Глава 9

Яна с Григорием приехали на частной машине на запад столицы в какой-то совершенно безлюдный район. На улице было уже очень темно и холодно. Снег хрустел под ногами так, будто он синтетический. Лунный свет красиво заливал темно-синие сугробы, накидывая на них блестящие вуали из миллионов искр.

Яна втянула голову в капюшон, словно черепаха в панцирь, и зябко закуталась в короткую дубленку. Гриша выглядел очень бледным в этом лунном свете, но глаза у него были живые, блестящие, даже со смешинками где-то в глубине. Он держал в руках два пакета – с тем, о чем Яна не хотела вспоминать, и с едой из супермаркета.

«Не перепутал бы», – мелькнуло у нее в голове.

Вдоль широкой пустынной дороги росли крупные заснеженные тополя и тянулись низкие дома, похожие на бараки. Заканчивалась улица серым бетонным забором с колючей проволокой.

– Ну и окрестности! Пейзажик! – присвистнул Гриша, впечатленный увиденным.

– Можно снимать фильмы ужасов без декораций. Где тут ее дом?

– Думаю, что второй барак по счету – как раз номер два. Знаешь, Яна, я очень рад, что поехал с тобой. Не нравится мне этот райончик.

– Больше тебе скажу: я сама рада, что мы вместе. Какой-никакой мужчина рядом.

– Что значит, «какой-никакой»?! – возмутился Гриша.

– Не нравятся мне твои обмороки. Доведут они тебя или того, кто будет с тобой рядом, до гробовой доски.

– Честное слово, Яна, если бы я знал, отчего они, я бы помог себе сам. Я бы согласился на любую операцию. Ты думаешь, мне это жить не мешает? Да если хочешь знать, у меня и личной жизни нет из-за этого. Я же боюсь завязать серьезные отношения с девушкой из-за того, что в самый ответственный момент могу потерять сознание. Напугаю ее или… Что она обо мне подумает?

Сердце Яны сжалось: Григорий сказал все это очень искренне и трогательно.

– Если бы она любила тебя, то поняла бы и пожалела, – отвела Яна свои большие голубые глаза. – Пойдем к Анне. Да, если бы я здесь жила, то, даже если бы мне ничего не угрожало, я все равно бы ужасно боялась.

Гриша засмеялся:

– Пойдем. Яна, а не знаешь, где бы мне такую понятливую найти, как ты?

– Неверная постановка вопроса. Таких, как я, больше нет.

– Вот я этого и боюсь.

– Чего бояться?

– На тебя впечатление не произвожу, а других таких нет.

– Ладно, не будем об этом. – Яна подпихнула его в спину, и они захрустели по снегу к темному второму бараку. – Ужас! Ощущение такое, что здесь никто не живет… Хотя нет, смотри! В некоторых окнах слегка пробивается свет. Даже не предполагала, что в Москве может оставаться такое жуткое жилье. Словно годы войны, – бубнила Яна, поскальзываясь и чуть ни падая, но Гриша поддерживал ее.

Войдя в затхлый, если не сказать, вонючий подъезд с замусоренной аварийной лестницей, отвалившимися кусками штукатурки, облупленной краской и вывернутыми лампочками, они поднялись на второй этаж. Дребезжащий, противный звонок полностью подходил к общему интерьеру. Здесь господствовали хаос, старость и хлам.

– Странно, что не бегают крысы и не лежат трупы, что, кстати, по твоей части. Тут бы и определил причину их смерти.

– А и определять бы не пришлось, наверняка от наркомании, – поморщился Гриша. – Посмотри, кругом в углах лежат использованные шприцы.

– Не наколоться бы.

– А дверь-то никто не открывает. Но свет горел. – Гриша подергал дверь, та оказалась заперта. – Да и с учетом того, что человек за ней просил помощи…

– Ну, не будем же мы выламывать дверь?

– Кто там? – почти шепотом спросили за дверью.

– Анна?! – обрадовалась Яна. – Я знакомая вашей мамы, вы ей звонили, а у меня был ее телефон…

– Да, конечно! Я открываю!

В замке провернулся ключ, и дверь распахнулась.

Яна почему-то так и предполагала, что на пороге они увидят существо, которое способно вызвать только жалость.

