Глава 20

Макс и Саша укатили рано поутру, им нужно было выходить на работу.

– Растрачивать свой творческий потенциал на изготовление скучных новостей и пошлой рекламы! – с надрывом пожаловался Смеловский.

Максу очень не хотелось прерывать на полпути работу над нашим роскошным мистическим триллером. Я вполне могла его понять: мне тоже хотелось окончательно завершить свое расследование. Хорошенько выспавшись и отдохнув, я поняла, что в истории остались белые пятна. И самое крупное из них конфигуративно совпадало с внушительным силуэтом Анатоля!

– Дюшенька, ты куда? – сонно пробормотала мамуля, когда я выбралась из постели, вынужденно разделенной с родительницей.

По причине нехватки изолированных помещений летнюю кухню пришлось превратить в мужское общежитие со спальными местами на полу, а комнату с единственной стационарной кроватью джентльмены любезно уступили дамам.

– Нужно кое-что прояснить, – уклончиво ответила я.

– Да, действительно! – Маменька села в постели, протерла кулачками заспанные глазки и устремила на меня неожиданно острый взор. – У меня к тебе целая куча вопросов по существу дела!

– Ты имеешь в виду дело об убийстве Нины Горчаковой? Подожди немного и задашь свои вопросы списком, – попросила я, копошась в своей сумке. – Да куда же он подевался?

– Кто?

– Что! Я точно помню, у меня в сумке был рулончик упаковочного скотча! Ах, вот он, – я продемонстрировала мамуле широкое коричневое кольцо, похожее на браслет в стиле минимализма-примитивизма.

– И что ты собираешься упаковывать?

– Не что, а кого! – я наконец перестала суетиться и внимательно посмотрела на родительницу.

Она ответила мне тонкой улыбкой заговорщицы.

– Ты мне поможешь? – нимало не сомневаясь в ответе, спросила я.

– Конечно! – кивнула она. – А то я что-то засиделась без дела!

– Я бы даже сказала – залежалась! – хмыкнула я.

Мамуля уловила намек и быстро выбралась из постели. Наскоро одевшись, мы на цыпочках, как две балерины, просеменили в кухню.

– Ну? – прошептала мамуля, оглядев лежбище на полу.

Я поняла, что она спрашивает инструкции.

– Где Анатоль? – прищурилась я.

Зяма дома не ночевал, остался у своей новой крали, а Макс и Саша уже уехали, так что народонаселение мужской ночлежки уменьшилось вдвое. Под одеялами сладко дрыхли папуля, Анатоль и Пашка. Все трое укрылись с головой, образовав на полу подобие горной гряды с тремя разновеликими хребтами.

– Анатоль там, где самая большая гора! – уверенно ответила мамуля.

Самая большая гора высилась с левого края, под окном.

– Отлично! – пробормотала я, подбираясь поближе.

Тихо-тихо, почти не дыша, я стянула со спящего одеяло и обнажила размеренно похрапывающего Анатоля. Впрочем, на нем были трусы.

– Начало многообещающее! – ехидно заметила мамуля. – А что будет дальше?

– Дай мне полоску скотча, – попросила я.

Совсем забыла, с каким душераздирающим скрежетом разматывается липкая лента! Мамуля рванула хвостик, как чеку гранаты, и звуковой эффект получился почти как при взрыве!

Храп и сопение как отрезало, спящие мигом проснулись. Причем если папуля и Пашка просто высунули из-под одеял взлохмаченные головы, то Анатоль, которого я заранее лишила покровов, вскочил на ноги, точно подброшенный пружиной, и сразу же принял боевую стойку. Он явно не успел понять, что происходит, но уже приготовился сражаться.

– Э-э-э… Вот! – осознав, что натворила, виновато сказала мамуля, протягивая мне длинную полосу скотча.

Я косо глянула на нее и приняла отчаянное решение. Эх, была не была!

Стиснув зубы и зажмурившись, я молниеносно сдернула с Анатоля трусы!

– Какого хрена?! – с изумлением молвил он и тут же прикрылся ладошками, как застенчивая купальщица.

– Уже никакого! – с сожалением молвила мамуля.

