Глава 40
Если бы Роза взяла в руки дубину и просто огрела меня, клянусь, эффект был бы меньшим, чем после сообщения о приходе Пупса.
Я, видимо, долго молчала, потому что Роза, не в силах пережить отсутствие реакции с моей стороны, повторила свое сообщение:
— Пупс пришел.
— Ты в этом уверена? — не слыша своего голоса, спросила я.
— Ну, конечно, — рассмеялась Роза, принимая мой вопрос за шутку, что, в общем-то, несвойственно мне абсолютно, поскольку я человек серьезный, чем справедливо и горжусь.
— Роза, что-то плохо слышно, — прошептала я. — Не могла бы ты повторить то, что сказала?
— Я сказала: «Пупс пришел!»
Тут-то чувства ко мне и вернулись.
— Как пришел? — оторопела я. — Он же это, ну.., в чулане сидит.
— В каком чулане? — рассердилась Роза. — Пупс уже у моей постели сидит. Если хочешь, дам ему трубку.
— Нет-нет, — лихорадочно закричала я. — Потом, потом. Роза, держи Пупса, никуда его не отпускай.
Я сейчас тебе перезвоню.
Представляю удивление Розы, но мне было не до того. Мне было важно остановить Марусю, возможно, уже совершающую глупость по моей вине. Хотя на самом деле виноват сам Пупс, Пупс же убедил меня, что он автор всех покушений.
Он признался, что слегка помешан, и я, само собой, сразу отбросила двойника — и вот результат. Наша храбрая Маруся действительно совершила подвиг, каким-то неслыханным чудом ухитрилась поймать этого лжепупса, а я по собственной глупости заставила ее этого мерзавца отпустить.
— Только бы Маруся не успела, только бы не успела, — как молитву, бормотала я, напряженно прислушиваясь к гудкам из трубки.
То, что Маруся так долго не отвечала, и настораживало, и обнадеживало одновременно. Наконец я услышала ее голос и, не теряя ни секунды, истошно закричала:
— Марусенька! Не отпускай Пупса! Ни в коем случае не отпускай!
— Ты что, старушка, играешься со мной?! — возмутилась Маруся. — То — отпускай, то — не отпускай.
Как это понимать? Первое слово дороже второго.
— То есть?
— Я его уже вся отпустила, епэрэсэтэ, потому что в первый раз ты сказала: отпускай.
— О горе! — воскликнула я. — И давно ты его отпустила?
— Как же — давно? — удивилась Маруся. — Вот прямо только сейчас и отпустила. Ты мне позвонила как раз, когда он умчался, хвост задрав. Думаю, он на лифте сейчас спускается.
— Так задержи его, задержи! Беги за ним, Маруся!
Умоляю! Дверь заклинь или придумай другое что, только задержи этого мерзавца! Одна ты это сможешь!
Оказывая ей такое доверие, я имела свой расчет.
Маруся порой бывает наивней ребенка. Конечно же, она побежала лжепупса догонять.
Нервничая невероятно, позвонила я Розе и попросила позвать к телефону настоящего Пупса.
«Что же это делается? — страдала я. — Там творятся такие дела, а я сижу тут, спутанная по рукам и ногам этим чертовым кабинетом».
— Что случилось? — спросил Пупс, не подозревая о моих страданиях.
— Витя, — закричала я, — срочно приезжай.
— Куда? — испугался он.
— К себе на работу.
— А ты где?
— В твоем кабинете.
— Я же его закрыл, — вспомнил Пупс.
— В том-то и дело, — возмутилась я. — Ты его закрыл, а я теперь выйти не могу. Что же мне, прикажешь здесь ночевать?
Пупс некоторое время молчал — видимо, информацию переваривал, а когда переварил, то разозлился и закричал:
— Как ты попала в мой кабинет?
— Как все, ногами вошла, — спокойно ответила я.
— А почему я тебя не видел?
— Потому что я под стол закатилась.
— Ты что, горошина? — возмутился Пупс.
— А ты что, сумасшедший, такие глупые вопросы задавать? Почему ты меня не видел? Да потому, что я спряталась.
— Зачем?
— Да вот затем и спряталась, чтобы ты меня не видел, зачем же еще? Спряталась в шкафу и сидела, пока ты с Ваней ваньку валял.
— Так ты подслушивала? — прозрел наконец Пупс. — Нас подслушивала?
— Само собой, а что мне еще оставалось, — скромно заметила я. — Добром же решить это дело ты сам не захотел.
Пупс почему-то признание мое близко к сердцу принял — в такое возмущение впал, кричать на меня начал, начал меня стыдить.
— Ты что, Вить, никого не подслушивал никогда? — удивилась я.
— Никогда! — гордо ответил Пупс.
— А все потому, — съязвила я, — что ты был другим делом сильно занят. Я вот тоже из арбалета не стреляла, не довелось, все некогда, по шкафам, видишь ли, скитаюсь.
Это был запрещенный прием, но он подействовал — Пупс мгновенно сник и сказал:
— Еду.
Я несколько успокоилась и для проверки позвонила Марусе, хотя, в общем-то, уверена была, что Марусе не до меня. Она действительно к телефону не подошла, значит, была в погоне за лжепупсом.
«Кто знает, — подумала я, — от нашей малышки всего Можно ждать. Чем черт не шутит, может, снова поймает его. Ведь поймала же в первый раз. Эх, не была бы я такая шляпа…»
Слава богу, долго сокрушаться мне не пришлось.
Пупс примчался в рекордные сроки. Истерично поковырял в замке ключом, распахнул дверь и, едва переводя дыхание, закричал:
— Ты где?
Я сидела на самом видном месте: за его столом, а потому вопросу сильно удивилась.
— Что значит — где? Разве не видишь? Вот она я, сижу тут, как дура.
Пупс вздохнул с облегчением и, не входя в кабинет, скомандовал:
— Пошли.
Я опешила:
— Как это — пошли? А поговорить?
— О чем? — спросил Пупс.
— Нам что, не о чем поговорить? — рассердилась я. — Этот паршивый Ваня врывается к тебе и требует черт знает чего, а нам не о чем поговорить?
Пупс меня тут же изумил — он неожиданно встал на защиту Архангельского.
— Иван не виноват, — сказал он.
— Это было сразу заметно, — с издевкой ответила я. — Закрой дверь и садись. Разговор будет длинный.
— Какой — длинный? — рассердился Пупс. — Ты забыла? У меня Роза!
— Да, Роза, которой ты дал дубиной по голове, я про это не забыла. Нашел чем хвастаться.
Пупс потупился и, прикрыв за собой дверь, вошел в кабинет.
— Присаживайся, — широким жестом пригласила я его к его же столу. — Присаживайся и мне расскажи: чего хотели от тебя те невоспитанные молодые люди?
— Ты же слышала, — нехотя ответил Пупс. — Хотели, чтобы я договор подписал.
— Какой договор?
— Этого я тебе не скажу.
— Хорошо, а Ваня здесь при чем?
— Ваня связался с той фирмой, которой нужен этот договор. Ты же видела этих «быков», думаешь, приятно с ними общаться?
— Не думаю, — со знанием дела ответила я.
— Вот я сам и попросил Ваню быть посредником, — признался Пупс.
— А зачем ты вообще спутался с бандой этой?
Пупс грустно посмотрел на меня и трагически произнес:
— Соня, я честный человек.
— Знаю, — поспешила засвидетельствовать я. — Легенды ходят о твоей честности.
— Я честный человек, — мрачнея, повторил Пупс. — Честный, но больной.
