Глава 21
Есть люди, которые, потерпев неудачу, мигом складывают лапки и, лопоча:
– Чего уж теперь поделать, – закрывают глаза и тихо идут ко дну.
Но я принадлежу к иному психотипу. Помните сказочку про двух лягушек, попавших в кувшин с молоком? Так вот, я, оказавшись в безвыходном положении, обозлюсь, собью лапами кусок масла, выскочу наружу, потом вытащу из емкости самостоятельно произведенный брусочек, принесу домой, намажу на хлеб и выпью чай с бутербродами. Главное, рассердиться, и дело пойдет отлично.
Нахмурившись, я снова набрала номер «ОДД».
– Слушаю, – сказал вежливый голос.
– Ой, – запищала я, – здрассти.
– Добрый день.
– Я ваш курьер, Маша.
– И что?
– Так меня послали пакет отнести, а адрес не тот!
– Звони в службу доставки.
– Ой, телефон забыла.
– Наберут детей, потом мучаются, – в сердцах воскликнула сотрудница, – ладно, соединяю с Виктором Ивановичем.
Я замерла у трубки.
– Ну и чего надо! – рявкнул некий мужчина.
– Я Маша.
– И?
– Ваш новый курьер. Знаете меня?
– Как же, – заорал мужик, – любимая Машенька! Ты с дуба свалилась, голуба. Стану я всех «шестерок» различать.
– Виктор Иванович, миленький…
– Я Юрий Сергеевич.
– Ой, дядечка, у-у-у.
– Хорош выть, что случилось?
– А где Виктор Иванович?
– После обеда будет.
– О-о-о!
– Ты можешь говорить по-человечески!!!
– Виктор Ваныч велел пакет доставить, автору, поэту Владлену Богоявленскому, а я… у-у-у.
– Потеряла бандероль?!
– Ой, нет! Что вы!
– В чем тогда дело???
– Адрес похоже не тот, у-у-у.
Из трубки донесся тяжелый вздох.
– Ща, погоди. Богоявленский Владлен. Ага. Ты где стоишь?
– Около метро «Белорусская».
– Какого хрена тебя туда понесло?
– Так на конверте стоит «Тишинская улица», – лихо врала я.
– Сколько раз просил: не берите на работу дебилов, – взвыл Юрий Сергеевич, – нет, наймут студентов, а потом кирдык делам. Богоявленский обитает совсем в ином месте! Ну ваще! Записывай, дурища, зла на вас нет!
– А телефончик?
– Зачем?
– Ну, того, позвонить. Вдруг его дома нет.
– В почтовый ящик сунешь!
– Но…
Юрий Сергеевич бросил трубку, я пошла к шкафу, распахнула створки и стала обозревать содержимое гардероба. Что лучше нацепить на себя, чтобы понравиться мужчине не первой молодости? Мини-юбку? Но у меня их нет.
– Мать, можно? – спросил, всовываясь в комнату, Кеша.
Я кивнула.
– Что случилось с «Пежо»? – поинтересовался Кеша.
– С каким?
– Твоим.
Я выдернула вешалку с джинсами.
– Поцарапался, пришлось отдать в сервис, вот и катаюсь пока на старом.
– Мне звонили из мастерской, ужасно удивлялись, – протянул Аркадий, – крыша помята и вроде ободрана, а бока целые. Что произошло?
– Ну…
– Говори правду.
– Понимаешь…
– Мать, не ври!
Я села на кровать.
– Хорошо, только ты мне не поверишь!
– Если нафантазируешь, то нет.
– Истина порой бывает фантастична.
– Начинай.
– Ладно. Я стояла у тротуара, вдруг из подъезда вылетела обезьяна, а за ней тигр. Не успела и глазом моргнуть, как они на «Пежо» вскочили и драться принялись, я чуть не умерла от страха.
Слегка раскосые глаза Аркадия стали круглыми.
– И кто кого победил? – выдавил он из себя.
– Ничья, – ответила я, – они, оказывается, просто веселились.
– Хищник с макакой?
– Да.
– На «Пежо»? В Москве?
– Верно. Потом мартышка села верхом на тигра и ускакала в подъезд.
– Да?
– Найти их я не смогла, понимаешь, парадное оказалось аркой и…
Кеша молча повернулся и вышел за дверь, я кинулась за ним.
– Милый, ты мне не поверил?
Аркадий обернулся.
– Отчего же? Очень правдоподобная история, такие в столице России осенью на каждом шагу случаются, эка невидаль.
– Кеша!
Адвокат замер, потом дернул плечами и побежал по лестнице вниз, я перегнулась через перила.
