Глава 10
В поликлинике меня встретили поясными поклонами. Хозяин, похоже, приказал администратору обслужить меня лучше, чем родную мать. Поэтому девушка в белом халатике старалась изо всех сил, довела меня до двери кабинета, распахнула ее и весело сказала:
– Инна Сергеевна, к вам Татьяна.
Доктор, которая из-за меня приехала в свой выходной на работу, не выказала восторга.
– Входите, – сухо велела она, – раздевайтесь, показывайте.
Я покорно стащила дугги.
– Ну и где отек Квинке? – язвительно поинтересовалась аллерголог. – Он, к вашему сведению, бывает в районе шеи.
Я рискнула возразить:
– Я ничего не говорила о Квинке, и…
Но врач не дала мне договорить:
– Пейте вокс.
– Уже принимала, не помогает, – отрапортовала я.
– Господи, – закатила глаза дама в халате, – возьмите другой препарат.
– Какой? – робко поинтересовалась я.
Инна Сергеевна нахмурилась:
– Могу посоветовать либо дешевое, либо дорогое лекарство, выбирайте на свой карман.
Меня удивил такой подход к назначению лечения, но обсуждать с врачом стиль общения с пациентом – зряшное дело.
– Лучше то, что дороже, – приняла я решение, – наверное, оно отлично действует.
Инна Сергеевна нацарапала на бланке каракули и подала мне рецепт:
– Три таблетки! После еды!
– До сих пор я принимала антигистаминные средства один раз в день, – осмелилась я подать голос.
Инна Сергеевна ткнула пальцем в мою ногу:
– Сильно вам помогла такая доза?
– Нет, – вынуждена была признать я.
Врач заявила:
– До свидания.
Я принадлежу к породе людей, которые скрупулезно выполняют распоряжения медиков. Если врач прикажет употреблять четыре с половиной капли микстуры восемь раз в сутки спустя двенадцать минут после еды и велит осуществлять прием, стоя на правой ноге и держа в левой руке воздушный шарик в виде поросенка в натуральную величину, то будьте уверены: я ни на миллиметр не отступлю от инструкции. Кстати, советую брать с меня пример. Производители таблеток не зря указывают в листовках, когда следует принимать препарат. Это не занудство, а весьма важный момент, от которого напрямую зависит, как скоро вы станете здоровой.
Я вышла на улицу, увидела в соседнем здании аптеку и поспешила туда.
– Лекарство лучше употреблять утром, – посоветовала провизор, – оно действует сутки.
– Мне велели глотать три раза в день, – сказала я.
Женщина не смогла скрыть удивления.
– Правда? Лучше посетите врача, не следует слушать подруг или соседок.
– Я уже была в клинике, – вздохнула я, – рецепт-то выдал профессионал.
Фармацевт смутилась:
– Извините, у каждого человека свой случай, я сообщила вам общие рекомендации. Безусловно, необходимо следовать указаниям доктора. Вас предупредили, что эти таблетки вызывают сонливость?
Я насторожилась:
– Нет.
– Тройная доза подействует, как сильное снотворное, – продолжала аптекарша, – нельзя садиться за руль и заниматься работой, где требуется концентрация внимания, ну, например, ходить по канату!
Последнюю фразу провизор произнесла без намека на улыбку. То ли сюда часто заглядывают артисты цирка, то ли я похожа на человека, который бегает по натянутой проволоке с палкой-балансом в руке. Хотя последнее совсем уж маловероятно: под моим весом любой трос порвется.
Я посмотрела на сотрудницу аптеки:
– Что мне делать? По долгу службы я весь день раскатываю по городу.
– Возьмите вокс, – предложила фармацевт, – это не новое, но хорошо зарекомендовавшее себя средство.
– Оно мне как слону дробина, – грустно сказала я.
– А в чем проблема? – улыбнулась женщина.
– Очень ноги чешутся, – призналась я, – прямо сил нет!