Однако продолжения беседа на хреновую тему не получила. Я сцапала липучку, болтавшуюся над моим плечом, и, воспользовавшись замешательством Анатоля, ловко обмотала его скотчем поверх ладоней, притиснутых к самому дорогому.

Куска липкой ленты хватило всего на полтора витка – наш культурист оказался несколько широковат в бедрах. Трудно было надеяться, что скотч крепко-накрепко склеит руки силача, но я твердо рассчитывала на его скромность. Он, конечно, может порвать скотчевые путы, но вряд ли захочет предстать перед всей честной компанией в чем мать родила!

Анатоль действительно потерял всякое желание размахивать руками, а заодно и дар речи. Только изумленно таращил на меня синие делоновские глаза.

Зато заговорил папуля.

– Что здесь происходит?! – голос нашего полковника от кулинарии забряцал такой сталью, из которой делают не кастрюли, а сабли.

– Папуля, не мешай! – не сводя глаз с покрасневшего Анатоля, сказала я. – Вопросы здесь задаю я!

– Это что, групповуха?! – не по-детски возрадовался Пашка.

– Цыц! – повысила голос я. – Всем молчать! Внимание на обнаженную натуру! Вопрос: кто перед нами?

– Несомненно, мужчина! – с удовольствием констатировала мамуля, вынудив ревнивого папулю тихо зарычать.

– Кто вы такой? – не отвлекаясь на эмоции предков, спросила я самого Анатоля.

– А ты разве не знаешь? – удивился Поль. – Это Анатолий Гаврилюк, чемпион России по бодибилдингу!

– Как бы не так! – фыркнула я. – Чемпион России по бодибилдингу Анатолий Гаврилюк сейчас находится в Берлине, где проходит чемпионат мира! Об этом говорили в новостях, я вчера вечером слушала радио в машине!

– О, так вы не тот, за кого себя выдаете? – мамулю наконец-то заинтересовало что-то, кроме обнаженки.

– Черт! – с досадой молвил лжечемпион. – Слушайте, может, вы меня расклеите и позволите одеться? Честное слово, я и сам хотел уже все рассказать!

– Честное культуристское? – строго спросила мамуля.

– Кабы мог, перекрестился бы! – Анатоль криво усмехнулся.

– Дюша, Бася, отвернитесь! – непререкаемым тоном велел папуля.

Подсмыкнув собственные портки, он подошел к Анатолю и резким движением сорвал опутывающий его чресла скотч. Мы с мамулей этого не видели, потому что вовремя отвернулись, но по болезненному вскрику догадались, что липучка зацепила что-то и помимо ладоней.

Вскоре – уже полностью одетые – все мы сидели за кухонным столом и в ожидании обещанного папулей завтрака вели беседу. Поначалу она больше смахивала на допрос, потому что принудительный стриптиз здорово деморализовал Анатоля, и каждое слово приходилось вытягивать из него клещами. Однако вскоре допрашиваемый разговорился, и мы узнали следующее.

Молодой человек, которого мы привыкли именовать Анатолем, по паспорту звался Виталием Сорокиным. При этом с чемпионом России по бодибилдингу Анатолием Гаврилюком наш герой не имел ничего общего, если не считать определенного внешнего сходства и одинаковой программы физических упражнений, имеющих целью увеличение мышечной массы. Гордое имя чемпиона Виталий присвоил себе только для того, чтобы его заметила и одарила своим вниманием красотка Надин – тщеславная мачеха Павла Ситникова. При этом ее загорелые прелести Виталика не слишком привлекали, и в близкие друзья Надин он пробился только для того, чтобы иметь возможность жить в одном доме с Павлом.

– Я его телохранитель! – сделал сенсационное признание Виталик.

– Кто?! – больше всех изумился Пашка. – Чей?!

Я ожидала чего-то в этом роде, поэтому не слишком удивилась. То есть мне, конечно, и в голову не приходило, что накачанный двойник Делона – Пашкин телохранитель, но я чувствовала, что «казачок-то засланный».

