Глава 5

Я села в кресло у большого окна. Ну, дорогая Степонька, во что ты вляпалась на сей раз? Представляю, как отреагирует Белка, когда узнает о согласии своей драгоценной внучки стать женой Глеба Львовича Звягина!

Перед моими глазами возникло лицо бабули, в ушах зазвучал ее голос: «Степашка, ты хорошо подумала, соглашаясь на такую авантюру?»

Я поежилась, видение исчезло. Нет, бабулечка, я вообще ни о чем не размышляла! Но разве можно отказать любимому человеку? Я понимаю, мне никогда не связать свою судьбу с Романом, но от этого мое чувство к нему не стало менее острым. Собственно, что страшного случится? Я, загримированная под Марину, поставлю закорючку в книге и пройду под звуки марша Мендельсона рядом с «молодым» мужем к свадебному столу. Наверное, к белому платью будут прилагаться здоровенные «шпильки». Я не люблю высокие каблуки с того дня, когда увидела, как на показе одна модель, поскользнувшись, рухнула на подиум, а потом была увезена на «Скорой» с переломами разной степени тяжести. Но есть и хорошая новость: моему здоровью сегодня ничто не угрожает – из жениха будет сыпаться песок, поэтому подошвы туфелек получат отличное сцепление с полом.

Мне стало смешно. Да, в любой ситуации можно найти веселое приключение и что-то приятное. Я же не по-настоящему стану госпожой Звягиной, просто прикинусь на время Мариной, зато получу статус друга семьи, буду иметь возможность иногда видеть Романа в неформальной обстановке. Ради этого стоит поломать один вечер комедию.

– Галя, повесь платье сюда, – послышался из комнаты голос хозяйки дома.

– Сейчас, Инна Станиславовна, – ответил надтреснутый бас. – На стул?

– Конечно, нет! На вешалку. Что с тобой сегодня? Разговариваешь, как пьяный лодочник.

– Простите, охрипла, – просипела Галина.

– Не надо выбегать дымить во двор, не накинув на плечи теплую куртку, – менторски произнесла хозяйка, – уже не лето.

– Я еще в сентябре курить бросила, – возразила горничная. – Не знаю, где и простудилась. Вчера легла спать нормальной, а утром с трудом заговорила, и с каждой минутой все хуже становится. В горле словно ежи катаются. Ну вот, вечно мне замечания делают! Вы меня не любите. Да, совсем не любите!

– У тебя грипп начинается, – забеспокоилась Инна Станиславовна, – весь дом перезаразишь. Ступай и немедленно ложись в кровать. Первый раз вижу тебя в истерике.

– Температуры-то нет, – не согласилась Галина. – Наверное, мороженое виновато. Вчера после ужина из ресторана Карлотти прислали на пробу пломбир. Феликс, управляющий, сам десерт есть не стал, нам с Зиной отдал, мы по пять штук и схомячили.

– И как? – сердито остановила разболтавшуюся прислугу хозяйка.

– Очень вкусно, волшебно! – горничная закашлялась. – Мне досталось черносмородиновое с безе, кофейное с коньяком, ваниль, посыпанная цукатами…

– Зинаида тоже простудилась? – перебила ее Инна Станиславовна.

– Не-а, – протянула Галя. – С ней ничего, а я…

Послышался странный звук, словно на пол уронили мешок, набитый тряпками, затем раздался тихий вскрик жены Звягина.

– Ой, мамочка!

Я приоткрыла дверь ванной и приникла к узкой щелке. Инна Станиславовна наклонилась к чему-то на ковре. Я увидела бесконечно длинные ноги, обутые в туфли без каблука, и вышла из санузла, поняв, что горничная лежит на полу, странно вывернув руки.

– Что случилось? Вам помочь?

Звягина схватила телефон и быстро сказала в трубку:

– Феликс, поторопись в мою спальню. – Потом повернулась ко мне: – Галя потеряла сознание. Похоже, она подцепила вирус. Сейчас сюда примчится управляющий, тебе лучше удалиться в ванную. Надеюсь, в аптечке есть таблетки, стимулирующие иммунитет, надо их принять.

Я юркнула назад, но плотно дверь за собой не стала закрывать, решив подглядеть за происходящим.