Маленькая, худенькая, с трогательно торчащей шеей из ворота трикотажной растянутой кофты. Жиденькие светлые волосы собраны в пучок на затылке, в больших глазах застыл немой ужас.

– Проходите скорее!.. Как я рада!.. А я не верила, что вы приедете!.. – сбивчиво произнесла девушка, что выдавало крайнюю степень ее нервного возбуждения. – А… – посмотрела она на Гришу.

– Меня зовут Яна, а это Григорий – врач из той больницы, где сейчас лежит ваша мама, – пояснила Яна и добавила, немного подумав: – Да и я, собственно, тоже врач из той больницы.

– Проходите, гости дорогие. Ой, у меня и тапок-то нет, гостей не бывает.

– Да ничего страшного, – попыталась остановить ее суету Яна.

– Проходите просто так! Не надо снимать обувь, а вот верхнюю одежду можете кинуть прямо поверх тумбочки в коридоре. Извините, вешалки нет. Все прибить некому, мужчин у нас не бывает… – покраснела Анна.

Яну тронула чистота в квартире, хотя ремонт здесь просился уже давно. А еще бросались в глаза тканевые дорожки, какие раньше стелились в деревенских избах. Наверное, они призваны прикрыть несовершенство пола и заменить пышные ковры, которые этой семье явно не по карману. Мебель была старой, мрачноватой и очень простой.

Анна пригласила гостей присаживаться за большой круглый стол под кружевной скатертью ручной работы и спросила:

– Как там моя мама? Я места себе не нахожу…

– Да мы толком не знаем, но вроде все хорошо.

– Вы же врачи из той больницы? – удивилась неопределенности ответа Аня.

– Мы – врачи! Но врачи-то тоже разные бывают. Я – стоматолог. А Гриша… он… патологоанатом. – И, увидев, что девушка приложила руку к сердцу, Яна поспешила ее успокоить: – Не волнуйся, Анна! Он не имеет отношения к твоей маме. То есть он оказал ей помощь, но это вышло случайно… Это долго объяснять…

– Да, уж лучше не объясняй, – прервал ее Григорий. – Вы нам лучше расскажите, что вас напугало и что вас тревожит.

– Чай? Кофе? – спросила Анна.

– Кофе, – ответила Яна за обоих.

– Ой! Извините… У нас отродясь кофе-то нет.

– Значит, чай, – быстро переключилась Цветкова.

– Я мигом! – бросилась из комнаты Анна, и только сейчас Яна заметила, что она немного прихрамывает.

Гриша сидел за столом, закинув ногу на ногу, и хмуро смотрел на огромную щель в стене, которая, казалось, может обвалиться в любую минуту.

– Странно все это… Мы толком не знаем женщину, что ты привезла к нам в больницу, и вот мы уже здесь… У ее дочери, которую тоже не знаем.

– Так надо знакомиться. Все люди до поры до времени не знают друг друга!

Тут раздался телефонный звонок, причем такой же дребезжащий и противный, и сначала Яна решила, что кто-то еще пришел к Ане в гости. Но тут они с Григорием увидели телефонный аппарат. Модель его была настолько старой, что она, видимо, осталась в эксплуатации только в этой квартире, – с дисковым набором цифр и трубкой в форме гири.

– Круто! – оценил антиквариат Гриша и, не дождавшись появления хозяйки, взял трубку сам: уж больно неприятным был звук. – Алло? Алло? Слушаю вас. Странно… но никто ничего не сказал, – положил на место трубку Гриша.

– Может, связь плохая?

– Да нет… Ни треска, ни посторонних звуков… И сложилось впечатление, что я прямо-таки слышал горячее дыхание на том конце связи.

– Значит, не ожидали услышать мужской голос, растерялись… Хотели поговорить с Анной, какой-нибудь тайный поклонник…

– У меня нет поклонников, ни тайных, ни явных. – Девушка вошла в комнату с подносом такой же круглой формы, как и стол. – А что?

– Кто-то звонил, – пояснил Григорий.

– И молчал?! – Анна чуть ни уронила чашки и заварочный чайничек.

– Да.

– Я с ума схожу из-за этих звонков! Кто-то методично звонит нам на протяжении нескольких дней в любое время суток и дышит в трубку.

– И это вас пугает?