Провизор пошла к шкафчику, достала оттуда пару бутылочек и поставила на прилавок.
– Вот. Гель для мытья с экстрактом ромашки, используйте его каждый день, и зуд пройдет.
Я обиделась:
– Я ежевечерне принимаю душ! У меня аллергия.
На этой стадии беседы лодыжка зачесалась так, что я, забыв о приличиях, села на стоящий у стены стул, стянула один сапожок и начала с наслаждением царапать ногтями кожу. Фармацевт с нескрываемым любопытством следила за мной, потом вышла в зал, встала около меня и внезапно спросила:
– Как вас зовут?
– Татьяна Сергеева, – простонала я.
– А я Алина, – прощебетала тетка.
Я опомнилась:
– Рада знакомству, извините, не смогла удержаться и начала раздирать ногу. Просто сил нет! Огнем горит и зудит!
– Танечка, – робко сказала Алина, – у вас блохи.
В первую секунду я не поняла, о чем речь, затем спросила ошарашенно:
– Что вы имеете в виду?
Алина смутилась:
– Существуют такие крошечные кровососы, они паразитируют, в основном, на домашних животных, допустим кошках. Выйдет Мурка во двор погулять, блошка к ней в шерсть запрыгнет и там обустраивается. Лескова читали? У него есть рассказ, как Левша блоху подковал.
Я пришла в себя:
– Милое предположение. Я могла бы вам поверить, но есть парочка возражений. Я не кошка, не покрыта шерстью и не гуляю часами по двору.
Алина погладила меня по плечу.
– Видите вон ту витрину? В ней средства от вшей, и уж поверьте, их покупают отнюдь не бомжи. Едет человек в метро, а на него от какого-нибудь маргинала эта дрянь и переползет.
– Вы же сказали, что паразиты живут в шерсти, – забеспокоилась я, – но у меня неприятность с ногами.
– Они волосатые, – заявила Алина.
– С ума сошли! – возмутилась я. – Между прочим, я никогда не забываю про эпиляцию. Похоже, я что-то съела, вот и результат.
Но Алину оказалось не просто сбить с толку.
– Танечка, я по образованию ветеринар, много лет проработала с животными, была сотрудницей зоопарка в городе Наумове и часто видела точь-в-точь такие следы от укусов, как сейчас у вас. Они нередко появлялись у людей, которые имели дело с медведями. У мишек невероятно густая шуба, вывести из нее блох – непосильная задача, паразиты часто перебирались на служителей. Можете, конечно, пить таблетки, но они вам не помогут.
Я в ужасе посмотрела на свои лапки, а Алина продолжала:
– В вашем доме есть кошки?
– Четыре штуки, – прозаикалась я, – Клепа, Гера, Ариадна и Лера.
– Следовательно, у вас в четыре раза больше вероятности заполучить себе на жительство кровососа, чем у человека, который не держит животных, – резюмировала аптекарша.
– Наши кошки не выходят из квартиры, – сопротивлялась я.
Алина подняла указательный палец:
– Внимание! Вы захотите рассказать кому-нибудь, что обзавелись блохами?
Я замотала головой:
– Никогда! Умру от стыда.
Провизор широко улыбнулась.
– Люди отчего-то стесняются в этом признаться. Смешно! Блохи – наши спутники со времен неандертальцев, естественный паразит. Хотя не о том речь. Вы не станете распространяться о блошках, ваши знакомые тоже. Кто-то из гостей заразил кошек, а потом паразит перелез на ваши ноги. Или члены семьи все заблошены.
