7

Доктор Фредерик Чилтон, директор Чесапикской больницы для невменяемых преступников, вышел из-за стола, чтобы поздороваться с Уиллом Грэмом.

— Доктор Блум позвонил мне вчера, мистер Грэм. Вас, наверное, следует называть «доктор Грэм»?

— Я не доктор.

— Мне было приятно услышать доктора Блума, ведь мы знаем друг друга целую вечность. Присаживайтесь, пожалуйста.

— Мы надеемся на вашу помощь, доктор Чилтон.

— Честно говоря, я иногда чувствую себя скорее секретарем Лектера, нежели врачом, под чьим контролем он находится, — заметил Чилтон. — Он получает обширную почту. По-моему, в научных кругах считается особым шиком завязать с ним переписку. Я собственными глазами видел, что его письма даже висят в рамочках на стенах факультетов психиатрии. Одно время мне казалось, что каждый аспирант, специализирующийся по психиатрии, жаждет побеседовать с ним. И я всегда рад помочь вам и доктору Блуму.

— Мне нужно поговорить с доктором Лектером, желательно наедине, — сказал Грэм. — После сегодняшней встречи мне, вероятно, понадобится увидеть его еще раз или позвонить ему по телефону.

Чилтон кивнул.

— Начнем с того, что доктор Лектер останется в своей камере. Это единственное место, где его можно держать без смирительной рубашки. Одна из стен его камеры представляет собой двойной барьер, отделяющий ее от коридора. Я распоряжусь поставить там стул и ширму, если хотите. Должен попросить вас не передавать ему никаких предметов, кроме листов бумаги без скрепок. Никаких скоросшивателей, ручек или карандашей. У него есть фломастеры.

— Мне, возможно, придется показать ему кое-какие материалы, чтобы дать стимул к разговору.

— Вы можете показывать ему что угодно, если это написано или нарисовано на мягкой бумаге. Документы можно передавать, положив их на лоток для передачи пищи. Не передавайте ничего руками и не принимайте от него ничего, что он будет протягивать вам через барьер. Он может вернуть вам бумаги, положив на тот же лоток. Я настаиваю на этом. Доктор Блум и мистер Крофорд заверили меня, что вы будете подчиняться моим требованиям.

— Хорошо, — сказал Грэм и приподнялся на стуле.

— Понимаю, вам не терпится, мистер Грэм, но я хочу вначале рассказать вам одну историю, весьма поучительную. Наши меры предосторожности могут показаться вам излишними. Но доктор Лектер действительно очень опасен и дьявольски хитер. Целый год после того, как его сюда поместили, он вел себя просто идеально и даже был контактен во время психотерапии. И как результат — это было еще при старом директоре, — меры безопасности по отношению к нему слегка ослабили. Восьмого июля тысяча девятьсот семьдесят шестого года после обеда он пожаловался на боль в груди. В смотровом кабинете его освободили от смирительной рубашки, чтобы сделать электрокардиограмму. Один из сопровождавших его санитаров вышел покурить, а другой на секунду отвернулся… Слава богу, сестра оказалась сильной и смогла увернуться. Один глаз ей удалось спасти. Этот момент может показаться вам любопытным.

Чилтон вытащил из ящика кардиограмму и, развернув ее на столе, начал водить по линии указательным пальцем.

— Смотрите, здесь он просто лежит на смотровом столе. Пульс семьдесят два. Здесь он хватает медсестру за голову и тянет ее вниз, к себе. Вот тут к нему подбежал санитар. Кстати, Лектер и не сопротивлялся, но санитар все же вывихнул ему руку. Видите? Странная вещь. Его пульс ни разу не превысил восьмидесяти пяти. Даже когда он вырывал ей язык.

Лицо Грэма оставалось бесстрастным. Он откинулся на стуле и сцепил руки у подбородка. Ладони у него были сухие.

— Знаете, когда Лектера только привезли, мы подумали, что нам представилась возможность изучить социопата в классически чистом виде, — продолжал Чилтон. — Так редко удается заполучить их живыми. У Лектера ясный, восприимчивый ум, он занимался психиатрией… и в то же время он изощренный убийца, на совести которого столько жертв. Он показался нам контактным, и мы подумали, что с его помощью мы проникнем в тайны этого вида психического отклонения. Как Беймон изучал процесс пищеварения, вскрыв желудок святому Мартину. Но даже сейчас мы вряд ли понимаем Лектера лучше, чем в первые дни его пребывания у нас. Вам когда-нибудь приходилось с ним разговаривать?

— Нет. Только видел его, когда… В основном я видел его в суде. Доктор Блум показывал мне статьи Лектера в научных журналах.

— А он-то вас хорошо знает. Много о вас думает.

— Вы с ним беседовали?

