Глава 27
ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС

Я донесла домой бесценную мою пудреницу. Через час приехал и Ниро. У нас у обоих были хорошие новости.

Пока ждала, столько мыслей пронеслось в моей голове. Меня распирали гордость и смех одновременно. Мои похождения в последнее лето делают из меня заправского сыщика. Вот уж никогда не думала увидеть себя в такой роли… и чего только ради любви не сделаешь. Но Матой Хари мне совсем не хотелось бы быть…

Чтобы занять себя, я стала прокручивать в голове все сведения об очаровательном французе. Гилиема Жаккардье обнаружил Филипп. Он следил за адвокатом и его путаной, когда они пошли в «Пассаж» примерить пару костюмчиков от «Шанель». Филипп наблюдал за парочкой из соседнего отдела парфюмерии, которая в это время демонстрировала мсье Жаккардье торговый зал.

Филипп мог беспрепятственно услышать весь разговор и, поскольку часто упоминалось слово «косметика» в сочетании с «заключить контракт», сделал правильный вывод, что этот человек может быть интересен для нашего расследования.

Информацию об этом мужчине Филипп получил довольно быстро, но сама по себе она не вела никуда. Все было чисто и гладко, зацепиться было не за что. Дальнейшие сведения мог дать только личный контакт. Вот только навести личный контакт в такой ситуации мужчине было не столь сподручно, с этим могла справиться опять-таки женщина. Поэтому я в свой медовый месяц уже который раз выступила в роли борца за справедливость…

Наконец-то доносится шум подъезжающей машины. Это Ниро. Бегу встречать его в прихожую.

— Здравствуй, мой ненаглядный! У меня столько новостей! Я все сделала, как ты хотел! — И я повисла у него на шее.

— Ева на шее — это же не про тебя, — мой любимый выдал литературную аллюзию, но отщеплять меня не стал. — Я знаю, ты молодец. Сейчас все расскажешь.

Мы прошли в гостиную. Он вынул из кармана бутылочку:

— А это мой улов.

— Что эта? Ты же вроде здоров? — Я подумала, что в пузырьке какое-то лекарство.

— Я здоров, но это не то, что ты подумала. Это наркотический самопал, именуемый эфедройом. Им сейчас многие травятся, у кого денег нет на что-нибудь более изысканное. — И победно добавил:

— Мне кажется, я нашел нужного кустаря-химика.

— Да ты что?! — Мое восклицание вызвало улыбку на лице Ниро.

— Твое милое личико выражает такой восторг, как будто я с Марса прилетел только что.

— Ладно издеваться! Ведь его вся милиция уже неделю ищет.

— Ты права, но думаю, я не ошибся. Посмотрим. А что у тебя?

Тут я вспомнила про свои подвиги и стала выдавать их со скоростью света. Начала с первого, дневного отделения, в красках описывая прежде всего, как на это «дело» я вышла абсолютно голодная.

Затем перешла ко второму, здесь, наоборот, опуская подробности, передала самую суть — что отпечатки пальчиков мсье Гилиема Жаккардье находятся у меня в сумочке.

— Отлично, — сказал Ниро и продолжил, улыбаясь, не сводя с меня глаз:

— Я рад, что мсье Гилием Жаккардье не задел тебя своим обаянием.

— С чего ты взял? — Я была в растерянности от такого неожиданного замечания.

— А то говорят про него всякое. Ведь правда же? Дескать, рекордсмен он по этому делу?

— Да ты, никак, меня ревнуешь?! — дошло до меня. Быть этого не может! — Да ты ли это? — Я протянула руку к его лицу и шутя пощупала. — Вроде ты… Вот уж не думала, что ты умеешь ревновать!

— Это не ревность, а проверка женской психологии, знаешь ли. — На этих словах он развернулся и пошел в кухню.

Ну и любовника я себе завела. Ну разве ж так можно!