Странный глагол «заблошены» заставил меня поежиться. Я задумалась об обитателях нашей квартиры. Коробок не чешется, Маргоша сегодня утром преспокойно ела овсянку, Лера, Гера, Клепа и Ариадна не демонстрировали ни малейшего беспокойства. Анфиса с семи утра слоном носилась по коридорам. Партячейка, членом которой является старушка, готовится мощно отметить праздник седьмого ноября. Фиса и ее коллеги по партии репетируют торжественную демонстрацию, маршируют на каком-то стадионе и разучивают песни вроде «И Ленин всегда молодой, и юный Октябрь впереди». Никогда не могла понять, почему октябрьский большевистский переворот коммунисты отмечают в ноябре? Только вот не надо сейчас рассказывать мне про смену календаря. Ладно, забудем про партийцев, главное, Анфиса не чешется, от зуда погибаю одна я. И, если вспомнить, что ранее безотказно помогавшие мне таблетки от аллергии сейчас оказались бессильны, то, похоже, в словах Алины есть резон.
– Что мне делать? – вырвалось у меня.
Провизор быстро сбегала к шкафу и принесла бутылочку.
– Отличное средство, стоит недорого, действует убойно. Сейчас помажете ноги и забудете о блохах.
Продолжая на все лады расхваливать средство, Алина открутила пробку. Я чуть не задохнулась.
– Господи, чем это воняет?
Фармацевт цокнула языком:
– Великолепная блохоубивалка имеет небольшой минус – резкий запах. Еще она пачкает одежду, потом не отстираете. На время лечения рекомендуется носить то, что не жаль выбросить.
– Вонять после нанесения долго будет? – перебила я Алину.
– Пока средство на вас намазано, – вздохнула она.
– Сколько времени придется им пользоваться? – спросила, я, стараясь не дышать.
– Неделю или полторы, – неуверенно заявила Алина, – в зависимости от степени заблошенности и физического состояния кровососов. Некоторые по двадцать дней выдерживают.
Я представила, что целый месяц являюсь в офис в старом лыжном костюме, воняя, как завод по производству консервов из тухлой рыбы, и категорично ответила:
– Нет. Замечательная штука, но не подходит. Я работаю с людьми.
– Возьмите отпуск, – посоветовала Алина, – двадцать четыре рабочих дня. Как раз избавитесь от блох и за трое суток отмоетесь от этой растирки. Лучше всего ее удалять керосином, мылом замучаетесь.
– Спасибо, не надо, – решительно заявила я, – дайте другой препарат.
– Остальные малоэффективны, – честно призналась Алина, – хотите совет?
– Говорите, – велела я.
Провизор указала пальцем в большое окно:
– Через дорогу есть зоомагазин. Там полный арсенал средств от блох.
Я встала со стула:
– Огромное спасибо.
В лавке, где торговали товарами для животных, за кассой мирно дремал мужчина лет сорока пяти. Услышав звяканье колокольчика, предупреждавшего о появлении покупательницы, он, чуть приоткрыв глаза, выдал заученный текст:
– Добрый день. «Кэттс энд паппис» приветствует вас. Консультант Григорий. Что хотите?
Я постаралась убедительно изобразить женщину, озабоченную проблемой, которая произошла с ее мурлыкой.
– У моей кошки блохи. Посоветуйте что-нибудь наиболее действенное, но без запаха и безопасное для здоровья.
– Вес? – поинтересовался Григорий.
– Понятия не имею, – вздохнула я, – и про количество не спрашивайте, может, блоха одна, может, их сто штук, и, как понимаете, вывести их трудно!
Консультант открыл оба глаза.
– Мне нужна не масса блохи, а кошачьи параметры.
Я смутилась:
– В районе семидесяти кило.
– Семи-десяти? – протянул продавец. – Раскормили киску!
– Семьдесят килограммов, – поправила я его, – не семь-десять, а семьдесят.
Григорий уронил калькулятор:
– Сколько? У вас тигр? Леопард? Слонопотам?
– Послушайте, какая разница, – вздохнула я, – дайте что-нибудь.
– Средств для семидесятикилограммовых кошек нет, – начал занудствовать Григорий.
– Хорошо, предложите препарат для обычной кошки, – сдалась я.
Григорий указал на прилавок:
– Ошейник, проще некуда! Повесили на шею, и блохи умерли. А те, что остались живы, в панике убегут.
