ГЛАВА 32
Будучи по воспитанию и менталитету истинным “совком”, я страшно смущаюсь, когда мужчины начинают отпускать мне комплименты. Так и тянет оглянуться, а потом уточнить: это ко мне обращаются или нет?
Говорят, француженки на дежурную фразу: “Мадам, вы обворожительны”, спокойненько отвечают: “Ерунда, если посмотрите на меня сегодня вечером – ослепнете”.
Я же начинаю глупо хихикать и мямлить:
– Что вы, что вы, голова не причесана и вообще не в форме.
Поэтому, услыхав последнюю фразу Куприна, я мигом перевела разговор в другое русло:
– А где он взял стрихнин?
– Кто? – спокойно поинтересовался следователь, пристально разглядывая меня.
– Антон, конечно! Убил Никиту, подставил Альбину, а потом и нас с Викой решил взорвать!
Олег Михайлович побарабанил пальцами и сказал:
– Пошли.
– Куда?
– Знаете, есть такая процедура – “опознание преступника”?
– Конечно, в “Ментах” показывали. Сажают в ряд человек пять, похожих друг на друга, и жертва должна опознать грабителя или насильника.
– Вот и пойдем, взглянем. Мы вошли в соседний кабинет, где что-то быстро-быстро строчил на бумаге худощавый парень.
– Ну, Дима, – поинтересовался Куприн, – готово?
– Ждем-с вас, – хихикнул юноша, – открывайте.
Олег Михайлович толкнул еще одну дверь, и мы оказались в ужасно душной комнате без окон. На стульях, поставленных вдоль стены, сидели очень похожие друг на друга женщины. Худощавые, в черных брюках, больших темных очках и кожаных банданах.
– Узнаете кого-нибудь, Виола? Смотрите внимательно.
Я оглядела теток и робко пробормотала, указывая на третью:
– Вот эта страшно похожа на Ксюшу, любовницу Антона.
– Почему так решили?
– Ну, видите ли, – забормотала я, – тут все блондинки, но только одна имеет чудесные блестящие волосы цвета сливочного масла. Честно говоря, все время завидовала Ксюше – такая роскошная копна!
– Понятно, – протянул следователь и крикнул:
– Дима, давай.
На пороге появился милый врач-онколог из шестьдесят второй больницы.
– Андрей Евгеньевич, – велел Куприн, – так кто из них забирал у вас документы Соловьева?
Кисин секунду покачался с носка на пятку, потом ткнул пальцем в третью даму:
– Она.
– Не путаете?
– Нет, совершенно точно.
– Хорошо, вы свободны. Женщины, похожие на тени, мигом испарились. Дима увел Кисина. Мы остались втроем.
– Ксюша, – пробормотала я, плохо понимая происходящее. – Она помогала Антону, да?
– Нет, – ответил Куприн и отрывисто приказал:
– Ну, дорогая моя, любишь кататься – люби и саночки возить. Скидывай очки и бандану.
Женщина молча повиновалась, и я, онемев, уставилась на нее. Вместе с повязкой снялся и парик, обнажив стриженую голову.
– Теперь узнали? – спросил Куприн.
– Конечно. Экономка Лена, она работает у Альбины и подавала несколько раз при мне ужин, только?..
Мы вернулись в кабинет.
– Ну, все ясно? – поинтересовался Олег. Я разозлилась:
– Знаете ведь, что нет! При чем тут Лена?
– При том, что она отравила Никиту и мастерски подставила Альбину.
– Как? Зачем? Куприн улыбнулся
– Давайте сначала объясню, как она это сделала, а потом разберемся – зачем. Все очень просто. Лена, приготовив грибы, положила туда пару ложек яда.
– Где она взяла отраву?
– Ну это был не чистый стрихнин, а специальная смесь убойной силы на его основе.
– Так откуда же смесь?
– Из магазина “Наш сад и огород”, средство для борьбы с грызунами.