Через полчаса, перекусив и переодевшись, мы были уже за работой в кабинете. На огромном столе Ниро раскладывал на первый взгляд несовместимые вещи: лейкопластырь, целлофан, две бутылочки с какими-то порошками, маленькие ножницы и прочие миниатюрные инструменты. Там же уже работал компьютер и к нему был подключен сканер.

— Ну и?.. — Мне не терпелось.

— Доставай свой трофей.

Я положила на стол сумочку, Ниро чем-то вроде большого пинцета извлек на свет пудреницу.

— Отлично, — последовало после осмотра, — теперь давай действовать.

— Давай, я не против. Только что мы будем делать?

Ниро не отвечал, разрезая пластырь на несколько кусочков.

Я не могла угадать его последующие действия и стала развивать свою теорию:

— А знаешь, у меня есть масочка для лица. Так вот, когда она застынет на лице, ее можно снимать как второю кожу, на ней все-все отпечатывается. Я была довольна своей находчивостью. — Хочешь, поделюсь?

— Когда у меня кончатся все необходимые принадлежности, я непременно обращусь к тебе, — Даже не глянув на меня, он стал теперь вырезать из целлофана кусочки чуть больше лейкопластыря.

— А это зачем?

— Сейчас увидишь. Выбери пузырек с черным порошком.

— Они не ядовиты?

— Нет. Это обыкновенный толченый графит.

— Нашла.

Ниро взял у меня пузырек и зачерпнул из него на кисточку чуть-чуть порошка, поводил кисточкой по бумаге, отчего на ней остался черный след, а затем стал, еле прикасаясь, водить кончиком по поверхности моей пудреницы. Из моей груди вырвался стон.

— Бедный мой «Кристиан Диор», — со вздохом сказала я.

— А я богатый, — иронизировал мой любимый. — Я тебе другую куплю. Только ты мне ответь, почему такая большая коробка? Там что, запас на три года?

— Ничегошеньки ты не понимаешь! Это же комбинированная!

— Н-да. Если не секрет — это что такое? Что за зверь комбинированная? Кого с кем она комбинирует?

Я сияла от удовольствия. Он все же чего-то не знал!

— Понимаешь, это значит, что в одной коробочке и тональный крем, и пудра одновременно.

— То есть там много чего внутри.

— Да нет, ты не понимаешь, внутри одна пудра и одна пуховка.

— Но…

— Пудра, если ее намочить, становится кремообразная, а когда высохнет, то как сухая пудра.

— Хорошее изобретение…

— Ты мне серьезно новую купишь? Если да, то я вообще-то собиралась поменять фирму.

— Да, и на какую же? — с усмешкой произнес мой любимый.

— Ничего смешного. На «Гурлян»!

Я хотела развить эту тему, но дальнейший мой монолог был прерван требованием серьезного отношения к делу. Начиналось самое интересное. Ниро точными, скупыми движениями приложил один кусок пластыря на вырисовавшийся отпечаток пальца и, крепко прижав его, через секунду аккуратно отлепил обратно. На белой липкой поверхности пластыря был точно скопирован отпечаток мсье Гилиема Жаккардье, по-моему, указательного пальца. Черный порошок повторял все бороздки и изгибы, данные этому человеку от рождения природой.

— Вот это да! — не удержалась я. — Ниро, ты гений!

— Целлофан, — скомандовал он, как хирург требует скальпель.

Я безоговорочно подчинилась. Кусочек целлофана припечатался на липкое изображение. Вот это да! Получился бутерброд — прозрачный целлофан, графит, повторяющий все особенности кожи, и белый пластырь, на котором черный графит прекрасно выделялся. Тонкий слой целлофана нисколько не размыл отпечаток пальца. Было такое впечатление, что его напечатали на белой бумаге!

Точно, мой Ниро — гений!

То же самое он проделал с остальными отпечатками. На верхней крышечке проявились два довольно четких изображения подушечек указательного и среднего пальцев Жаккардье и еще четыре смазанных отпечатка, два из которых были моими. На нижней крышечке красовался хороший оттиск безымянного пальца и мизинца француза.