Не прошло и минуты, как в комнату вошел невысокий коренастый мужчина, по виду одногодок Романа, в дорогом темном костюме и белой рубашке. Для завершения образа не хватало галстука, ворот сорочки не положено оставлять распахнутым. Но у Феликса шея была толще моей талии. Наверное, он просто не может найти рубашку, у которой удастся застегнуть воротник без риска оказаться задушенным.

Хозяйка молча показала на ковер. Управляющий присел на корточки, потянул ноздрями воздух и сделал вывод:

– Не пьяная!

– Хочешь сказать, что среди наших горничных есть алкоголички? – удивилась жена Романа.

– Нет, – качнул головой Феликс. – Я всегда тщательно проверяю человека, не сразу беру на оклад, сначала на испытательный срок, и если замечу тягу к спиртному, выгоняю безжалостно. Но даже положительный сотрудник может порой оступиться. На кухне бармены коктейли делают, официанты гостей, которые уже прибыли, ими обносят, вот я и подумал, может, Галя решила попробовать?

– Она заболела, – сердито произнесла хозяйка, – сделай что-нибудь.

Феликс взял горничную за руку, замер, приложил пальцы к ее шее и сказал:

– Унесу Галину, вызову к ней врача. Вам прислать Зину?

– Никого не надо. Пусть ей укол сделают, таблетки дадут, лечат хорошо, но если у Галины грипп, переведите ее в домик охраны, заразы только в особняке нам не хватало.

– Непременно, – пообещал Феликс.

Похоже, управляющий обладал немереной физической силой, потому что он поднял с пола не пришедшую в себя Галю, отнюдь не худышку, с такой легкостью, с какой я могу подхватить разве что недельного котенка. Инна Станиславовна подождала, пока за ним закроется дверь, и позвала меня.

– Есть стопроцентно верная примета, – вздохнула она, застегнув на мне роскошное платье. – Если вначале все идет через пень-колоду, то потом привалит большая удача. Лопнуло у машины колесо по дороге в аэропорт – значит, отдых у моря будет шикарным. Споткнулась утром перед выходом на работу о порог – день сложится идеально. Галина переела мороженого и потеряла сознание? Прекрасно, церемония бракосочетания Глеба Львовича пройдет без сучка без задоринки.

Я молча ее слушала. Хорошо бы так! Потому что у меня свои приметы. Вот если я споткнусь утром перед выходом на работу, то непременно шлепнусь, выбью передний зуб, поеду к стоматологу, у того в недобрый час дернется рука, и он поранит мне щеку. Врач начнет останавливать кровь, даст мне лекарство, таблетки вызовут анафилактический шок, меня повезут в больницу, от спешки уронят с каталки, и в конце концов я окажусь в палате, вся переломанная, на аппаратах, с трубкой в горле. Думаете, на этом все? А вот и нет! В клинике вырубят электричество, а потом в нее попадет метеорит, и она провалится под землю. В моем случае всегда срабатывает закономерность: коли день начался гадко, то к обеду он превратится в супергадкий, к полднику в мегагадкий, а к ужину в жуткий. Посмотрим, чья карма сегодня окажется сильнее, моя или Инны Станиславовны.

К моему огромному удивлению, дальше все понеслось, как сани по дороге, щедро залитой маслом. Платье село на меня так, словно его сшил сам Карл Лагерфельд. Оно было лишь самую малость тесновато в груди и широковато в талии. Как приятно осознать, что на свете есть девушки с более скудным, чем у тебя, бюстом и хуже развитыми косыми мышцами живота! Парик и макияж сделали меня дублем Марины Гончаровой, да еще фата плотно прикрыла лицо.

На подиум, где стояла тетка из загса, меня под бурные аплодисменты вывел Роман Глебович. Правда, минут за десять до начала торжества служащая загса вдруг занервничала и воскликнула:

– Где их паспорта?

Глеб Львович моментально подал чиновнице бордовую книжечку, а я растерялась. Но Инна Станиславовна, которая крепко держала руку на пульсе событий, приказала сыну:

– Антон, быстро сбегай в спальню и принеси паспорт невесты.

Парень помчался выполнять указание, в спешке чуть не уронив напольную вазу с цветами.

– Осторожнее! – крикнула ему вдогонку мать.

