Глава 15

– Квартира госпожи Адилье, – промурлыкал слащавый тенорок.

– Позовите Николетту, – нервно приказал я.

– Она занята.

– Сейчас же дайте Николетте трубку.

– Это невозможно.

– Послушайте, кто вы такой?

– Пресс-секретарь госпожи Адилье, можете называть меня просто Монти.

– Монти! Ты меня не узнал?

– Ваня!

– Не кричи, а подтяни маменьку к аппарату или принеси ей телефон.

– Ванечка! Тут такое!

– Какое? – мрачно спросил я.

Монти, захлебываясь от восторга, начал излагать новости. По мере их поступления я потел, краснел, вздрагивал. Вкратце ситуация выглядела так.

У Монти четверо суток подряд болела голова, у парня случается мигрень, от нее его не спасают ни порошки, ни таблетки, ни сиропы. Монти адаптировался к беде и даже способен вести относительно обычный образ жизни, но сейчас с ним произошло невероятное. Вытащив из помойного ведра торт-каменюку, Монти немедленно почувствовал облегчение. Невидимый тугой ремень, стягивавший виски, лопнул, и кузен ощутил легкость, злой недуг ушел прочь. Предполагаемая невеста – если помните, ее зовут Алена – пришла на чай вовремя, и парочка села наслаждаться угощением. Женщина отковырнула крохотный кусочек от торта, с видимым трудом проглотила его и отодвинула тарелку.

– Невкусно? – испугался Монти.

– Замечательно, – заулыбалась Алена.

– Тогда угощайся, – исполнял роль хлебосольного хозяина кузен.

– У меня жутко зуб болит, – призналась дама.

– Ой, бедненькая, – всплеснул руками жалостливый Монти, – анальгин принести?

– Он не поможет, – простонала Алена.

Монти заметался по гостиной, предлагая даме коньяк для полоскания клыка, аспирин, тройчатку, водочный компресс и валерьянку.

– Наверное, мне лучше вернуться домой, – пролепетала Алена в конце концов, – очень неудобно получилось. Ты так старался, пек торт, а я испортила вечер, думала, боль пройдет, но с каждой минутой мне лишь хуже делается!

И тут Монти осенило, он сгонял на кухню, приволок несчастный торт-каменюку и протянул потенциальной невесте:

– Приложи его к щеке.

– Это что? – изумилась Алена.

Простодушный Монти выложил недалеко ушедшей от него по уму даме историю про метеорит. Алена, впав в восторг, приложила многострадальный корж к щеке и вскоре воскликнула:

– Монти! Прошло! Чудо!

На беду, именно в эту минуту Алене на мобильный позвонила подруга с жалобой на изматывающий токсикоз.

– Немедленно лети сюда! – закричала Алена.

Не стану утомлять вас ненужными деталями, скажу лишь, что тошнота покинула беременную, и она на радостях слопала весь торт – бывшую «Лесную поляну», а не «метеорит».

К восьми вечера явилась Николетта и была огорошена рассказом Монти, воплями Алены и булькающими звуками из сортира, которые издавала беременная. Последнюю вновь затошнило, но не от токсикоза, а вследствие элементарного обжорства. Согласитесь, схряпать одной килограммовый бисквит, украшенный взбитыми сливками и обсыпанный какао, без последствий не получится.

Николетта, выслушав речи парочки, развила бешеную активность, и сейчас ее снимают для программы «Ненормальные новости». Телевизионщики находятся на кухне, они пришли в экстаз от покореженного стола.

– Представляешь, Ванечка, – стрекотал Монти, – у их оператора жуткий остеохондроз, ужасный, невероятный, но стоило ему прислониться спиной к метеориту, как позвонки моментально отпустило. А у режиссера язва прошла! Чудо! Извини, дружок, надо дверь открыть, подождешь?

– Хорошо, – процедил я сквозь зубы.

Из трубки послышались шорох, скрип, далекие голоса, потом снова прорезался тенорок Монти:

– Ванечка, не сочти за обиду, больше не могу беседовать, тут столько корреспондентов прикатило! Радио и еще телевизионщики.

– Монти, – долетело издалека стоккатто Николетты, – иди сюда!

– Пока, Ванечка, – торопливо попрощался кузен и отсоединился.

Я потряс головой и набрал номер Коэна.

– Накувыркался? – спросил Владимир. – Давай побалакаем.

– Имею встречное предложение.

– Говори.

– Лучше встретиться лично.

– Лады, где и когда?

– Завтра, в районе обеда, ресторан «Монс» подойдет?

– Шикарное место, – обрадовался Коэн. – Еда, надеюсь, за твой счет?

– Кто приглашает, тот и платит, – согласился я.