– Какой ужас! И его можно вот так запросто купить? Кому же пришла в голову идея торговать ядом?
– Послушай, – неожиданно обратился ко мне на “ты” следователь, – ну подумай сама, ведь невозможно прекратить продажу веревок, ножей и очень многих лекарств. Никто ведь не предполагает, что крысиную отраву положат во вкусный ужин, да еще в таких количествах!
– Но она и сама отравилась и попала в больницу!
– Всего лишь спектакль, чтобы ее не заподозрили, скушала чайную ложечку и стала изображать судороги.
– Но яд был у Альбины в матрасе!!!
– Лена взяла упаковку от лекарства “Панангин”, которое употребляла хозяйка. Альбина пьет таблетки на ночь, сначала мажет лицо кремом, а затем жирными руками берет упаковку, так что ее отпечатков там хватало.
Экономка надела резиновые перчатки, наполнила пузырек отравой и зашила в матрас. Легко и красиво.
– Но зачем? И так глупо, ведь стрихнин сразу обнаруживается при вскрытии…
– А Лена и хотела, чтобы нашли…
– Почему?
– Ее цель была – избавиться от Альбины.
– Зачем? Какая выгода от того, что хозяйка сядет в тюрьму?
Куприн помолчал, потом спросил:
– Знаешь, как ее зовут?
– Лена.
– Но у человека еще бывает отчество и фамилия!
– Нет, – растерянно ответила я. – Все называли эту женщину просто по имени.
– По паспорту она – Рыбакова Елена Вячеславовна.
Секунду я молчала, потом ахнула.
– Не может быть! Хочешь сказать – она мать Славы Рыбакова и бабушка Даши? Невероятно, нет, невероятно. Славе-то около сорока!
Олег вздохнул:
– Рыбакову тридцать четыре, он на год моложе Альбины. Елена родила его рано, в восемнадцать лет, ей всего пятьдесят два, ну и выглядит, конечно, прекрасно. Фигура стройная, голос молодой, звонкий, назвать такую даму бабушкой язык не поворачивается. С виду – максимум сорок лет.
– Но зачем ей все это надо?!
– Если подумать, то весьма понятно.
Лена патологически любила сына. Появился он у нее в ранней молодости, да еще без мужа. Отец Славика бросил свою “невесту”, едва услышал о беременности. Тяжело пришлось бедной девушке в одиночку поднимать мальчишку, тяжело, но Лена выдюжила, выучила сына и вывела в люди. Естественно, жену для сына она хотела самую лучшую. Главное – богатую. Поэтому, когда Слава начал встречаться с Альбиной, мать не протестовала, взяла в дом внучку и терпеливо ждала, чем разрешится эта ситуация.
Альбина старалась изо всех сил. Устроила Лену в свой дом экономкой и платила ей огромную зарплату. Впрочем, Лена тоже была полезна Альбине, покрывая ее в разных ситуациях, но потом Рыбакова начала кричать на сына:
– Ну когда же это кончится – семьи нет, жены, считай, тоже нет.
Причем в последние годы скандалы стали происходить все чаще. Лене начало казаться, что Альбина прекрасно устроилась – живет в шикарном доме, не имеет никаких проблем, а бедный Славик, опутанный любовными сетями, все надеется…
Но потом Лена замолчала, потому что Альбина сообщила новость – Никита смертельно болен. Правда, экономка не преминула уколоть сына:
– Интересно, как разрешилась бы эта ситуация, будь Никита здоров? Но Слава только сказал:
– Мама, перестань.
Итак, они начали ждать смерти Соловьева. И вдруг Слава знакомится с Кирой Волковой, разгорается роман, и Лена понимает, что сын вытянул козырную карту. Но существовала нешуточная проблема в виде Альбины. Узнав о том, что Слава решил бросить ее, она могла совершить неожиданный поступок: поехать к Кире, устроить скандал, разрушить счастье Рыбакова… Лена непрестанно думала о том, как поступить, вся извелась, а Слава малодушно прятал голову в песок, не желая разбираться с любовницей.
