, обувать, кормить, поить. Отец с матерью не были пьяницами или маргиналами, вовсе нет, оба работали не покладая рук, вернее, лопат и метелок, потому что были дворниками. Особого достатка в семье не было, и младшие дети донашивали вещи за старшими. Ели Башметовы в основном картошку и макароны, колбаса случалась лишь по праздникам, зато всем детям, как на подбор девочкам, романтик Семен дал красивые имена, назвал их в честь цветов: Гортензия, Анюта, Флокса, Пиона, Роза…
Будучи малышкой, Роза не задумывалась о материальном положении семьи и не расстраивалась, получив от Пионы абсолютно потерявшие внешний вид туфли, осознание нищеты пришло к девочке в первом классе, когда ее позвала к себе в гости на день рождения соседка по парте Леночка. Очутившись в шикарной квартире, Роза растерялась, увидала комнату Леночки и притихла. Чего только не было у одноклассницы: игрушки, книжки… А какая одежда висела в шкафу!
Придя домой, Роза со слезами на глазах бросилась к матери, та выслушала дочь и… поставила в угол.
– Зависть – страшный грех, – поучала Нина малышку, – вон какая ты нехорошая! Главное – не мирские блага, а вечное царствие божье, мешок с золотом туда пропуском не служит. Люди должны страдать, искупая свои грехи, только тогда им будет дарована вечная жизнь в раю.
В голове у Нины были весьма своеобразные понятия о вере и о том, как должны вести себя верующие люди. Посты она соблюдала постоянно, для детей скидок не делала, на все просьбы Розы: «Мама, кушать хочется», – сурово отвечала:
– Налей воды и выпей, голод пройдет, это тебя бес искушает, послушаешься его, схватит и раздерет на части.
Роза, напуганная до одури, бежала к крану и покорно глотала пахнущую хлоркой воду. Но после посещения квартиры Леночки в душе девочки что-то перевернулось, и она поняла: не все люди несут жизнь, как тяжелый сундук с несчастьями, кое-кто живет радостно.
Принято считать, что в религиозных семьях вырастают хорошие дети, редко совершающие дурные поступки. От пьянства, воровства, хулиганства таких ребят удерживает вера. А еще полагают, будто многодетные семьи – это сплоченный коллектив, в котором один за всех и все за одного. Впрочем, в большинстве случаев так и бывает, однако то ли вера у Нины и Семена была кривая, то ли они имели некие генетические нарушения, но дети у них не задались. Сначала неприятность случилась с Гортензией, ее поймали в магазине, когда девушка пыталась украсть туфли, затем Флора связалась с какой-то компанией и ушла из дома. Нина и Семен ужесточили контроль за детьми, но, видно, плеткой дела было не исправить. Пиона начала пить, а Анюта ухитрилась забеременеть в четырнадцать лет. Вот тут Нина, забыв про святость, закричала:
– Аборт делать надо!
Анюта прищурилась и спросила:
– А как же душа невинная? Разве ее губить можно? Нас ты без счета нарожала! Значит, сама просто к врачу пойти боялась!
Разразился такой скандал, что Роза, тогда совсем маленькая, забилась под кровать, слушая дикие вопли мамы и хамски спокойные ответы сестры. Потом Анюта выбежала за дверь, а утром пришла милиция и начался настоящий ужас. Оказывается, Анюта повесилась на чердаке, оставив записку: «Лучше сдохнуть, чем так жить. В моей смерти виноваты родители».
Милиция, разбиравшаяся в деле, не нашла никакого криминала. Да, семья живет не слишком богато, даже бедно, но Нина варит еду и пытается привить детям лучшие качества, ни мать, ни отец не пьют, чего еще надо? В конце концов дело прикрыли за отсутствием состава преступления.
Нина же решила воспитывать оставшихся дочерей еще строже. Роза, лежа в постели, частенько думала: «Вот выйду замуж, рожу только двоих, и точка, и уж постараюсь, чтобы у них все-все было. Надо искать богатого мужа».
Можно сказать, что Розе повезло, ей на жизненном пути попался вполне благополучный Ильяс. У парня имелся собственный бизнес, он торговал подержанными автомобилями. Не олигарх, конечно, но особых проблем с деньгами Ильяс не имел, а еще он был высокий, очень красивый, смуглый, с бездонно-карими глазами и мягко вьющимися волосами. В придачу к симпатичной внешности Ильяс обладал ровным характером, не пил, не курил, не ругался. Ясное дело, Роза с удовольствием согласилась стать его женой. И снова произошел вселенский скандал, Нина уперлась, словно норовистый ишак.
– Не дам благословения, – шипела она, – Ильяс не нашей веры, мусульманской. Грех за инородца замуж выходить.
Роза по привычке послушалась маму, отец к тому времени уже умер, и Нина получила полную власть над дочерью. Но Ильяс был настроен решительно, не слушая слабые возражения Розы, он пришел к будущей теще и сказал:
– Понимаю, почему вы против нашей женитьбы, одна остались, хотите Розу около себя в бесплатных сиделках держать. Только не выйдет, не надо нам вашего благословения.
Свадьбу играли в маленьком кафе, Ильяс подарил Розе красивое белое платье и фату, девушка ощутила себя абсолютно счастливой.
В самый разгар праздника в кафе вошла Нина.
– Мама, – бросилась к ней Роза.
Она наивно полагала, что мать сменила гнев на милость и явилась порадоваться за дочку. Но как она ошибалась!
Нина вскинула вверх правую руку.
– Проклинаю тебя, ты предала нашу веру!