Оказалось, Пашкин отец был вовсе не так доверчив и прост, как думал его сын. Наоборот: старшему Ситникову хватило ума и предусмотрительности позаботиться о мальчике, который в случае смерти отца оставался круглым сиротой. Вряд ли Ситников-старший предполагал вскорости оставить этот мир, но на такой случай он оставил четкие распоряжения своему душеприказчику. На Надин он явно не рассчитывал, даже не надеялся, что она будет относиться к пасынку с материнской заботой. Скорее наоборот: опасался, что алчная вдовушка не упустит случая прибрать к рукам и дело покойного мужа, и его капитал.

Материальные интересы Пашки защищало грамотно составленное завещание, а физическую защиту наследника должен был обеспечивать профессиональный телохранитель. Согласно воле Ситникова-папы делать это нужно было тайно, однако бодигарду совершенно необходимо было держаться поближе к Пашке, в идеале – жить с ним рядом. В охранном агентстве, призванном оберегать парнишку, беспринципно решили использовать женскую слабость Надин к молодым людям атлетического телосложения.

– Вообще-то я должен охранять тебя до твоего совершеннолетия, – извиняясь, сказал Пашке Виталик. – Но в роли бойфренда Надин мне столько не протянуть! Я и так продержался дольше других, почти полгода! Тот малый, которого я сменил, выдержал три месяца, а первый парень взял самоотвод уже через месяц!

Я заметила, что как только Виталий перестал прикидываться чемпионом-культуристом, он стал иначе разговаривать – значительно более сложными предложениями, не замусоренными жаргонными словечками.

– Для следующего охранника придется новую легенду придумывать, – напомнила я. – Зяма вам всю малину испортил! Влез в постель Надин вне очереди!

– Ничего, мы что-нибудь придумаем, – пообещал неунывающий Виталик. – У нас в агентстве, знаете, какие ребята? Мастера маскировки и конспирации! Они кем угодно прикинутся! Хоть электриком, хоть сантехником, хоть садовником!

– А репетитором? – спросил Пашка. – Я в будущем году на биофак поступать хочу. Скажу Надин, что мне нужен репетитор, вот и прикрытие для вашего человека! Хотя я вовсе не уверен, что меня нужно охранять.

– Не скажи! – вмешалась я. – Я своими ушами слышала, как твоя мачеха говорила Виталику, что тебя нужно запереть в специальном заведении со строгим режимом!

– Да нет, это Надин про Паху говорила! – засмеялся Виталик. – Очень надоел ей этот наглый ящер! Шастает по всему дому, как хозяин!

– Он не наглый! – Пашка тут же встал грудью на защиту своего любимца. – Он просто свободолюбивый, потому и сбежал из клетки! Он любит простор и прогулки на свежем воздухе!

При этих словах я вспомнила свою собственную не столь давнюю прогулку на свежем воздухе – в лесу, где некто сильный и ловкий крепко приложил меня головой о дуб, и посмотрела на мускулистого и тренированного Виталика с новым подозрением.

Профессиональный охранник должен обладать разнообразными специальными навыками. Действительно, минувшей ночью, спасая меня от озверевшей Натальи, Виталик отключил мою душительницу одним-единственным прикосновением пальца. А ведь тогда в лесу меня тоже поразительно ловко отправили в аут, пусть не пальцем, а дубом!

– Послушайте-ка… А не вы ли мастерски вырубили меня ударом о дерево? – прищурившись, спросила я профессионала.

– Вы догадались? – Виталик заметно огорчился. – Честное слово, я не хотел! Просто в тот момент у меня не было другого выхода.

– Я не понял, Дюша, этот молодой человек тебя ударил? – нахмурился папуля.

– Объяснитесь, юноша! – строго потребовала мамуля.

И юноша послушно объяснился.

Оказывается, тем тревожным утром он обнаружил, что его несовершеннолетний подопечный сбежал из дома, и отправился на поиски. Умение читать следы входило в число специальных навыков охранника-профи, так что Виталик без особого труда проследил Пашкин путь до лесной опушки и нашел место его палаточной стоянки. Однако ни палатки, ни самого Пашки там уже не было, зато по полянке с самым озабоченным видом кружила девица в великаньих сапогах. Она не столько изучала имеющиеся следы, сколько оставляла новые, весьма заметные. Виталик немного понаблюдал за неумелой следопыткой из-за кустов и едва не расхохотался, когда она неловко полезла на дерево, но тут же раздумал смеяться, заметив появление нового персонажа.