– Вот мы улетим на Сейшелы, а ты, мамуля, с ней поговоришь, все ей объяснишь. Никита-то без двух минут покойник. Как отбросит тапки, пусть
Альбина забирает Дашку, бояться будет некого, – планировал Слава. – Все просто замечательно устроится. Она получит деньги, утешится, да еще и ребенок будет с ней. Зачем я ей сдался? Главное, чтобы до моей свадьбы с Кирой чего не случилось. Хорошо бы Никита умер до бракосочетания, как думаешь, а?
Лена только вздыхала. Хозяин, конечно, кашлял без конца, но выглядел здоровым. Время шло, день свадьбы приближался, а Соловьев вдруг перестал заходиться в кашле. Лена волновалась все больше и больше: вдруг Альбина узнает о Кире, вдруг лопнет этот брак и уплывет долгожданное богатство…
И тут раздался звонок Кисина. Лена, снявшая трубку, чуть не скончалась, услышав “радостную” весть.
Но не зря говорят, что в минуту опасности или крайнего нервного напряжения мозг человека начинает работать с невероятной скоростью.
В голове Лены разом оформился великолепный план. Она поняла, как избавиться от Никиты и Альбины.
– Господи, – недоумевала я, – ну если она все равно решилась на убийство, то почему не извела Альбину? Зачем эти хитроумности с Никитой? Хозяйка могла бы тоже съесть чего-нибудь “вкусненького”.
– И что? – спросил Олег. – Подозрение сразу падет на прислугу. Никому из домашних нет никакой выгоды в смерти мадам Соловьевой. Она бедна как церковная крыса. Нет, погибнуть должен был Никита, очень логично получалось. Тем более что Лена не сообщила любовнице сына о том, что у мужа хорошие анализы. И получилось расчудесно – Альбина “убивает” Никиту, чтобы получить деньги. Бедняга рассказывает в милиции о том, что ее муж смертельно болен, но тут появляется Кисин с показаниями об анализах.
– Но Ксюша? Ксюша-то сразу небось сообщила, что не ездила в больницу.
– Правильно, но по логике Лены я должен был подумать, что мадам Соловьева прикинулась балериной. Ксения носит парик, ее роскошные волосы – фальшивые. Причем, накладок несколько, три или четыре, с разными прическами. Вот милая дама и позаимствовала у балерины одну из них, а также очки, макияж, бандану, надела черненькие брючки. Был еще момент, о котором ты не знала. Лена надела очень броское кольцо, принадлежащее Альбине, и она все время вертела им перед носом Кисина, словно давая понять: я не Ксюша, я – Альбина, которая притворяется Ксюшей, чтобы потом уверять: ничего не знаю об анализах.
– Как же ты догадался?
– Ну, во-первых, кольцо. Глупо не снять такую приметную вещь, когда хочешь сойти за другого человека, и потом, Лена сделала одну ошибку.
– Какую?
– Ее отвезли в Склиф и положили в палату. Но она чувствовала себя хорошо, больше симулировала отравление. Ей нужно было сообщить в милицию, что яд в матрасе. Вот наша хитрюга и пошла в метро “Сухаревская”, вход в которое в пяти минутах от НИИ “Скорой помощи”. Из холла больницы она звонить побоялась.
Местонахождение телефона милиция вычислила сразу. В вестибюле станции сидит тетка, торгующая газетами. Когда оперативники стали ее расспрашивать, баба и припомнила женщину в спортивном костюме и… домашних тапочках, говорившую в трубку, прикрывая мембрану носовым платком. Газетчица не удивилась и сказала дознавателям:
– Небось в Склифе автомат опять сломался. Я уж знаю, как в тапках – это оттуда, самые мои покупатели. В больнице скукотища, так они у меня все подряд покупают, только эта ничего не взяла.