Роза попятилась, притихшие гости присмирели, а Нина выхватила из сумки пузырек с зеленкой и, выплеснув его на платье невесты, припечатала:
– Чтоб тебе счастья не видать!
Роза остолбенела, гости, присутствовавшие при отвратительной сцене, замерли, не растерялся лишь один Ильяс.
– Ну спасибо, тещенька, – радостно закричал он, – зелень – это к богатству, и вообще, цвет ислама. Ну угодила, ну уважила!
После этого жених подмигнул музыкантам, те схватились за инструменты, а Ильяс закружил в танце трясущуюся в ознобе Розу.
– Забудь, – шептал он на ушко молодой жене, – выкинь из головы.
– Хорошо, милый, – покорно согласилась Роза, но в душе у нее ежом ворочался испуг.
Ох, не будет им ни счастья, ни радости, материнское проклятье самое страшное.
Больше Роза с Ниной не виделась. Первый год она прожила с Ильясом словно в раю, муж баловал жену как мог, а когда Роза объявила о своей беременности, и вовсе потерял голову. Еще больше он обрадовался, когда на свет появилась двойня.
– Даже хотеть больше нечего! – воскликнул Ильяс, привезя домой супругу с детками. – Все имеем!
Роза только поежилась.
– Ой, не надо так говорить, счастье сглазишь.
– Ерунда, – засмеялся Ильяс, – не верю я в приметы.
Через два месяца после рождения внуков свекровь Розы, ставшая ее настоящей матерью, внезапно скончалась от сердечного приступа. Не успел Ильяс похоронить Фатиму, как приключилась новая беда: на его бизнес наехали налоговики, нашли какие-то неправильно оформленные бумаги. В результате Ильясу, чтобы не попасть в тюрьму, пришлось срочно раздавать нешуточные взятки, столько денег, сколько запросили жадные людишки, у Башметова не имелось, он влез в долги и был вынужден потом продать дело.
В конце года Ильяс стал почти нищим. Решив не сдаваться, он продал свою большую квартиру, новенькую иномарку, купил для семьи скромную двушку и подержанные «Жигули». Разницу Башметов пустил в оборот, надеясь снова стать хозяином дела. Но, видно, проклятье Нины не потеряло своей силы, очень скоро Ильяс разорился во второй раз.
Для Башметовых наступили суровые времена. Двойняшкам требовалась еда и одежда, поэтому Ильяс начал подрабатывать извозом, а Роза пошла служить нянечкой в детсад. Место показалось ей очень выгодным, зарплата, правда, копеечная, но детей сотрудников в учреждении держали бесплатно, и на еду тратиться не приходилось. Частенько Роза приносила Ильясу котлеты, рыбу и булочки, от которых отказались избалованные дети.
Коллегам по работе Роза о себе ничего не рассказывала и ни с кем особо дружить не собиралась. Приходила на службу, молчком мыла полы, а вечером, подхватив детей, отправлялась домой. Еще одним плюсом в отношении садика было то, что они жили рядом с ним.
Через год после того, как Роза устроилась на службу, одна из воспитательниц, улыбчивая, кокетливая Ася Локтева, сказала ей:
– Видно, ты знавала лучшие времена.
Роза равнодушно пожала плечами:
– Все так живут, то хорошо, то плохо!
– Но не у всех имеются красивые бриллиантовые сережки, – отметила Ася.
Роза потрогала уши.
– Это подарок свекрови на свадьбу.
– Очень элегантные, – пробормотала Ася, – видно, не современной работы.
– Фатима их в наследство получила, – пояснила Роза, – от бабушки ей достались.
– Продай их мне! – воскликнула Ася. – Давно такие хотела, да найти не могла!
– Ишь чего захотела, – отшатнулась Роза, – ни за что.
– Отдай, хорошо заплачу.
– Нет, нет, я серьги от свекрови получила.
– Новые преподнесет, – настаивала Ася, – ну не последние же она тебе отдала! Ты вот чего, скажи ей, бандит напал и из ушей выдрал! Чего молчишь? Так многие поступают! Получишь крупную сумму, оставишь себе, а свекровка еще брюлики отстегнет.
– Фатима умерла.
– Тем более! Теперь точно не узнает ничего.
– Ни за что, – отрезала Роза, – никогда с серьгами не расстанусь!
– Не зарекайся, – предостерегла ее Ася, – ладно, сейчас не желаешь, и не надо, но пообещай, что если надумаешь от украшений избавиться, то ко мне первой придешь.
– Ладно, – кивнула Роза, хотевшая как можно быстрее завершить тягостную беседу.
Башметова не собиралась продавать серьги Фатимы, единственную по-настоящему ценную вещь, оставшуюся от любимой свекрови.
Но человек предполагает, а господь располагает. Спустя месяц после того разговора Ильяс попал в аварию, хорошо, сам остался жив, но машина-кормилица ремонту не подлежала. Ася мучилась до лета, глядя, как супруг, мрачный, насупленный, валяется день-деньской на диване. Характер у Ильяса начал меняться не в лучшую сторону, теперь он покрикивал на жену и детей, «строил» их по любому поводу, не забывая указать:
– Я в доме хозяин, всем молчать!
Жили на зарплату Розы, плохо, бедно, питались тем, что она приносила из садика, но женщина, имевшая трудное детство, не унывала, а вот Ильяс, похоже, не выдержал испытания. Увидав первый раз мужа пьяным, Роза с ужасом поняла: надо срочно покупать машину, пусть супруг снова «бомбит» на дороге, а то еще алкоголиком станет.