Дальше еще интереснее, потому что Ниро положил получившиеся целлофановые бутербродики на светящуюся поверхность сканера и…

…закрыв крышку, нажал нужные кнопочки. Машина погудела минуты две, и что-то в ней ухнуло. Потом компьютер выдал какой-то запрос, Ниро дал ему команду, и…

…на экране компьютера стали медленно появляться отпечатки пальцев Гилиема Жаккардье…

— Уф! — вырвалось у меня. — Так быстро?

— Не три же дня ждать.

— Конечно. — Я с восхищением и неким испугом смотрела на своего умнющего любимого. А он, потерев руки от удовольствия, сказал:

— Теперь займемся следующими. Выберем самые четкие.

Он вызвал графический редактор, и весь экран заполнил один из отпечатков.

— Отлично, этот годится! — Он отрезал от изображения все лишнее и сохранил изображение в файле. Потом проделал то же со всеми остальными. Удовлетворительно, — сказал он свое любимое слово, оглядывая получившуюся коллекцию через десять минут, — пошлем для верности вот эту парочку.

— Куда пошлем? — От такого моего вопроса Ниро развернулся на девяносто градусов.

— А ты как думаешь, для чего я все это делаю?

Я осознала, что такого вопроса я себе не задавала.

— Как тебе сказать. Мало ли что… — вывернулась я.

И здесь началось самое захватывающее. Ниро вызвал на экран компьютера эксплорер, который стал набирать телефонный номер провайдера Ниро, чтобы соединиться с Интернетом. Модем кряхтел, щелкал и сбрасывал номер совершенно безжалостно. Так продолжалось некоторое время, но упертость точит камни, и мы своего добились. Со-е-ди-ни-ло.

Эксплорер выдал запрос на вход, потом на пароль, Ниро все это ввел, и открылась стартовая страница провайдера. Ниро ввел какую-то странную комбинацию букв и цифр в адресное поле, и на экране замелькали картинки, какие-то необычные, что я, вроде бы уже давно привыкшая и работающая с компьютером, не могла оторваться от изображения.

Завороженная и удивленная, в какой-то момент ловлю себя на том, что сижу с открытым ртом, еще минута, и у меня слюнка с боку потечет. Девяносто пятый год на дворе. Такого я в Москве еще не видела!

Наконец картинки перестали меняться, и Ниро щелкнул пальцами:

— Получилось!

— А? Где мы?

— Мы, дорогая моя, в Дании, в гостях у одного хорошего человека. Он-то нас и пропустит в базу Интерпола.

Я аж присвистнула.

— Не может быть! — дурацки вырвалось у меня.

— Может.

— А как ты туда вошел?

— На твоих глазах, — ответил мой любимый.

— Но, но… — столько вопросов в голове, как же их сформулировать правильно. Вот! — А я слышала точно, что наша страна еще не вступила в Интерпол. Только ведутся переговоры.

— Надо же, а я этого и не знал. — Ниро уже спокойно работал. Его пальцы равномерно перебирали клавиши, и взгляд был прикован к экрану. Из модема, периодически раздавались какие-то завывания.

— Что это с ним? — поинтересовалась я.

— Думает, считает, то есть передает. Связь у нас в стране до сих пор плохая.

— Как в анекдоте, легче докричаться. — Я пыталась разобраться, что же он все-таки делает.

В это время на экране появилась новая картинка. Машина при этом запищала и спросила что-то по-английски. Ниро набрал ответ (сим-сим, открой дверь), и на экране медленно появилась фотография.

— А где большая вывеска «Интерпол»… — Она мне была просто необходима и вообще — я ничего не понимала!

— И швейцар у двери… В золотой ливрее!

— Я серьезно.

— Это частный сервер, но поверь мне, он имеет всю самую свежую информацию и доступен для меня.

— А, так это ваш шпионский связной!