Дальше – дело техники. Тетке просто показали фото всех членов семьи и прислуг Соловьевых. Лена и помыслить не могла, что кто-то увидит ее у автомата, и лица не прятала.
Куприн замолчал, потом вздохнул:
– Вот так. Хотела помочь любимому сыночку получить вожделенное богатство. Будет, конечно, говорить, что Слава ничего не знал…
– Думаешь, он в курсе? Олег развел руками:
– Наверное, только никогда они не признаются, ни мать, ни жадный сынуля. Надеюсь, он будет передавать ей на зону сухари. Читала Лескова? “Леди Макбет Мценского уезда”?
Я кивнула.
– Иногда любовь принимает извращенные формы. Только, кажется мне, Славик постарается забыть о матери.
– Как она не побоялась, что еще кто-нибудь отравится?
– Ну Лена великолепно знала: Альбина грибы не любит, Ксения не станет есть ничего в сметане, а у Вики аллергия, только, если ты…
– А я громко при ней сказала, что в детстве один раз наелась поганок и теперь даже к шампиньонам не прикасаюсь.
– Видишь, она ничем не рисковала, весь яд достался Никите.
– Зачем она пыталась нас взорвать?
– Кто?
– Да Лена же!
Куприн прищурился и принялся выколачивать трубку.
– Со взрывом разберемся, но, позже. Тут уж постарался некто другой.
– Антон? – затрясла я головой. – Ну ничего не понимаю, ничегошеньки…
– Михайлов тут ни при чем, взрыв вообще из другой, так сказать, оперы.
– Да объясни наконец!
– Ну подумай сама! Подарок был кому адресован?
– Кристине. Сверху лежала записка, написанная детским почерком с жуткими ошибками. Кристя сказала, какой-то мальчишка в нее влюблен…
– Вот-вот, отправитель на это и рассчитывал.
– Кто он?
– Вадим Костылев, дядя Кристи, и избавиться он хотел от неожиданно воскресшей племянницы.
– Зачем?
– Ей принадлежит дом, в котором сейчас живет семья Костылева, и еще Кристя наследница своей матери. А Лида владела отличной квартирой в центре Екатеринбурга и ателье. Она занималась швейным бизнесом. После ее кончины все это отошло Кристе, а когда девочка “умерла”, и ателье, и квартира перешли к Вадиму. Так что племянница была ему совершенно не нужна.
– Как же он узнал наш адрес?
– Ну, милая, – засмеялся Олег, – ты же ему звонила, на определителе высветился номер, остальное элементарно просто. Кстати, я вчера полдня провел с Семеном Андреевичем Поповым, знаешь, конечно, этого человека? Очень приятное впечатление производит.
– И что ему теперь будет?
– Кому?
– Попову.
– Попову? Он здесь при чем? Честный бизнесмен, собирается жениться на твоей Тамаре и удочерить ее дочь Кристину… Так ведь?
Я поглядела в его откровенно смеющиеся глаза и кивнула:
– Так.
– Жаль, конечно, господина Зотова, настоящего отца девочки, – вздохнул Куприн, – но она получит теперь и отца, и мать. Правда, в метрике у Кристины указан другой родитель, и вообще, там что-то непонятное получается, никак не соображу. Чей она ребенок? При чем тут Костылев? Если она дочь Тамары… Слушай, так мне заниматься этим взрывом? А?
– Не надо, – прошептала я. – Никакого Костылева не надо, Зотова тоже. Кристя – дочь Тамары, и все тут. Все!!! А взорвался у нас газовый баллон, хранили в комнате, сами виноваты.
– Ну и я так думал, – хихикнул Куприн, – что за дикая идея пришла мне в голову с Екатеринбургом, просто бред какой-то!
Потом помолчал и неожиданно добавил:
– А что ты делаешь вечером? Может, в кино сходим, в “Кодак”? Как насчет воздушной кукурузы?