– Супер, есть маленькая просьбочка, мне еще отписаться надо, давай столкнемся не очень поздно, в районе двух-трех!

– Хорошо, – не стал спорить я, нажал на красную кнопку и тут же набрал другой номер.

– Але, – с явной неохотой ответил женский голос.

– Аллочка, это Иван Павлович.

– У, старый вредина. Никогда просто так не звякнешь, опять надо адрес узнать? Или телефон?

– Я такой корыстный?

– Ужасно!

– На этот раз всего лишь хочу спросить совета.

– Спрашивай, – зевнула Аллочка.

– Ты хорошо знаешь мир журналистики?

– Лучше вообще с ним не сталкиваться, не один год в газете лямку тяну, – погрустнела Аллочка, – но теперь наш листок никому не нужен, миллионные тиражи в глубоком советском прошлом, нынче «Клубничка», «Желтуха» и «Треп» в фаворе, людям подавай обнаженку, расчлененку и сплетни.

– Сколько надо заплатить корреспонденту, чтобы он не печатал о тебе статью?

– Компромат?

– Нет, просто сообщение, никакого негатива.

– Тогда чего тратить бабки, нехай строчит, – удивилась Алла.

– Понимаешь, информация, которая вроде исходит от моего имени, неверна.

– Угу. Отталкивайся от гонорара. Сколько ему в бухгалтерии за заметку дадут?

– Понятия не имею.

– Поинтересуйся и предложи чуть больше, но ненамного, а то он заподозрит неладное и заломит цену.

– Спасибо. А что отвечать, если он поинтересуется, по какой причине я не желаю славы?

– Скажи, что начальство на работе будет недовольно, у вас запрещено общаться с прессой, отмониторят фамилию и выставят вон из фирмы. Кстати, это правда.

– Огромное спасибо! Ты меня выручила!

– Как обычно, – ехидно отозвалась Аллочка, – давно жду приглашения на ужин, романтический!

– Прости, Аллочка, наверное, я уже выпал из категории принцев.

– Ты в ней никогда не состоял, – сердито отбила мяч старая знакомая, – девушки всегда соглашались закрутить роман с тобой лишь в случае тотальной пустоты на личном фронте.

Я обиделся, но виду не подал, поболтал с Аллочкой еще минут пять, потом принял душ, лег в кровать, взял книгу и неожиданно уснул, не выключив свет.

Утром Нора выдала мне план действий.

– Сначала поедешь в кондитерскую «Манже», – приказала хозяйка, – и найдешь там девушку с оригинальным именем Арфа. Прежде чем начать беседовать с ней, покажи заколку в виде краба местным сотрудникам, вдруг кто и опознает аксессуар. Потом полетишь к Руфи Гиллер. Ей скоро сто лет стукнет, но, похоже, старик Альцгеймер не принадлежит к числу близких знакомых актрисы. Голос у нее молодой, энергия бьет ключом, а еще она уверяет, что отлично знала твоего отца и была с ним в особых отношениях.

Взяв под козырек, я спустился в подъезд и был незамедлительно окликнут охранником Алексеем:

– Иван Павлович, доброе утро.

Я кивнул и пошел к двери.

– Уж простите, не подходит, – крикнул мне в спину секьюрити.

– Вы о чем?

– Неужели забыли? Кроссворд. Средство для закапывания. Вернее, это не совсем кроссворд, ну неважно, короче, лопата с совком не подходят. Вдруг чего еще придумаете?

Я остановился у выхода.

– Попробуйте мотыгу.

– Супер! – обрадовался любитель загадок. – И как сам не допер!

Не знаю, как вас, а меня иногда удивляют самые простые вещи. Допустим, от чего зависит популярность кафе. Например, кондитерская «Манже», ну что в ней такого замечательного? Да, она расположена в самом центре, в красивом здании у метро. «Манже» имеет большую собственную парковку, что сразу делает кафе привлекательным для автомобилистов. Впрочем, тут и вкусный кофе, и замечательные пирожные, и милый, улыбчивый персонал, состоящий в основном из молодых девушек. Но ведь в Москве сейчас десятки, если не сотни кофеен, и в каждой подадут вполне качественную выпечку. Если разобраться до конца, то в эклерах и корзиночках «Манже» нет ничего особенного, кроме отчаянно дорогой цены.

И вот парадокс! Буквально в двух шагах от «Манже» находится вполне приятное заведение. Там тоже делают эспрессо, капучино, латте и иже с ними, приносят сладкое, улыбаются, а счет выставляют в десять раз меньше, чем в модном кафе. Но в этой кафешке посетителей раз-два и обчелся, а в «Манже» народ ломится. И почему такое происходит? Право, загадка.