– Ей-богу, я не вру!
Аркашка, никак не отреагировав на мой выкрик, исчез в прихожей. Я с досадой стукнула кулаком по стене. Ну почему, когда я говорю чистейшую правду, меня подозревают во лжи?
В дверь Владлена я позвонила около полудня.
– Вы к кому? – долетело из-за створки.
– К поэту Богоявленскому, – старательно вымолвила я.
Дверь незамедлительно распахнулась, и передо мной возник старик, изо всех сил старавшийся казаться тинейджером. Тощее жилистое тело дядечки было всунуто в потертые джинсы и пронзительно розовую рубашку, под воротником, вместо галстука, совершенно недопустимого в данном варианте «формы», свисал замшевый шнурок. Средний палец правой руки был украшен перстнем с витиеватым рисунком, а на ремне из кожи питона в специальном креплении держался мобильный телефон.
Дедушка явно красил волосы, потому что его пряди оказались ровно-каштановыми, без всяких признаков седины. Старикашка улыбнулся, показались замечательные зубы, слишком белые и ровные, чтобы быть настоящими.
– Вы поклонница? – плотоядно воскликнул он.
– И да, и нет, – кокетливо ответила я, – разрешите войти.
– Же вузанпри, – провозгласил Владлен.
Я на секунду растерялась, а потом изо всех сил сцепила зубы, чтобы не расхохотаться. «Же вузанпри!» Господи, Богоявленский пытается выказать себя знатоком французского языка! На данном этапе он с ужасным акцентом произнес «Прошу пройти».
– Давайте вашу курточку, – галантно принялся ухаживать за мной поэт, – идите сюда, в кабинет, вот, усаживайтесь в кресло. Коньяк? Или водочки?
– Спасибо, я за рулем.
– Я сам не большой охотник до спиртного, – весело ответил Богоявленский и закричал: – Алена, подай чаю!
– Сейчас, – донеслось из коридора.
– Так что за печаль привела столь прелестную девочку в мою неуютную берлогу? – принялся кокетничать Владлен. – Давненько сию печальную комнату не посещали нимфы.
– Разрешите представиться, Ариадна, журналистка, автор издания «Ваш мир», – быстро сказала я, – мы выпускаем журнал, газету и очень любим открывать новые имена.
Богоявленский хмыкнул.
– Ну меня-то к новичкам никак не отнести.
– Вы ответите на пару вопросов?
Владлен тряхнул гривой крашеных волос.
– К чему? Чем я интересен нынешнему читателю? Кстати, кто вам дал мой адрес?
– Издательство «ОДД».
Богоявленский вздернул брови.
– Ну да? Очень странно.
– Почему же? Ведь вы их автор.
– Был.
– Вы ушли из «ОДД»?
Богоявленский начал бегать по кабинету.
– Душенька, – зачастил он, – это они меня ушли. Выпустили сборник, а когда я намекнул на переиздание, заявили: стихи сейчас не пользуются спросом. Я справедливо ответил, что Пушкин и Лермонтов, вкупе с Блоком, Есениным и Пастернаком, активно выпускаются «ОДД», но у них в отделе поэзии сидят хамы, не способные реально оценить творческий потенциал человека. Да я… да в шестидесятые годы… Политехнический музей…
Изо рта старичка с пулеметной скоростью вылетали фразы, сообщающие о собственной гениальности. Меня стало укачивать. Целый час Богоявленский говорил без умолку. Мои робкие попытки вставить хоть словечко, дабы попытаться направить тайфун болтовни в нужную сторону, потерпели сокрушительную неудачу. Владлен вывалил кучу совершенно ненужной информации, если отбросить горы шелухи, то скелет рассказа выглядел так. Богоявленский гений, он любим публикой и обожаем дамами всех возрастов и профессий. Среди его почитательниц английская королева, великие актеры и политический бомонд. А любовницы Владлена… О, тсс! Он не может назвать их имен, настолько они известны. И такого человека, увенчанного лаврами, одаренного сверх всякой меры, «ОДД» посмело послать? Да за любым сборником Богоявленского выстроится шеренга. Владлен скромен, он не требует запредельных гонораров и тиражей, согласен, чтобы его книжка появилась числом в десять тысяч экземпляров, пусть она станет библиографической редкостью. За свою рукопись Богоявленский хочет получить всего лишь миллион долларов, право, смешная сумма, скорей подачка, чем хороший гонорар, но Владлен не корыстен. Только отвратительные деятели из «ОДД» просто расхохотались и не стали подписывать договор с поэтом.