– Я не маленький, – огрызнулся сыночек и тут же начал падать, неловко размахивая руками.

Я поняла: сейчас Тоша шлепнется прямо в огромный куст роз, который торчит из декоративного кашпо. Но невесть откуда материализовавшийся управляющий Феликс успел схватить парня за руку и удержать в вертикальном положении.

– Понаставили тут капканов… – сердито буркнул компьютерных дел мастер и убежал.

– Спасибо, Феликс, – устало произнесла хозяйка дома. – Надеюсь, мы получим документ Марины в целости и сохранности.

Я отвела взгляд в сторону. Пожалуй, не стоит питать столь радужные надежды. По дороге в комнату матери Антону придется миновать огромный холл с аквариумами, где плавают золотые рыбки, и косолапый парень легко может утонуть в одном из них. То-то обрадуются журналисты, приехавшие писать о свадьбе, – неожиданно образовавшийся труп повысит рейтинг тусовки. Но, как ни странно, недотепа вернулся назад живым и невредимым и принес паспорт.

Больше ни малейшей шероховатости не случилось, и мы с Глебом Львовичем расписались в книге. Потом мы с «молодым мужем» сели за отдельно стоящий стол и стали изображать восторг. Из приятных впечатлений у меня был танец с Романом. Любимый тихо сказал:

– Степанида, я всегда буду помнить, как ты нас выручила.

Я набралась наглости и ответила:

– Поскольку теперь, пусть временно, всего на пару часов, да еще под чужим именем, я являюсь вашей мачехой, можно мне обращаться к вам на «ты»?

Роман расхохотался и на секунду чуть крепче, чем положено постороннему человеку, прижал меня к себе. Я поправила опущенную на лицо фату и закрыла глаза. Вот бы это была моя свадьба с хозяином «Бака»…

Неприятным моментом оказался тоже танец, но с Антоном.

– Больше всего на свете мне сейчас охота придушить деда, – прошипел он.

– Немедленно перестань корчить злобные рожи! – приказала я. – Улыбайся, нас снимают журналисты. Хочешь потом обнаружить свое фото в «Желтухе» с подписью «Внук не смог скрыть ненависть к новой жене деда»?

– Я сержусь не на тебя, а на деда, – возразил Тоша. – Как представлю, что он к тебе после ужина пристает, сразу зубы ноют.

– Свадьба не настоящая, Глеб Львович влюблен в Марину, – попыталась я успокоить парня, – и мы с тобой друзья, а не любовники, у тебя нет повода для ревности.

– А я ревную тебя по-дружески, – еще больше разозлился Антон, – запри сегодня дверь в спальню на ключ и никому не открывай.

Я покосилась на веселого Глеба Львовича. Если он решит, что за свадебной церемонией логично последует брачная ночь, то очень ошибается – я не готова к сексу с динозавром. И вообще я весьма разборчивая особа, согласна отдаться исключительно тому, кого люблю. Остальных, даже очень богатых дядюшек, прошу не беспокоиться.

– Все девушки любят подарки, – зудел Антон, – а дед будет их тебе предлагать.

– Успокойся! – приказала я. – За камушки не продаюсь.

– Просто тебе до сих пор никто не предлагал по-настоящему ценные вещи, – ляпнул Тоша. – Ну, например, колье «Махараджа», как у мамы. Спорим, ты ахнешь, увидев изумруд размером с мой кулак? Те, кто говорит, что их нельзя купить, подразумевают, что это невозможно сделать за скромные деньги. А за миллиард?

В первую секунду мне захотелось влепить Тоше пощечину. Но работа моделью приучила меня к тому, что даже в темной-темной комнате может обнаружиться черная-черная рука, сжимающая фотоаппарат для ночной съемки, поэтому я удержалась от резкого движения и решительно сказала:

– Танец окончен. Я устала.

– Вот принесет тебе дед миллиард в наволочке, – бубнил Тоша, – и ку-ку! Станешь его любимой игрушкой.

Я опять испытала острейшее желание отвесить партнеру сочную оплеуху, но вдруг представила себе бесконечный ряд наволочек, набитых пачками денег, и вздохнула. Сколько полезного можно купить на миллиард… Хватит на все и еще останется. С такой суммой денег даже Глеб Львович может показаться милым. Похоже, моя главная эрогенная зона – алчность.