– А ты считаешь, что это не может пугать? – заступилась за растерявшуюся девушку Яна. – Тебе, мужику, легко говорить!

– Знаете, когда мама дома, то еще не так жутко. Да и телефон я тогда отключаю. А сейчас не могла. Сотовый у нас один, и он с мамой, потому что она одна выходит из дома. Я – инвалид и в основном пребываю здесь. И как я могу выключить телефон, если я волнуюсь за маму, а она может тоже позвонить мне? – Анна, разливая чай, с трудом попадала в чашки – так у нее дрожали руки.

– И как давно звонят? – осведомился Григорий.

– С неделю.

– И вы ничего не предпринимали, кроме выключения телефона? – Яна напряглась, словно гончая, взявшая след.

– Ничего, – смутилась девушка. – А что мы могли? Идти в милицию? С чем? Я все думала, что это пройдет, что кто-то пошутит и перестанет.

– Сколько вам лет, Анна? – не слишком тактично поинтересовалась Цветкова.

– Двадцать четыре. – Яна бросила несчастный взгляд почему-то на Гришу. – Я знаю, что вы хотите сказать… Что мне не пятнадцать, и я уже взрослая девушка, и нельзя быть такой наивной и бестолковой… В этом всецело моя вина, и я полностью с вами согласна. Я родилась с редкой и тяжелой болезнью, связанной с серьезным нарушением минерального обмена.

– «Хрустальный ребенок»? – скользнул по ней взглядом Гриша.

– Точно! Да, для меня малейший удар, падение и даже крепкое рукопожатие может закончиться тяжелейшим переломом, после которого я и встать-то не смогу, если это будет шея или позвоночник.

– Хромаете из-за этого?

– Да. Мама говорит, что в детстве я получила сложнейший перелом бедра, что такое бывает только в старческом возрасте. С тех пор я хромаю, хотя говорили, что и ходить не смогу. Так я и осталась жить дома. Мне нельзя было ходить в садик и школу, мне нельзя было играть и общаться с другими детьми – для меня это смертельно опасно. Я окончила школу экстерном, получила два высших образования заочно… Наверное, еще буду учиться, это единственное, что я могу, единственное, что мне интересно, единственное, что мне остается… Поэтому вы не думайте, что я совсем того… дурочка. Но вот что касается реальной жизни, приспособленности к ней, в этом я – ноль. Вы правы. Я ничего не знаю и не готова к реальности.

– А мы ни в чем тебя и не обвиняем! – сразу же сказала Яна. – Если ты из-за своей болезни не общаешься с людьми, не выходишь в свет, в этом твоей вины нет.

– А сколько у вас было переломов? – поинтересовался Гриша.

– Мама говорила, что около пятнадцати. Я очень берегусь.

Яна вдруг поняла, что расстеленные по всей квартире ковровые дорожки – это неспроста, и круглый стол без углов – тоже.

– А просто так звонить и хулиганить никто не может? – спросила она.

– У нас очень ограничен круг знакомых, и все они – приличные люди без психических отклонений. Я уже всякое думала: что объявился маньяк и ему хочется инвалида, что… Самые страшные мысли лезут в голову.

Тонкие руки Анны продолжали трястись, она и сама не замечала, что добавляет в свою чашку чая уже десятый кусочек сахара.

– А хоть одно слово вам кто-нибудь сказал по телефону? Хоть одно? – спросил Григорий.

– Один раз одно слово – «Убирайтесь!». Сказано было глухо и непонятно, но вроде бы именно так.

– Это уже угроза, но она ненаказуема, так как бездоказательна. А кому вы нужны?

– Так это и удивительно! Кому мы с мамой нужны? Живем тихо, скромно…

– Если слово «убирайтесь» прозвучало, то, скорее всего, нужно ваше жилье, а не вы, – отметила Яна, сама себе не веря, потому что такое жилье и врагу не пожелаешь.

– Один раз мама обронила, что кто-то хотел нашу землю. Ну, типа пара бараков сносится, и огромный комплекс построить можно.

– Построить-то можно, но вряд ли подобные деятели звонили бы вам домой и молчали в трубку. Они действуют по-другому. Обычно расселяют дом, предоставляют людям жилье и уже забирают их дом или землю, – пояснил Григорий.