— Да, двенадцать раз. Он полностью закрыт для изучения. Слишком искушен в психодиагностике, тестировать его бесполезно. Расколоть его пытались и Эдвардс, и Фабре, и даже сам доктор Блум. У меня есть их записи. Для них он тоже остался загадкой. По нему незаметно, когда он что-нибудь скрывает, а когда знает больше, чем говорит. Находясь в изоляции, он опубликовал блестящие статьи в ведущих психиатрических журналах. Но ни одна из них не помогает понять его самого. Мне кажется, он боится, что если мы разгадаем его, то больше никто не будет интересоваться его персоной и всю оставшуюся жизнь ему придется провести в полном забвении.

Чилтон умолк. Когда-то давно он научился рассматривать своего собеседника боковым зрением и поэтому был уверен, что Грэм не заметит, что он наблюдает за ним.

— По нашему единодушному мнению, единственный человек, который действительно понял поведение Ганнибала Лектера, — вы, мистер Грэм. Не могли бы вы нас, так сказать, просветить?

— Нет, — отрезал Грэм.

— Тут у нас многие интересуются одним вопросом: вот вы расследовали убийства, совершенные доктором Лектером, поняли их стиль. Вы смогли воссоздать его фантазии? Помогло ли это вам разоблачить его?

Грэм не ответил.

— Нам, знаете ли, катастрофически не хватает материалов по этому вопросу. Была одна-единственная статья в журнале «Патопсихология». Может, побеседуете с моими подчиненными, ну не в этот раз, конечно. Доктор Блум меня строго предупредил, чтобы вам не мешали. Но может быть, в следующий раз?

Доктор Чилтон нередко чувствовал враждебность к своей персоне. Он ощутил ее и на этот раз.

Грэм поднялся.

— Благодарю вас, доктор. А теперь я хотел бы увидеть Лектера.

Стальная дверь отделения строгого режима закрылась. Снаружи щелкнул засов.

Грэм знал, что утром Лектер просыпается поздно. Он окинул взглядом все помещение, но не смог заглянуть в камеру Лектера, а лишь заметил, что там царит полумрак.

Грэму хотелось застать Лектера спящим. Ему нужно было время, чтобы собраться. Если он почувствует, что безумие Лектера проникает в его мозг, то ему придется всеми силами защищаться от этого.

Чтобы заглушить звук шагов, Грэм пошел за санитаром, толкающим перед собой тележку с бельем. Доктора Лектера так просто не проведешь.

Грэм остановился недалеко от входа в камеру, его перегораживали стальные решетки. За ними, на расстоянии немногим больше вытянутой руки, от пола до потолка и от стены до стены была натянута прочная нейлоновая сеть.

По ту сторону заграждений Грэм разглядел намертво прикрепленные к полу стол и стул. Стол был завален книгами в мягких обложках, журналами и письмами. Он подошел к решеткам и положил на них руки, затем поспешно убрал их.

Доктор Лектер спал на кровати, положив голову на прислоненную к стене подушку. На груди покоился открытый «Большой кулинарный словарь» Александра Дюма.

В течение нескольких секунд Грэм молча разглядывал Лектера. Тот вдруг открыл глаза и произнес:

— Тот же самый лосьон после бритья, которым вы пользовались во время суда.

— Я получаю его в подарок на каждое Рождество.

Грэм почувствовал, как у него на затылке зашевелились волосы. Он потер шею ладонью.

— Кстати, о Рождестве, — вспомнил Лектер. — Вы получили мою открытку?

— Да. Спасибо.

Рождественская открытка Лектера была переправлена Грэму криминалистической лабораторией ФБР из Вашингтона. Грэм пошел на задний двор, сжег ее и тщательно вымыл руки, прежде чем дотронуться до Молли.

Лектер встал с кровати и подошел к столу. Невысокий изящный человек. Очень аккуратный.

— Может, присядете, Уилл? В стенном шкафу, дальше по коридору, вроде держат складные стулья. По крайней мере, судя по звуку, их достают откуда-то оттуда.

— Сейчас санитар принесет.

Стоя, Лектер ждал, пока Грэм сядет.

— Как там Стюарт?

— Прекрасно.

Стюарт ушел в отставку, увидев подвал доктора Лектера. Сейчас он работал управляющим в мотеле. Но Грэм решил не говорить этого. Вряд ли Стюарт обрадуется, получив послание от доктора Лектера.

— Как жаль, что он оказался таким эмоционально неустойчивым. По-моему, его ждала блестящая карьера. А у вас никогда не возникало никаких проблем, Уилл?

— Нет.

— Действительно, откуда им взяться.

Грэму показалось, что Лектер видит его насквозь. Его пронзительный взгляд был мучительно неприятен, как назойливый зуд, раздражающий мозг.