— Что-то вроде этого. Так, теперь запустим пальчики, — При этом Ниро наступил «мышью» на голову одного из лиц, изображенных на фотографии, отпустил ее и набрал с клавиатуры какой-то код.

Только я собиралась потребовать от него объяснений, как голова изображения как бы раздвинулась, образуя нечто вроде рамочки с несколькими кнопками.

Не знаю, где в тот момент была моя челюсть, но точно не на месте!

Мой возлюбленный нажал одну из кнопок, и компьютер выдал запрос на передачу файла. Что Ниро и сделал. Сначала один, потом другой.

— Все, теперь будем ждать.

— Чего? Ты куда?

— Сварить кофе. А ты смотри, если что появится, свистнешь.

— А долго ждать?

— Минут пять — десять, не думаю, что больше.

— Ты хочешь сказать, что ты сейчас послал пальчики в базу Интерпола и он их ищет…

— Ты почти права. — И он направился к выходу.

— А в чем я ошиблась? — не унималась я. Ниро остановился на пороге и сказал с улыбкой:

— Рыжик, если ты это серьезно, я расскажу, но подумай сначала, зачем тебе это надо.

Да, действительно, зачем мне это надо? — и поняла зачем. Любопытство, знаете ли.

С этой мыслью я предалась ожиданию, подперев голову левой рукой, правой барабаня по столу пальцами. Компьютер пока молчал. Прошла пара минут.

Вдруг на экране все замелькало, и…

…сверху вниз стала разворачиваться картинка.

— Ниро! — завопила я дурным голосом. А между тем передо мною уже была готовая информация. Вот только написана она была по-английски. Но с фотографии на левой стороне экрана смотрел на меня мой мсье Жаккардье. Вот это да!

— Гилием Жаккардье, француз, 1961 год, я так понимаю, рождения, прочитала я вслух даже по-английски, приподнявшись с кресла.

— А дальше? — раздалось за спиною.

— Дальше? Знаешь, мне сегодня пришлось столько говорить по-английски, я так устала. Ты не почитаешь? — Я вежливо приготовила кресло для восседания на него моего возлюбленного, который, кстати, держал сейчас в руках две чашки наиароматнейшего кофе.

По лицу Ниро было видно, что он доволен своей работой. Он сел на предложенное мною кресло и пододвинул к себе клавиатуру.

— Сначала мы все это сольем к нам, на случай если разъединится. Сколько тут? Ого! Целый роман. Да, у твоего нового приятеля-француза богатая биография!

— Он такой же мой, как и твой, — отпарировала я тут же.

— Готово. — Он даже не слышал меня, он уже читал английский текст, листая компьютерные страницы. Для меня это было что-то невозможное. Я сама видела, что он так же спокойно читал и по-немецки. Для меня, у которой к языкам не было никакой склонности, это было из области фантастики.

— Ха! — мой любимый хмыкнул, потом еще и еще.

— Я тоже хочу знать. Ну расскажи-и-и мне, — жалостливо просила я.

Ниро внял моей просьбе и стал переводить. Я здесь приведу только суть, которая сводилась к следующему:

Мсье Жаккардье обозначен в базе Интерпола как международный мошенник. В его деле стоит пометка, что он однофамилец и одноименец с одним из совладельцев известной французской фирмы «Рикко», которая занимается выпуском и продажей столового и постельного белья, а также косметической и парфюмерной продукции. Раньше этот Жаккардье занимался подделыванием кредитных карт, где преуспел, но мошенник любит играть в основном в рулетку и много проигрывал. Два года назад узнал, что он однофамилец богатого предпринимателя, и придумал новую аферу. Свой трюк он уже проделал в Испании, Восточной Германии и Венгрии. Так же есть подозрения, что и на Украине, но точных данных нет, потому что Украина не входит в Интерпол. Он приезжает в страну, в крупный, развивающийся город, чаще в столицу. Из Венгрии, например, поступили иски из четырех городов. Мсье Жаккардье выбирает крупный универмаг, чаще не самый большой, как наш ГУМ, а второй или третий по величине. Есть еще обязательное условие, чтобы директором этого универмага была женщина.