– Они еще пожалеют, – тряс крашеными кудрями Владлен, – я им покажу, где раки зимуют! Так оскорбить литератора, выставить из здания и запретить охране меня пускать внутрь.
– Пусть вас издадут в другом месте, – воспользовавшись паузой в разговоре, сказала я, – вот тогда, увидав неслыханный успех сборника, начальство «ОДД» примется локти кусать, но поздно. Вы сходите в «Марко»!
– Фу, – скривился Владлен, – они печатают одни детективы.
Следующие полчаса поэт самозабвенно жонглировал фамилиями известных писателей, работающих в криминальном жанре. Впрочем, о женщинах он ничего плохого не сказал, бросил лишь фразу:
– Это бабье в руки не беру, но знаю, что пишут отвратительно.
Зато несчастным Акунину, Бушкову, Дышеву, Пучкову и остальным досталось по полной программе. Очевидно, Владлен почитывал «гадкие детективчики» и «вредную фантастику», потому что романы Ника Перумова и Василия Головачева он цитировал почти дословно, упоенно восклицая:
– Люди обожают барахло. Да, зря классик ждал, что народ не милорда глупого, а Пушкина с базара понесет. Такие, как я, гении теперь обречены прозябать!
– Вовсе нет, – выкрикнула я, – я могу вам помочь.
Богоявленский замер, потом склонил по-птичьи голову набок и спросил:
– Каким образом?
– Да просто грамотным пиаром!
– Нимфа моя, – сладко улыбался старичок, – сделайте одолжение, говорите на русском языке, я владею в совершенстве лишь французским, англицкому не обучен. Компране ву па муа не па?
Заткнув не вовремя ожившего во мне преподавателя, я кивнула.
– Очень хорошо компроне, только аналога слова «пиар» в нашем родном языке не сыскать. Ближе всего тут понятие «реклама», но оно полностью не передает суть понятия. Пиар – это…
– Душенька, – бесцеремонно прервал меня Владлен, – в «ОДД» имеется соответствующий отдел, и кое-кого из бездарных писак они, как принято сейчас говорить, «раскрутили». Но со мной работать не стали. Не следует считать Богоявленского идиотом, не понимающим смысла неких слов, просто я считаю, что надо говорить на своем языке. Я кажусь вам безумным стариком, выжившим из ума?
– Что вы!
Владлен кивнул.
– Мне только-только исполнилось пятьдесят, еще рано впадать в маразм.
Я постаралась скрыть улыбку. Если Богоявленский недавно отметил полувековой юбилей, то каким образом он мог выступать со своими стихами на сцене Политехнического музея в шестидесятых годах? Неувязочка получается!
– Я очень хорошо знаю, как действовать, – шипел Владлен, – статьи в газетах, выступления по телевидению, на радио, и готово – народ хватает книги. Но пиар стоит денег, журналисты нынче продажны. К вам, душенька, это совсем не относится.
– Отчего же, – ухмыльнулась я, – денежки все любят. Кстати, мой муж сейчас создал издательство и ищет перспективных авторов.
– Да? – оживился Владлен. – Интересненько! Я мог бы с ним встретиться.
– Понимаете, – быстро сообщила я, – супруг лишь вложил деньги, он серьезный бизнесмен, нефтью торгует, издательство моя епархия. Поэтому и пришла к вам, прощупать, так сказать, почву, надумала журналисткой прикинуться. Вы же понимаете, издательство делают авторы, все удачливые литераторы пристроены, ваше имя связано с «ОДД», я хочу…
– …переманить кое-кого к себе, – радостно потер руки Владлен, – думаю, мы договоримся. Если станете меня «пиарить», получите удивительный результат. Мой сборник, поверьте, великая книга. Впрочем, я совершенно адекватен. Молодежи истинная поэзия не нужна, но сколько вокруг моих одногодков, не все еще вымерли.
– Вы долго не писали, – осторожно приступила я к основной части разговора, – почему?
– Ну… так, – промямлил Богоявленский, – обстоятельства…
– Мы же хотим начать рекламную кампанию.
– Да, конечно, – с горящими глазами воскликнул Владлен.
– Тогда хорошо бы иметь интервью от людей, которые сейчас на вершине славы, ну, допустим, Никиты Волка.
Владлена перекосило.
– При чем тут сей мыловаритель?
