50
Утром подул теплый влажный ветер. Он гнал рваные облака над почерневшими дымоходами, оставшимися от дома Долархайда. Над полями полого стлался тонкий дымок.
Редкие капли дождя падали на головешки, тихо взрываясь паром и пеплом.
Поодаль стояла пожарная машина, ее проблесковый маячок вращался.
Начальник отдела взрывчатых веществ ФБР Айнсуорт, бывший морской пехотинец, стоял с Грэмом у пепелища, с подветренной стороны, и наливал себе кофе из термоса.
Айнсуорт поморщился, как от зубной боли, увидев, что начальник местной пожарной бригады пытался достать что-то из пепла граблями.
— Слава богу, еще не остыло, а то бы прямо туда полез, — сказал он, понизив голос. Вообще-то с местными начальниками он держался подчеркнуто любезно, но сейчас — наедине с Грэмом — отводил душу. — Ну да ладно, придется лезть в эту грязь. Скоро здесь будет такой бардак, что сам черт ничего не разберет. Не успеешь оглянуться, и сюда налетит хренова туча помощничков из местных. Сожрут свои оладьи, в сортире посидят, подумают — и тут как тут!
Пока из Вашингтона не пригнали любимый спецфургон Айнсуорта, тому приходилось обходиться тем, что удалось привезти с собой на самолете. Вытащив из багажника полицейской машины выцветший вещевой мешок военного образца, он извлек из него специальное термостойкое белье фирмы «Ноумекс», асбестовые ботинки и комбинезон, сшитый из жаропрочной ткани.
— Опиши-ка взрыв поподробнее, Уилл.
— Была световая вспышка, яркая, но короткая. Потом пламя у основания стало темнее. Все взлетело вверх — оконные рамы, плоские куски кровли, крупные обломки — и попадало на поле вокруг дома. Сильная ударная волна, а потом словно порыв ветра. Он как бы вырвался, а после его засосало обратно. Казалось, что воздушная волна почти погасила пожар.
— А пламя сильное было, когда пошла воздушная волна?
— Сильное, пламя аж через крышу вырывалось, выбивалось из верхних и нижних окон. И деревья горели.
Айнсуорт подозвал двух пожарных и велел им быть наготове с брандспойтом. Третий, надев асбестовый костюм, должен был стоять рядом с тросом от лебедки на случай, если на Айнсуорта что-нибудь упадет.
Он расчистил проход в подвал, над которым теперь светило небо, и полез вниз, преодолевая бурелом обугленных бревен. Находиться в таком пекле было возможно лишь несколько минут, Айнсуорт ходил в подвал восемь раз.
Эти труды были вознаграждены всего лишь металлической пластинкой с рваными краями, но находка его явно обрадовала.
С красным, мокрым от пота лицом он вылез из своего комбинезона и тяжело опустился на подножку пожарной машины. На плечи ему кто-то набросил прорезиненный пожарный плащ.
Он сдул со своей находки слой пепла и положил ее на землю перед собой.
— Динамит, — объяснил он Грэму, — смотри, видишь, металл вот тут как лист папоротника? Судя по размеру, пластина могла быть крышкой сундука. Сундук с динамитом. Да, видимо, так оно и было. Хотя он взорвался не в подвале. Я думаю, взрыв произошел на первом этаже. Вон, видишь, на какой высоте срезано дерево, там, где пролетела мраморная столешница. Ударная волна шла горизонтально. Динамит был чем-то защищен, пламя дошло до него не сразу.
— Ну а что с останками?
— Останки есть останки: всегда что-нибудь остается. Будем просеивать пепел. В общем, много не обещаю, но ты его получишь — в маленьком пакетике.
Уже рассвело, когда Рив Макклейн, находившейся в больнице «Ди-Пол», дали успокоительное. Лекарство подействовало, и она наконец погрузилась в сон. Она не хотела, чтобы женщина-полицейский отходила от ее кровати. В течение всего утра она просыпалась несколько раз и тут же протягивала руку, чтобы убедиться, что та не ушла.
Проснувшись, она захотела есть. Завтрак принес Грэм.
Как ему вести себя? Иногда пострадавшему легче, если с ним разговаривают сугубо официально. Грэм решил, что Рив Макклейн — не тот случай.
Он представился.
— Вы его знаете? — спросила Рив у женщины-полицейского.
Грэм показал удостоверение, но оно не понадобилось.
— Я знаю, что он из ФБР, мисс Макклейн.
В конце концов она рассказала ему все о своих отношениях с Фрэнсисом Долархайдом. У нее першило в горле, и она часто замолкала, чтобы пососать кусочки льда.
Работать с Рив было легко — она с готовностью отвечала даже на самые неприятные вопросы. Она прервала разговор только раз, попросив его выйти. Женщина-полицейский поднесла ей тазик, и съеденный завтрак вышел обратно.
Когда Грэм вернулся в комнату, ее бледное личико было вымыто.
Наконец он получил ответ на последний вопрос и захлопнул блокнот.
— Больше мы к этой истории не вернемся, — пообещал он, — но я бы хотел увидеться с вами снова. Просто так, посмотреть, как у вас идут дела.
— Ну конечно. Я всегда подозревала, что произвожу на мужчин неизгладимое впечатление.
В первый раз за все время их разговора он увидел слезы на ее глазах и понял, что ее гложет.