Из леса на поляну вышел мужчина, не похожий ни на дачника, ни на грибника, потому что те крайне редко гуляют по лесу в габардиновых костюмах и длинноносых туфлях. Незнакомец внимательно смотрел себе под ноги, и Виталик понял, что он тоже живо интересуется следами. Это охранника встревожило.

Почему и зачем мужик в костюме изучает отпечатки на земле и чьи именно следы его занимают в первую очередь, было непонятно, но в интересах безопасности своего подопечного Виталик решил на всякий случай запутать следопыта в костюме. Для этой цели прекрасным образом можно было использовать сапожища, опрометчиво оставленные под дубом девицей-древолазкой.

Виталик тихонько подобрался под дерево, снял и спрятал в карманы куртки спортивные тапочки и сунул ноги в великанские сапоги, которые пришлись ему впору. Следопыт в костюме как раз дошел до опустевшей палаточной стоянки, натолкнулся там на гигантские отпечатки суперсапог и не смог их проигнорировать. Виталик потер руки и приготовился без разбору попирать ботфортами лесную зелень, но тут на сцене вновь появилась девица.

– Бухнулась с дуба, как спелое яблоко! – укоризненно сказал он.

– Так не бывает! – заметил будущий биолог Пашка.

– Так было! – уверил его Виталик. – Она сверзилась вниз и начала шебуршать в подлеске, как голодный ежик!

– Я сапоги свои искала! – обиженно буркнула я.

– Я понял, – сказал он. – Но сапоги уже были на мне! Притом шум мог услышать тот подозрительный мужик…

– Мухин! – блеснув глазами, подсказала сообразительная мамуля. – Точно, это он шел из леса по моим следам!

– Мухин или не Мухин, он явно был не глухой! – гнул свою линию Виталик. – Ну, и что, по-вашему, мне было делать? Позволить ему заметить Инну? Это было небезопасно. Я предпочел аккуратно удалить ее с поля.

– Аккуратно? – сердито повторила я. – Да у меня на голове шишка образовалась! И одежду я в кустах зазеленила! И, между прочим, могла простудиться, полежав на сырой земле!

– Зато жива осталась, – сказал Виталик. – Если я правильно понял, Мухин – это тот самый тип, которого ночью выуживали из сортира? Грабитель и убийца?

– Нет, убийца – это та баба, которая душила Инку! – заспорил с ним Пашка.

– Оба они хороши! – справедливо рассудила мамуля.

С этим нельзя было не согласиться. Придя к консенсусу, мы съели приготовленный папулей омлет со шпротами и салат с крапивой и встали из-за стола.

– Идите, идите! Нагуливайте аппетит! – напутствовал нас папуля. – На обед будет фрикасе из сосисок!

– Как интересно, – озадаченно пробормотал Виталик. Очевидно, прежде он не имел счастья быть знакомым с кулинарами-естествоиспытателями. – Фрикасе из сосисок?

– Папуля в своем репертуаре! – безмятежно заметила я.

У меня было хорошее настроение. Я глянула в окошко и убедилась, что погода ему под стать. День обещал быть солнечным и теплым.

– Похоже, наступило бабье лето! – сказала я.

– И бабы в нашем лице его заслужили! – убежденно заявила мамуля.

Оставив Пашку и Виталика помогать папуле с мытьем посуды, мы с ней вышли во двор. И очень вовремя: на улице ревел клаксоном грузовик, ему истерично подтявкивала легковушка.

– Кто там? Чего надо? – в полном соответствии с нормами деревенского этикета крикнула я.

– Инна, здравствуйте, это я, Федор Капустин! Вы не откроете ворота?

– Почему бы не открыть? Открою! – легко согласилась я.