Я поставил машину в углу площадки и вошел в битком набитый зал.

– Хотите кофе? – ринулась ко мне девочка в форменном темно-бордовом костюме.

Нет, покататься на лыжах! Ей-богу, глупый вопрос, заданный человеку, который заглянул в кофейню. Впрочем, спокойней, Иван Павлович, служащая всего лишь выполняет свою работу, она не виновата, что у тебя при виде скопления народа портится настроение.

– К сожалению, место есть только у стойки, на высоком стуле, – запричитала администратор, – как освободится столик, сразу проведу вас.

– Меня устроит и барный стул, – кивнул я.

– Пойдемте, – девушка заспешила вперед, – вот сюда, устраивайтесь. Настя! Клиент!

Толстушка за стойкой моментально расплылась в улыбке.

– Что желаете? У нас тридцать два вида кофе.

Я решил не рисковать.

– Двойной эспрессо и кусочек вон того пирога, похоже, он с маком.

– Наш фирменный, – засуетилась толстушка, – называется «Поцелуй Манже», вам понравится.

Продолжая болтать, девушка не забывала орудовать руками. Я вытащил из кармана заколку и воскликнул:

– Случайно не ваша?

Барменша обернулась.

– Что?

– Да вот нашел на полу, думаю, кто-то из официанток обронил, – пояснил я и мгновенно понял уязвимость выбранной тактики.

Сейчас пышечка резонно ответит: «Вполне вероятно, что „краб“ посеяла посетительница».

Но толстушка отреагировала иначе:

– Вау! Дмитриес!

– Кто? – не понял я.

– «Дмитриес», – повторила барышня, – название фирмы, которая делает прибабахи для волос, они очень дорогие, думаю, что заколка на двести баксов тянет.

– Вы шутите, – поразился я, – это все лишь кусок пластмассы со стекляшками, надеюсь, вы не приняли стразы за настоящие камни?

– Уж не дура, – обиделась барменша, – но у «Дмитриес» такие цены! Ленк, не знаешь, чья это штукенция?

Симпатичная брюнеточка, бежавшая мимо бара, притормозила, поставила на стойку поднос с пустыми чашками и безапелляционно заявила:

– Леркина! Она ее недавно купила и жаловалась, что плохо волосы держит, падает!

– Точно! – подпрыгнула барменша. – То-то она мне знакомой показалась.

– А где Лера? – живо спросил я. – Можно ей позвонить?

Брюнетка схватила поднос.

– Не видела ее, у Маши спросите.

– Вы пейте спокойно кофе, – решила помочь мне толстушка, – а «краб» можете у меня оставить.

– Нет, – отказался я.

– Думаете, не отдам? – захихикала барменша. – За фигом мне заколка? У меня стрижка короткая.

– Лучше позовите Леру, – твердо попросил я.

Пышечка скорчила гримаску и крикнула:

– Маш, поди сюда!

К бару вновь подошла девушка с подносом, на этот раз официантка оказалась блондинкой.

– Ну? – не слишком радушно спросила она.

– Где Лерка?

– Не пришла.

– Совсем?

– Нет, наполовину, – сердито отреагировала Маша, – ноги тут, а башка дома. Хотя Лерка частенько мозги в комоде оставляет.

– Сегодня ее смена.

– Знаю.

– Почему тогда ее нет?

– Вопрос не ко мне, – отчеканила блондинка.

– Не дуйся.

– На дур не обижаются.

– Сама ты дура! – вспыхнула толстушка. – Стараешься для других и получаешь по полной. Лерка заколку потеряла, а он нашел.

Палец, украшенный дешевым колечком, ткнул в мою сторону. Маша моментально профессионально заулыбалась.

– Здрассти.

– Доброе утро, – кивнул я. – Вы, похоже, дружите с Лерой?

– Общаемся, – обтекаемо ответила Маша.

– Хочу вернуть ей заколку.

Блондинка протянула руку:

– Давайте.

– Нет, лучше я сам вручу вещь хозяйке.

Толстушка захихикала, а Маша сказала:

– Тогда ждите, авось заявится.

– Лера часто опаздывает? Мне долго сидеть? Знаете, очень неудобный стул, – абсолютно искренне сказал я.

Интересно, кто придумал высокие, так называемые барные стулья? Долго на них не продержаться, сначала заболит спина, потом онемеют ноги, затем сведет судорогой плечи.

– Она всегда вовремя прибегает, – сердито ответила Маша, – а сегодня заболела.

– Точно знаете? – насел я на официантку.

– Маш, – влезла в разговор толстушка, – постой чуток, я кое-куда сношусь.

– Ну ладно, – неохотно процедила Маша, – пользуйся моей добротой.