— Я рад, что вы пришли. Сколько уже прошло, года три, кажется? Обычно меня посещают только профессионалы. Ничего из себя не представляющие психиатры из клиник да пытливые горе-доктора психологии с периферии — тугодумы, вымучивающие из себя статейки из страха лишиться места в своих забытых богом колледжах.

— Доктор Блум показывал мне вашу статью об особенностях садизма у хирургов в «Журнале клинической психиатрии».

— Ну и?..

— Любопытно. Даже для меня, дилетанта.

— Для дилетанта… Дилетанта. Интересный термин, — задумчиво сказал Лектер. — Сколько тут перебывало ученых мужей. Сколько приходило так называемых экспертов, всеми правдами и неправдами пробившихся к государственной кормушке. Если вы дилетант, то кто же тогда специалист? Разве не вы поймали меня тогда, а, Уилл? Вы хоть сами-то знаете, как это у вас получилось?

— Вы знакомились с материалами дела. Там все написано.

— Нет там ничего. Вы знаете, как вам это удалось, Уилл?

— Все в материалах следствия. Да и какое сейчас это имеет значение?

— Конечно. Для меня уже не имеет.

— Мне нужна ваша помощь, доктор Лектер.

— Я так и думал.

— Это по поводу Атланты и Бирмингема.

— Слушаю.

— Вы ведь, конечно, читали об этом.

— Я читал об этом в газетах, правда, не смог сделать вырезки. Мне не разрешают держать здесь ножницы. Угрожают, что отберут книги. Мне бы не хотелось, чтобы подумали, будто я снова замышляю что-нибудь ужасное. — Он рассмеялся, обнажая ровные белые зубы. — Вам хочется знать, как он выбирает жертвы?

— Я подумал, у вас могут быть какие-то предположения. Мне бы хотелось их услышать.

— С какой стати?

Грэм предвидел этот вопрос. Такая причина, как стремление прервать цепь убийств, явно не могла воодушевить Лектера.

— У нас есть что вам предложить, — сказал Грэм. — Материалы исследований, видеофильмы по психиатрии, даже киноролик. Я переговорю с администрацией больницы.

— А, с Чилтоном. Ну да, вы ведь должны были встретиться с ним, когда пришли. Отвратительный тип, правда? Обратили внимание, как неумело он пытается заглянуть к вам внутрь — словно подросток, который впервые лезет под юбку? Рассматривает вас исподтишка. Заметили, да? Хотите — верьте, хотите — нет, но он пытался прогнать меня через ТАТ. Меня! Сидел тут с непроницаемым лицом, не мог дождаться, когда я дойду до Эм-эф-тринадцать. Ха-ха. О, простите, забыл, что вы не относитесь к клану посвященных. Речь идет о рисунке — женщина на кровати и на переднем плане мужчина. Он ждал, что, интерпретируя эту ситуацию, я буду скрывать возникшие у меня сексуальные ассоциации. Я просто рассмеялся ему в лицо. А он надулся как индюк и объявил всем, что я избежал тюрьмы лишь благодаря синдрому Ганзера, — не будем вдаваться в психиатрию. Все это очень скучно.

— Вы получите доступ к фильмотеке Американской медицинской ассоциации.

— Я все равно не получу того, что меня интересует.

— Откуда такая уверенность?

— Мне достаточно и моих книг.

— Я познакомлю вас со всеми материалами этого дела. Но есть еще одна причина, по которой вы не откажетесь.

— Да? И какая же?

— Я полагаю, вам было бы любопытно проверить, кто умнее — вы или тот, кого я ищу.

— По вашей логике, вы умнее меня, поскольку вы меня поймали!..

— Нет, я знаю, что не умнее вас.

— Тогда как же вы меня поймали, Уилл?

— Вам кое-что мешало.

— Что же?

— Страсть. К тому же вы душевнобольной.

— А вы неплохо загорели, Уилл.

Грэм промолчал.

— И руки у вас огрубели. Они больше не похожи на руки полицейского. А ваш лосьон как будто выбирал ребенок. Там парусник на этикетке, да?

Доктор Лектер редко держит голову прямо. Задав вопрос, он наклоняет голову то вправо, то влево; его пытливый взгляд вкручивается в лицо собеседника, словно штопор в пробку. Снова наступила пауза. Наконец Лектер произнес:

— Не рассчитывайте уговорить меня, играя на моем тщеславии.

— Я и не рассчитываю вас уговорить. Вы или согласитесь мне помочь, или откажетесь. Кстати, над этой проблемой работает сейчас доктор Блум, а это лучший…

— Дело у вас с собой?

— С собой.

— А снимки?

— И снимки.

— Хорошо, оставьте. Посмотрю на досуге.

— Нет.

— Вы умеете мечтать, Уилл?