Калитка, сломанная давеча штурмовиками капитана Кошкина, была открыта, но Капустину ее было недостаточно. Почему он настаивал на воротах, я поняла, когда выглянула на улицу. Рядом с карликовым джипом, у открытой дверцы которого нетерпеливо переминался сияющий, как новый медный грош, Федор, стояла машина с цистерной, которую в народе называют неблагозвучным словом «дерьмовоз».

– Вы позволите? – спросил Капустин, длинным кивком соединив спецавтотранспорт и открытые мной ворота.

– О, сколько угодно! – ответила за меня мамуля.

Мы пропустили дерьмовоз к знаменитой выгребной яме, вынесли во двор табуретки и, устроившись в некотором отдалении от толстого ребристого шланга, стали наблюдать за работой плотоядно чавкающей машины.

– Мне всегда было интересно знать, как происходит добыча алмазов открытым способом! – призналась мамуля, благосклонно созерцая суету у ямы. – Правда, я представляла себе это несколько иначе…

– Да, – хихикнув, согласилась я. – В наших краях добыча алмазов сопряжена с большими трудностями! То ли дело где-нибудь в ЮАР, там драгоценные камни чуть ли не под ногами валяются!

Тут я ассоциативно опустила глаза, посмотрела на собственные ноги и заметила, что к правой кроссовке что-то прилипло. Что-то не столь противное, как субстанция, которую с редкой тщательностью собирал в цистерну Капустин, но тоже гадость: клейкая бумажка, усеянная трупиками насекомых.

– Фу! – сказала я и наклонилась, чтобы убрать с ноги липкую бяку.

Я почти коснулась бумажки, и тут на нее из высокой травы сигануло небольшое чудовище!

– Мама! – взвизгнула я.

– Да, дорогая? – отозвалась мамуля, подумав, что я обращаюсь к ней.

Здоровенная ящерица элитной мясохвостной породы посмотрела на меня с насмешливым прищуром, но я не позволила мерзкой рептилии одержать надо мной моральную победу. Я не заорала и не шлепнулась в обморок! Я взбрыкнула ногой и отправила гада в полет таким голевым пасом, что позавидовал бы нападающий «Реала»!

Первая в мире летающая ящерица растопырочкой пронеслась по воздуху и приземлилась на грудь папули, который как раз вышел из дома и остановился на садовой дорожке, чтобы сладко потянуться. Рептилия влипла в папулину сетчатую майку, как муха в паутину, и закачалась на ней, не спеша расставаться с добрым человеком, который фактически пригрел ее на груди.

Впрочем, папуля был не так уж добр и поспешил стряхнуть с себя нового четвероногого друга. Ящерица то ли сопротивлялась, то ли просто запуталась цепкими лапками в дырочках майки, но в результате распалась на две части. Длинный подергивающийся хвост остался в руках у папули, а все остальное принял в объятия прибежавший Пашка. Он так мчался, что даже не прихрамывал.

– Паха! – со слезами в голосе и на глазах вскричал он. – Пашенька, родной, любимый!

Юный ящеролюб нежно гладил переполовиненного монстрика и уже вытягивал губы трубочкой, явно намереваясь покрыть чешуйчатого любимца горячими поцелуями – с головы до основания отсутствующего хвоста. Не желая наблюдать столь мерзкое зрелище, я отвернулась и увидела, как папуля зажал в кулаке трофейный хвост.

– Ну, слава богу! – радостно сказала мамуля, глядя на Пашку и не обращая внимания на папулю. – Вот и Паха-Пахицефалозавр нашелся, теперь всем стало хорошо! Знаешь, хоть я и являюсь живым классиком литературного кошмара, но страхи последнего времени меня здорово утомили. Я так рада, что все наши испытания позади!

– Боюсь, что ты ошибаешься, – с сожалением сказала я, провожая взглядом папулю.

Победно размахивая стиснутым кулаком, он с улыбкой на устах устремился в кухню. Эту светлую улыбку кулинара-изобретателя я хорошо знала. Она вызывала у меня дрожь в коленках и спазмы в желудке.

– Боюсь, очередное страшное испытание ждет нас уже в обед, – с тяжелым вздохом сказала я. – Как ты думаешь, сможем мы переварить фрикасе из сосисок с Пахицефалозавром?