Я призадумалась:
– Но паразиты живут у моей кошечки в лапах. При чем тут шея?
– Девушка, – зевнул Григорий, – уж будьте уверены, я плохого не посоветую.
– Не понимаю, каким образом ножные блохи испугаются шейного украшения, – не успокаивалась я, – объясните механику процесса.
Григорий смежил веки и стал похож на усталого варана.
– Гражданочка, мобильный имеете?
Смена темы меня удивила, но я ответила:
– Конечно.
– И что, вы знаете, как он функционирует? Куда волны входят и как в звук превращаются? – хмыкнул продавец.
– Нет, – вздохнула я.
– С ошейниками та же ситуация, – крякнул он, – покупайте спокойно. Вам какого цвета? Есть розовые, красные и голубые. Посмотрите на витрине.
Я послушно подошла к стеклянной горке и увидела на полках среди разной всячины полоски сантиметра три толщиной. Ошейники, похоже, выполнены из чего-то, сильно смахивающего на резину, по всей поверхности их украшали слова «cat, katze, chat».
– Можно к нему жетончик заказать, – ожил Григорий, – в виде мыши, написать на нем имя животного и телефон владельца, вдруг кошка потеряется.
Я машинально одернула курточку. Представляю себе реакцию Димона, когда я появлюсь с ядовито-розовым ошейником, с которого свисает жестянка с гравировкой «Татьяна». И чей номер указать на опознавательном знаке? Кто мой владелец? Не хочется думать, что я раба Приходько.
– Ну, берете? – поторопил меня продавец, которому не терпелось выпроводить назойливую покупательницу и мирно заснуть.
– Дайте два! – ответила я.
Сев в джип, я стянула дугги и обмотала ноги ошейниками. Ну, дорогие блохи, понятия не имею, где мы с вами встретились, но не собираюсь поддерживать спонтанно возникшее знакомство.
Не успела я войти в офис, как Димон высунулся из кабинета и крикнул:
– Тань! Я узнал кое-что.
Я зашла в комнату к Коробкову.
– Рассказывай.
– Особенно тебя ничем не обрадую, – уныло сказал наш компьютерный гений, – тело Галины Бутровой кремировано, Майи Матвиенко и Владимира Каминского – тоже. Язва желудка иногда протекает бессимптомно, человек внезапно выясняет, что болезнь на пиковой стадии.
– Их отравили, – остановила я Коробка, – улик нет, но я абсолютно уверена, что члены экспедиции умерли не своей смертью.
Мое заявление вызвало немой вопрос в глазах Димона. Я подробно пересказала коллеге услышанное в деревне.
Дверь приоткрылась, показался Приходько.
– Как дела?
– Отлично! – излишне бодро сообщила я. – Выяснила несколько интересных подробностей. Надо срочно ехать к Любе Добровой.
– Зачем? – не понял шеф. – В семь вечера сюда приедет Иван Сергеевич, вот ему нужно сообщить, что его жена считает себя больной. Пусть супруг разубедит ее, и наша миссия завершена. Любовь сдаст костный мозг для дочери, девочка поправится, полный и безоговорочный о’кей.
Мы с Димоном переглянулись, и Коробок сказал:
– Умерли четыре человека. Дед Назар действовал по сценарию, который написала пока не известная особа. Он предсказал кончину пятерым. Трое уже на том свете. Тебе не кажется, что Любе грозит опасность? Проклятие придумано для того, чтобы помучить жертв, держа их в состоянии нервного напряжения. Доброва сдалась, она понимает, что обречена, и ждет неминуемой кончины. Татьяне надо поторопиться в музей, побеседовать с Любой в другом ключе. Думаю, узнав о преступлении, мать поспешит в лабораторию. Доброва поймет, что не инфицирована «желудочной волчицей». Но ей все равно нужно опасаться за свою жизнь. За женой Ивана Сергеевича охотится убийца.