– Много ты знаешь, как они действуют! – покачала головой Яна. – Может быть, тут замешаны не очень честные люди. Я слышала жуткие рассказы о «черных» риэлторах.

В этот момент снова раздался телефонный звонок. Анна охнула в голос, закрыв рот ладошкой.

Яна подпрыгнула на месте и схватила трубку:

– Да? Я слушаю вас. Алло? Кто это? Может быть, хватит? Что за молчание?

Гриша выхватил у нее трубку и громко спросил:

– Что тебе нужно?! Зачем ты терроризируешь двух беззащитных женщин? Тебе слабо поговорить со мной, подонок?!

Он гневно метнул трубку на место.

– Ну что? – спросили девушки.

– Разъединился.

– Может быть, теперь отстанет? Все-таки услышал мужской голос, понял, что мы тут не одни, – с надеждой в голосе сказала Анна.

– Или он, наоборот, разозлится, что с ним так жестко говорили, – задумалась Цветкова, мешая ложкой чай, хоть там не было ни одного кусочка сахара. Да и вообще она не пила чай.

– Я так рада, что сейчас не одна. Я даже не верю, что у меня в гостях такие люди. – Аня пребывала в состоянии эйфории.

– Да мы обычные люди! – отмахнулась Яна. – А иногда с нашим появлением у других людей даже начинались неприятности. Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не в этот раз! А Гриша – сама ходячая неприятность.

– Не утрируй. Но мы постараемся помочь, – откликнулся он и посмотрел на часы.

– Вы уходите? – выдохнула Аня, и столько в этом было отчаяния и ужаса, что сердце Яны сжалось.

– Тебе тоже здесь одной не стоит оставаться, пока мама в больнице. Сходила бы куда-нибудь…

– Я не выхожу из дома… Поймите меня правильно. Я не дурочка, но, наверное, что-то во мне есть ненормальное. За годы, проведенные в доме, я психологически замкнулась и…

– И?

– Я совершенно не выхожу на улицу. Я жутко боюсь. Нет, это мягко сказано. От боязни, что я тут же что-то сломаю на лестнице, на улице, в транспорте и испытаю сильную боль, я просто деревенею. Ужас охватывает меня всю с ног до головы, я теряю сознание, а от этого я точно падаю… В общем, я не хочу вас грузить, просто поверьте мне, я не могу…

– Но ты ведь даже и не пробовала выходить? – предположила Яна и поняла, что попала в самую точку. Потому что девушка покраснела и стала нервно теребить кусок хлеба.

– Анна, а какие высшие образования вы получили? – спросил Гриша.

– История, литературная критика, перевод…

– У вас должен быть компьютер, ведь вы все материалы брали из Интернета?

– Так и было. Вузы коммерческие, я и сессию сдавала по Интернету. За учебу в первом вузе платила мама. Спасибо ей. Без нее я бы не выжила. Ее забота не имела границ. А во второй вуз я уже и поступила сама, и оплачивала сама. Я работаю на дому – статьи, переводы…

– Ты очень хорошо общаешься и с живыми людьми, несмотря на замкнутый образ жизни, – сказал Гриша, допивая чашку чая.

– Я общаюсь через Интернет и много читаю.

«И поэтому даже при разговоре с нами все время шевелишь пальцами. То сахар перекладываешь, то хлеб щиплешь. Словно стучишь по клавишам. Такая уже психологическая привязка, чтобы речь шла ровно», – отметила Яна, сама себе ставя пятерку за наблюдательность.

– Человек должен общаться, – кивнул Гриша. – А сейчас о твоей попытке выйти из дома… Хотя… стоп! Я сделаю один звонок в одно засекреченное место одному засекреченному парню. Скажи мне, Аня, свой домашний телефон. – Выслушав ответ, он достал мобильник. – Серега?.. Привет. Просьба очень большая и очень срочная. На один номер… Да, домашний. Все время кто-то звонит и молчит… В течение последнего времени. Да, возьми пару недель… Что?.. Нет, в милицию не обращались, не бизнесмены и не известные люди… Угроз фактически не было… Нет, замкнутая семья. Девушка-инвалид из дома не выходит. Разговоры, то есть молчание с одной стороны и безответное «алло!» с другой стороны, длятся секунд двадцать… Да, именно… Мы, то есть я, сейчас здесь, и нам как можно скорее нужен хоть какой-то ответ… Все! Пока!