– Абсолютно согласна с вами, – лицемерно закивала я, – творчество Волка не имеет ничего общего с настоящим искусством, но народ, наш тупой, безголовый, российский зритель обожает сериалы, и Никита сейчас ого-го как высоко! Будет очень кстати, если он в парочке интервью скажет: «Стихи Богоявленского прекрасны, я наслаждаюсь ими». Люди мигом рванут за книжками. А еще можно договориться с Волком, чтобы вы написали песню к его очередному омерзительному сериальчику. Ну что-то типа: «Наша служба и опасна, и трудна, и на первый взгляд как будто не видна». Все вокруг ее запоют и опять же побегут в лавки за вашими сборниками.
– Никогда! – рубанул ладонью воздух Владлен.
Я фальшиво заулыбалась.
– Понимаю, противно. Поэт вашего дарования не должен распыляться по пустякам, но пиар живет по своим законам. Собственно говоря, у нас два пути для достижения сейчас известности: скандал или протежирование со стороны того, кто добился в жизни большего, чем вы, например, Никиты Волка. Вы же с ним, похоже, одногодки, но имеете разный социальный статус. Никита узнаваем, богат, увенчан лаврами, вы пока не столь популярны. Пусть он поможет, или вы не знакомы с Волком?
Мне очень хотелось разозлить Богоявленского, и, надо сказать, я отлично справилась с поставленной задачей. Владлен вскочил.
– Я не знаком с Волком? Господь с вами! Знаю про эту сволочь такое! Такое! Да мигом скандал начнется!
– Здорово, рассказывайте!
Внезапно Владлен скис и сел.
– Ну… нет… кому это нужно… и вообще, я с Волком не на дружеской ноге.
– Только что вы утверждали обратное, – напомнила я.
– В шестидесятых мы дружили, потом разбежались, и сейчас я вполне вправе сказать: «С Волком не общаюсь», – начал выкручиваться Богоявленский.
– Сплетники утверждают обратное, – упорно тыкала я иголкой в больное место, – по Москве идут упорные разговоры, что вы помогаете Никите, принимаете участие в его сериалах.
– Я? – совершенно искренне изумился Владлен. – Чушь невероятная! Кто говорит подобное?
– Артур Пищиков… Слышали про такого журналиста?
– Нет.
– Не важно. Так вот, Артур утверждает, будто Никита лет пять назад начал испытывать жесточайший творческий кризис, быстро съезжать с горы. И тут вы решили помочь другу, – лихо соврала я.
– Каким же образом? – прищурился Владлен. – Знаете, мне даже интересно стало, потому что никоим образом я не касался никогда кинематографического процесса.
– Вы были любовником очень талантливой, яркой актрисы Милы Звонаревой. Долгое время господин Богоявленский запрещал ей участвовать в мыльных проектах, но, поняв, что Никита падает в пропасть, отдал ему бриллиант, предложил снять Милу в главной роли. Сейчас очень трудно найти незатасканное лицо, включаешь телик и видишь актрису В и не поймешь, что смотришь: то ли драму из современной жизни, то ли историческую «фильму», только по костюмам и разберешь.
Владлен звонко рассмеялся.
– А еще поговаривают, – не успокаивалась я, – что вы дали Никите денег, проспонсировали его сериал «Стужа».
Богоявленский продолжал хохотать до слез.
– Душенька, оглядитесь! Я не имею средств на ремонт обтрепанной норы, экономлю на питании.
Поняв, что поэт вместо того, чтобы обозлиться, развеселился, я решилась на крайнюю меру.
– Уж не знаю, что сказать по поводу вашей нищеты, но дыма без огня, как правило, не бывает. Знаете, какая еще байка гуляет о вас? Кстати, ее запустил Волк. Дал одно интервью очень популярной газете и заявил: «Владлен Богоявленский дутая фигура. Стихи за него писала жена, Анна сидела у письменного стола, а супруг бегал по концертам и звездил. И еще, он пропал из виду на долгие годы лишь по одной причине. Сам Богоявленский ни за что не скажет правды, но я был в прошлом его хорошим другом и знаю подробности. Владлен служил осведомителем КГБ, именно поэтому его антилитературные книжонки и печатались столь активно в советские времена. Именно он, к примеру, выдал Бурмистрова и Когана, когда те решили убежать на Запад. Кстати я, узнав о принадлежности Владлена к спецслужбам мгновенно прервал с ним всякие отношения. Потом Богоявленский чем-то провинился и его выгнали из КГБ. Так вот, не успела дверь захлопнуться, как «стукача» перестали публиковать, он ушел на дно и до сих пор там лежит, боясь высунуть нос, и правильно делает!»
Выпалив невероятное вранье, я уставилась на Владлена. Ну, дружочек, теперь, небось, ты потеряешь самообладание. Нехорошо, конечно, так поступать с пожилым человеком, но мне следует найти истинного убийцу Милы.