— Простите, вы бы не могли оставить нас на минуту? — попросил он женщину, взяв Рив за руку. — Послушайте меня, пожалуйста. Какой бы ни был этот Долархайд, вы человек нормальный. Вы мне рассказали, что он был добр и внимателен к вам. И я готов в это поверить. Но это результат вашего на него воздействия. В конце концов, он же не смог вас убить, не смог вынести зрелища вашей смерти. Специалисты, которые нам помогают, говорят, что он пытался остановиться. Почему? Потому что вы ему помогли и тем самым наверняка спасли несколько жизней. Вы считаете, что вам достался сумасшедший? Нет, он был нормальный, но упрятанный в личину сумасшедшего. Лично с вами все в порядке. Если вы позволите себе думать иначе, то вы просто простофиля. Я вернусь через день или пару дней навестить вас. Я все время общаюсь с полицейскими и время от времени должен видеть и нормальных людей. А вы пока подумайте, какую вам прическу сделать.
Она покачала головой и махнула рукой, чтобы он уходил. Может, она и улыбнулась, но он не успел разглядеть.
Грэм позвонил Молли из отделения ФБР в Сент-Луисе. К телефону подошел дедушка Вилли.
— Это Уилл Грэм, мать, — крикнул он в сторону. — Здравствуйте, мистер Грэм.
В том доме его всегда звали «мистер Грэм».
— Моя старуха тут говорит, он покончил с собой. Она смотрела шоу Донахью, так прервали, чтобы сообщить. Да, посчастливилось вам, можно сказать. Вам, ребята, теперь ловить его не надо. Нам, налогоплательщикам, хоть за это платить не придется. И что, действительно белым оказался?
— Так точно, сэр. Блондин скандинавской наружности.
Родители отца Вилли были по происхождению скандинавы.
— Пригласите, пожалуйста, Молли к телефону.
— А вы что, теперь обратно во Флориду собираетесь?
— Да, скоро поеду. Молли дома?
— Мать, ты слышишь? Он с Молли хочет поговорить. Молли в ванной, мистер Грэм. А внук опять завтракает. Ходил верхом кататься, ну и… тут ведь воздух какой! Посмотрели бы вы, как уплетает. За обе щеки, можно сказать. Килограммов на пять поправился. Вон Молли идет.
— Привет.
— Привет, радость моя.
— Можно тебя поздравить?
— Да, вроде можно.
— Я работала в саду. Мамамма выбежала из дому и сказала мне, когда по телевизору сообщили. Когда вы на него вышли?
— Вчера, поздно вечером.
— Почему ты мне не позвонил?
— Боялся разбудить мамамму.
— Нет, она смотрела Джонни Карсона. Ты не представляешь, как я рада, что тебе не пришлось его брать.
— Я здесь еще задержусь немного.
— Дней на пять?
— Не знаю. Может, и не так долго. Я так хочу скорей тебя увидеть, девочка моя.
— Я тоже хочу. Как только ты окончательно освободишься.
— Сегодня среда. К пятнице уже, наверное, точно…
— Уилл, на следующую неделю мамамма пригласила из Сиэтла всех родственников Вилли, и…
— К черту мамамму. И вообще, что это за слово такое?
— Когда Вилли был совсем маленький, он не мог выговорить…
— Поехали домой.
— Уилл, я же тебя ждала. Они Вилли почти не видят, и пара лишних дней ничего не…
— Приезжай одна, а Вилли оставь там. Уж на то, чтобы его на самолет посадить, твоей свекрови хватит. И знаешь что… Давай-ка остановимся в Новом Орлеане. Там есть шикар…
— Нет, не остановимся. Я тут работаю. Временно, в магазине сувениров. Надо дать им пару дней — подыскать замену.
— Молли, Молли, что происходит?
— Ничего. Ничего не происходит… Мне было так грустно, Уилл. Ты знаешь, я приехала сюда после смерти отца Вилли. — Она говорила «отец Вилли», как будто это была должность, и никогда не называла покойного мужа по имени. — Тогда мы, вся семья, оказались здесь вместе, и я тоже как-то собралась, успокоилась. Я и сейчас взяла себя в руки, и я…
— Вот только я подвел — остался в живых, да?
— Ну зачем ты так?
— Как так? Ну зачем я как?
— Чего ты злишься?
Грэм закрыл глаза.
— Алло, ты меня слышишь?
— Я не злюсь, Молли. Поступай как знаешь. Я тебе позвоню, когда здесь все закончится.
— Ты бы мог приехать сюда.
— Нет, не мог бы.
— Но почему? Места тут на всех хватит. Мамамма бы…
— Молли, они меня не любят, и ты знаешь почему! Стоит им только на меня взглянуть, как они вспоминают сына.
— Ты к ним несправедлив, и, вообще, это неправда.
Грэм вдруг почувствовал, как он устал.
— Тогда слушай правду. Это зануды, меня от них тошнит! Что, скажешь, не так?
— Не смей так говорить!
— Им парень нужен! Может, они и тебя любят, может быть, если они вообще о тебе вспоминают! Но им нужен парень, поэтому они и тебя пускают — как приложение! Но уж я им никак не нужен! А они мне и подавно. Мне нужна ты! Во Флориде. И Вилли, когда ему надоест пони.
— Ты бы выспался — полегче станет.
— Вряд ли. В общем, слушай, я тебе позвоню, когда тут появится какая-нибудь определенность.
— Позвони, что ж не позвонить.
И она бросила трубку.
— Сволочная жизнь! — простонал Грэм. — Что за сволочная жизнь!
Крофорд заглянул в комнату.
— Это ты сказал «сволочная жизнь»?
— Я сказал «сволочная жизнь».
— Ладно, не вешай нос. Сейчас звонил Айнсуорт с места происшествия. Он кое-что для тебя нашел. Сказал, чтобы мы сейчас же к нему ехали, а то местные его со всех сторон обложили.