Яна, затаив дыхание и открыв рот, слушала его.

– А ты – гений! Мы узнаем, откуда сюда звонят, поедем туда и пригрозим сроком за хулиганство. А то и просто морду набьем. Так ведь, Гриша?

– Это всегда пожалуйста, – растерянно ответил Григорий и посмотрел на свой брошенный у стены пакет. – Вот ведь, черт…

– Что случилось? – Аня старалась улавливать каждый нюанс в настроении своих дорогих гостей.

– Я тут кое о чем… Оно испортится, а мне еще работать. Могу я свой пакет положить в холодильник?

– О нет! – закатила глаза Яна.

– О да! Конечно! Там продукты? – Аня легко соскользнула с табуретки и бросилась к пакетам Григория.

– Можно и так сказать, – сделал строгие глаза для Яны патологоанатом.

Анна взяла пакет, оттуда последовал непроизвольный выхлоп воздуха, и девушка замерла на месте, слегка покачиваясь.

Яна хотела было подбежать и поддержать ее, на всякий случай, но Анна устояла, а по кухне распространилось такое амбре, что Яна порадовалась своему пустому желудку, а то бы ее вывернуло.

– Боюсь, что ваши продукты уже испортились, – робко сообщила Аня и сделала попытку заглянуть внутрь.

– Нет! – в один голос закричали Яна и Гриша.

Он пулей оказался рядом с девушкой и вырвал у нее пакет.

– Аня, если они немного и подпортились, то я смогу приготовить так, что все будет хорошо.

Он подбежал к холодильнику и воткнул пакет в морозильную камеру.

– Я бы на вашем месте не стала бы из этого готовить, – возразила Аня и тут же схватилась рукой за рот и понеслась в ванную, извинившись на ходу и уже булькая рвотными массами.

Когда они остались наедине, Яна вскочила с места и принялась мерить кухню семимильными шагами:

– Ну и вонь! Что за ужас! Открой окно, проветри!

– Надо все органы, то есть трупные материалы, хранить в холоде или сильно формалинить. Для моего анализа залить формалином я не мог, иначе бы результат не получил бы…

– Как вы работаете? Ужас! Меня саму чуть не вырвало!

– Я же говорю – холод и привычка.

– Несчастная Аня… Неплохие мы с тобой помощнички! Ворвались в дом помочь бедной девочке, цепенеющей от ужаса от обычной лестницы…

– От лестницы у нее в подъезде и я бы оцепенел, – прервал ее Гриша.

– Мы сделали больше! Мы забили ее морозилку протухшей человечиной! А ей всего лишь кто-то звонит. Знала бы она, что за маньяки расположились у нее на кухне!

Григорий хотел было что-то возразить, но вдруг свалился с табуретки на пол. Яна оторопела. Смотрела на неподвижное, лежавшее навзничь тело и не понимала, что случилось.

Анна бледной тенью появилась за ее спиной и тоже уставилась на эту картину.

– Что здесь происходит? Почему Григорий на полу? Ему плохо? Наверно, от этой вони? Извините, от запаха не совсем свежей еды!

– Ни к чему все эти твои литературные изыски! Запах тут ни при чем! Гриша иногда теряет сознание, но только что-то уж больно часто стал…

– Ложись! – простонал Гриша.

– Что? – нагнулась к нему Яна.

– Ложись!

– Бредит, что ли?

– Ложитесь, из окна стреляют… – простонал Гриша, слегка приподнимаясь и тряся головой.

Яна рухнула рядом с ним, а Аня осторожно опустилась по стенке, смертельно побледнев.

– Стреляют?! – выдохнула она. – Кто? Зачем?

– Я через несколько секунд приду в себя, а затем попытаюсь узнать ответы на все эти вопросы, – молвил Григорий.

– Тебя ранили? Ты не сам потерял сознание? – догадалась Яна. – У тебя на голове кровь! Господи, а где пуля?!

– Да не было пули! Мне в голову попал камень, кто-то кинул его с улицы.

– Но я не слышала звона разбитого стекла!

– Какого стекла? Ты же мне сказала, открыть окно, вот камень через него и влетел! Прямо мне в голову, я и пикнуть не успел.