— До свидания, доктор Лектер.

— Что же вы не пригрозили книги отобрать?

Грэм повернулся, чтобы уйти.

— Ну ладно, давайте досье. Я скажу вам, что думаю.

Папку пришлось буквально втискивать в лоток для передачи пищи, хотя она содержала далеко не все материалы дела. Лектер потянул его к себе.

— Сначала идет краткое изложение. Вы можете прочесть его прямо сейчас.

— Не возражаете, если я поработаю один? Дайте мне час.

Грэм ждал, сидя на видавшем виды продавленном диванчике в мрачноватой, служившей для отдыха медперсонала комнате. То и дело заходили санитары перехватить чашечку кофе. Но он не разговаривал с ними. В каком-то оцепенении он переводил взгляд с одного предмета на другой, с радостью убеждаясь, что они не плывут у него перед глазами. Дважды ему пришлось выйти в туалет.

Через час санитар снова впустил Грэма в отделение строгого режима.

Лектер с отрешенным видом сидел за своим столиком. Грэм знал, что почти все это время Лектер рассматривал снимки.

— Ну что я могу сказать… Он очень стеснителен, этот наш мальчик. Я бы с удовольствием встретился с ним. А вам не приходило в голову, что он урод? Или считает себя таковым?

— Зеркала?

— Именно. Вы заметили, в обоих случаях он вдребезги разбил все зеркала. Только ли ради нескольких осколков? Кстати, их он использует не только в качестве… гм… режущих инструментов. Они вставлены так, чтобы он мог видеть свое отражение. В глаза Джейкоби и… как ее? Как звали вторую?

— Миссис Лидс.

— Именно.

— Интересно, — пробормотал Грэм.

— Перестаньте. Вы не могли не догадаться об этом сами.

— Да, я действительно об этом думал.

— А сюда пришли просто взглянуть на меня? Восстановить, так сказать, нюх? Без меня не получается?

— Мне хотелось бы узнать ваше мнение.

— У меня его пока нет.

— Я подожду.

— Могу я оставить дело у себя?

— Я еще не решил, — медленно сказал Грэм.

— Кстати, почему нет описания участков? У вас здесь есть фотографии фасадов, планы этажей и комнат, в которых произошли убийства, и почти ничего нет об участках вокруг домов. Что они собой представляли?

— Большие участки, огорожены заборами, кое-где живые изгороди. А что?

— А то, мой дорогой Уилл, что если этот наш странник находится в особых отношениях с луной, то он, видимо, выходит из дома и смотрит на нее. Перед тем как привести себя в порядок, ну вы понимаете. Вы когда-нибудь видели кровь в лунном свете, Уилл? Она выглядит абсолютно черной. Хотя, конечно, сохраняет свой естественный блеск. Чтобы так развлекаться, да еще в чем мать родила, нужно быть уверенным, что соседи не увидят. Соседей нужно уважать… хм.

— Вы считаете, что при выборе жертв огражденный участок является для него одним из необходимых условий?

— Конечно. А эти жертвы не последние. Позвольте мне оставить у себя дело, Уилл. Я поработаю с ним, изучу. Если есть еще какие-нибудь материалы, я хотел бы взглянуть и на них. Вы можете позвонить мне. В тех редких случаях, когда звонит мой адвокат, мне приносят телефон сюда. Раньше его голос просто пускали через интерком и, конечно, нас слушали все, кому не лень. Вы не дадите мне номер своего домашнего телефона?

— Нет.

— Знаете, как вам удалось поймать меня, Уилл?

— До свидания, доктор Лектер. Вы можете звонить по номеру, записанному на обложке дела. Мне все передадут.

Грэм пошел по коридору.

— Знаете, почему вы поймали меня?

Грэм уже исчез из виду и быстро шагал к стальной двери.

— Вы поймали меня, потому что мы с вами одинаковые!

Это были последние слова Лектера, которые услышал Грэм, — его голос остался за стальной дверью.

Опустив голову, никого не замечая, Грэм брел как сомнамбула, боясь только одного — проснуться. В висках гулко стучала кровь, словно удары крыльев большой птицы. От стальной клетки до выхода — рукой подать. Три коридора, пять дверей отделяют доктора Лектера от внешнего мира. В вестибюле Грэму вдруг почудилось, что Лектер вышел вместе с ним. Остановившись у выхода, он огляделся, удостоверяясь, что рядом никого нет.

Из машины, стоящей по другую сторону улицы, Фредди Лаундс просунул в окно телеобъектив и сделал великолепный снимок. Грэм в профиль у входа в здание с гранитной доской, на которой красовалась надпись: «Чесапикская больница для невменяемых преступников».

Перед публикацией редакторы «Тэтлер» обрезали фотографию, оставив лицо Грэма и два последних слова из названия.