– И что же теперь делать? – Длинные ресницы Яны дрогнули, а голова заболела от напряжения в ожидании удара вторым камнем.

– Все-таки ты была права: я разозлил этого урода. И теперь от простых телефонных звонков он решил перейти к более ощутимым действиям. Быстро отползайте в комнату, а я сейчас покажу этому террористу!

Яна не успела и глазом моргнуть, как Григорий прополз мимо нее и испарился в коридоре, хлопнув входной дверью.

– Закрыть окно? – шепотом спросила Анна, так как воздух в квартире уже достаточно охладился и из окна сильно дуло.

– Ты что?! Не подходи даже к нему! Слушайся мужчину в экстренной ситуации! Ползи в комнату и свет там не включай! – скомандовала Яна.

Анна тем не менее поднялась на ноги:

– Не могу ползти, еще коленку себе сломаю.

– А камень тебе голову не проломит? Логика железная! – ворчала Яна, вползая в комнату, метражом десять метров и очень странно оформленную.

Здесь не было шкафов, полок и кроватей, только стояла мягкая мебель в виде кресел и лежали разные сваленные в кучу вещи.

– Как же я все-таки рада, что вы со мной! Не зря я звонила и просила помощи.

– Да уж, мы поможем! – заверила ее Яна. – Только я сейчас побегу помочь Григорию.

– Чем ты ему поможешь?! Ты что?! Сиди здесь!

– Как я могу сидеть?! Гриша не в себе, то есть он психически нормальный, а вот сознание он действительно потерять может. И как раз под пулями! Я не смогу так вот спокойно сидеть на месте. Это ужасно страшно, но я должна ему помочь! Гриша и так ранен!

– Яна, мы женщины! Чем мы ему поможем? Давай вызовем милицию!

– Мы еще не знаем, что там происходит. Оставайся здесь, я сейчас вернусь.

Цветкову было уже не остановить. Жалкие стенания Анны не были услышаны.

Яна выскочила на затхлую темную лестницу и, прижимаясь к холодной стене, начала спускаться вниз.

«Очень хорошо, что я не на каблуках. Меня совсем не слышно. Только почему так бешено стучит сердце? Оно выдает меня. Надо немного привыкнуть к темноте. А то выйду прямо лоб в лоб на маньяка. Какая же темень!»

Яна успокаивала себя внутренним монологом, ибо самочувствие ее было просто отвратительным. Все происходящее напоминало ей «грязный» американский боевик, где действие происходит в каком-нибудь китайском квартале, самом бедном и самом криминальном.

Подувший по ногам холодный воздух оповестил о том, что дверь в подъезде распахнута настежь.

Яна выглянула наружу и никого не обнаружила. Она кинулась рысью вдоль пустынной улицы, всматриваясь в окна дома – света нигде не было.

«Да что они тут все повымирали, что ли?»

Яна вернулась в подъезд с зияющим дверным проемом, который представился ей открытым ртом, ждущим свою жертву. И тут до ее уха донеслись какие-то глухие звуки возни, сопения и еще чего-то. И слышались они из подвала подъезда, куда дверь тоже была открыта.

Яна смело ринулась вниз, одержимая мыслью, что Гришу сейчас там убивают. Но если бы ее спросили, чем она собирается помочь ему, Яна бы не ответила.

Там, в подвале, в длинном узком помещении, в свете тусклых лампочек она увидела самую настоящую драку. Сплетение мужских тел в количестве примерно трех-четырех человек.

– Гриша!! – закричала Яна, и ее голос разнесся громким эхом под сводами подвала.

Возня на секунду замерла, а затем продолжилась с новой силой.

Яна растерянно смотрела на клубок тел.

«Хоть бы отозвался, идиот!» – подумала Цветкова и тут же услышала голос Григория:

– Уйди отсюда! Вызови милицию! А я пока с ними разберусь!

«Да уж, конечно, разберется!» – не поверила она.

Глаза к полумраку уже привыкли, и Яна выбрала себе жертву, парня со светлыми волосами, точно зная, что Гриша – брюнет. Она, прицелившись, кинулась на спину блондину, вцепившись в него и руками, и ногами, словно дикая кошка.

– Ах ты, зараза! – Парень стал извиваться всем телом, стараясь освободиться от Яны. Но она решила держаться до конца – драка есть драка, не игра какая-нибудь.

Пока Цветкова отвлекала внимание и силы этого парня на себя, Гриша наконец-то смог справиться с другим мужчиной, отшвырнув его в сторону, и теперь нацелился на того, на кого насела Яна.

Но ее противник, вконец озверев, резко отклонился назад и что есть силы стукнул прилипшую к нему Яну о стенку. У нее моментом вышел весь воздух из легких, а в спине даже что-то хрустнуло. Она безвольной тряпкой рухнула на пол и попыталась раздышаться. Яна лежала, потеряв ориентацию в пространстве. Попробовала встать, опираясь руками об пол, но они царапались о битое стекло и колючие камни. Она не могла справиться с болью в спине, и от этого слезы текли по ее щекам, обильно смачивая щеки и очищая их от пыли.

После серии глухих ударов и отборного мата все стихло. Но Яне легче не стало – она без сил лежала на полу, страдая от боли и головокружения.

Когда Яна уже решила, что никогда не выберется из этого «маленького Гонконга», ее легко подняли на ноги чьи-то сильные руки. Яна оказалась лицом к симпатичному, перепачканному грязью и кровью лицу Григория.

– Что здесь происходит? – спросила она, морщась от боли.

– Ты опередила меня. Я хотел спросить, какого черта ты здесь делаешь?

– Я к тебе… – Яна обратила внимание, что Гриша очень тяжело дышал.

– Ты сумасшедшая!

– Я ответственная! Хватит меня так сжимать! Ой, нет! Не отпускай! Лучше – сжимай! То есть держи!

– Яна, ты повредилась? – испугался Гриша.

– Сам ты повредился! – оттолкнула его Яна в грудь и тут же согнулась пополам от острой боли в спине. – Ой!

– Яна!

– Да не трогай ты меня! Все хорошо со мной. Так что здесь происходит?

– Я выскочил на улицу, увидел троих отморозков, которые улюлюкали и швырялись камнями в бездомную собаку. Я сразу понял, что они-то мне и нужны и что именно они закинули камень в окно Ани. Ну и началось…

– Что началось, я видела. Как вы в подвале оказались? – сплюнула на пол Яна, ощутив на вкус что-то соленое.

– Так они побежали в подвал, я за ними. И… – запнулся Гриша.

– И?!

– И если бы не ты, не факт, что я бы с ними справился! Я переоценил свои силы.

– Вот! Золотые слова! А то – «зачем пришла?», «Что ты здесь делаешь?» – передразнила его Яна. – Но ты все же был хорош! И ведь всех троих раскидал… А, кстати, где они все? – прищурилась Яна.

– В том-то и дело, что раскидать-то я их раскидал, а вот удержать никого не сумел. Они убежали.

– Ну и хорошо! Главное, ты дал им отпор!

– И что? Думаешь, теперь они отстанут от Ани? Надо было хоть одного доставить в милицию, где бы он сдал своих дружков с потрохами, и они поняли бы, что это не шутка, – сокрушался Григорий.

– Пошли отсюда. – Яна вцепилась ему в руку и стала пробираться по узкому темному коридору.

Она смахнула с головы прицепившуюся паутину и вляпалась рукой во что-то упругое и округлое. Раздался хлопок, и Яна ощутила какой-то специфический запах.

Она тут же зачихала.

– Тьфу! Что за фигня?!

– Ты о чем?

– Да тут на стене какие-то упругие шарики, словно кто-то клизмы к стене прилепил. Они и лопаются, точно резиновые! Просто цирк! И пахнут так странно… Гриша! Ты где?! Григорий?

Яна всмотрелась в темноту, откуда на звук ее голоса появилось бледное лицо парня.

– Тебе не жарко?

– В смысле? – не поняла Яна.

– Эти подонки закрыли нас и подожгли! Дверь не поддается, и из-под нее валит дым! У тебя есть телефон?!

– Я его где-то… Куда же я его?.. Подожди, сейчас! – Яна нагнулась, чтобы поискать оброненный телефон на полу, и приложилась о твердый выступ стены головой.

А остальное Яна помнила очень плохо, а точнее, совсем не помнила.