Сначала кто-нибудь из персонала гостиницы узнает о составе администрации нескольких крупных магазинов — этого он обычно добивается самым простым способом — с помощью нескольких крупных купюр.

Жаккардье выбирает тот магазин, где вышестоящую должность занимает женщина. Затем он сам приходит (отлично зная, как работает его внешность) в дирекцию универмага. Показывает директору свой паспорт, отдает визитную карточку и говорит о том, что хочет осваивать торговый рынок. Что единоразовые контракты его не интересуют, что он сейчас занят тем, что выбирает из самых крупных магазинов лучший, стабильный и преуспевающий, и после этих слов уходит. Сказав так, между прочим, где он остановился и что он появится через несколько дней, которые будет занят тем, что продолжит объезжать другие крупные магазины.

Дальше он знает наверняка, что его личность будут проверять. Так же он знает, что Россия в нашем случае с Интерполом еще не связана. Кроме того, у него стерильные документы. Он ведь действительно тот, за кого себя выдает. То есть на самом деле Гилием Жаккардье!

Максимум, что могут узнать, — мсье Жаккардье действительно является совладельцем очень крупной косметической фирмы «Рикко» во Франции. Что ему и требуется.

Следующие события развиваются уже по отработанному сценарию. В дирекции магазина узнают, кто он такой, и начинают всячески стараться, чтоб такая фирма сотрудничала только с их универмагом. Именно по этим же причинам они не пытаются узнать, заходил ли этот мсье в другие магазины, для того чтоб конкуренты не перехватили у них мсье. И зная, в какой гостинице остановился мсье Жаккардье, как правило, предлагают ему следующее: они, то есть магазин, хотели бы взять на себя все его расходы по пребыванию в этой стране. Обязуются ознакомить с магазином, показать все имеющиеся склады, рассказать о тонкостях работы на нашем рынке. А так же составить мсье культурную программу, чтоб мсье поближе познакомился с нашей замечательной страной, и предоставить переводчицу, чтоб мсье не испытывал трудности из-за языкового барьера. Мсье, подумав сутки, соглашается осчастливить этот магазин, и его лучезарная улыбка предназначена только директрисе.

Конечно, здесь есть и сложности. Переводчица, как правило, моложе и красивее, и бедный мсье Жаккардье лавирует между этими дамами. Но ему не привыкать. А в рабочем порядке он заключает с магазином договор о намерениях, в котором подписывается под своим честным словом, что их уважаемая фирма в Москве и далее по всей стране будет работать только через этот достопочтенный универмаг.

В итоге на все про все у мсье Гилиема Жаккардье уходит примерно недели две, за которые он успевает насладиться гостеприимством нашей (или не нашей) страны, любовью добрых женщин и вообще неплохо провести время, не заплатив при этом ни гроша.

Да, между делом он не забывал о своей старой специальности — мошенника по кредитным картам. Дорогих подарков он, как правило, не брал, что производило дополнительно благоприятное впечатление, да и зачем ему улики… но от билета на самолет первым классом до Парижа он не отказывался (если он им не пользуется, то сдает в кассу и получает деньги). И администрация универмага терпеливо ждет решения совета директоров французской фирмы «Рикко». Дело еще усугублялось тем, что обманутые таким образом крупные руководители магазинов не старались афишировать свой промах.

Ведя такую жизнь, мсье Жаккардье хорошо развлекался. Мошенник с романтическими наклонностями — такое у него амплуа. Но все это можно было узнать только через базу данных Интерпола, куда смог проникнуть мой ненаглядный Ниро.

В Москве же о мсье Жаккардье, кроме того, что он руководит крупной торгово-парфюмерной фирмой, ничего узнать было невозможно.

Именно поэтому на нем и сосредоточилось наше внимание, но мсье Жаккардье подвел нас…

Столько времени на него было потрачено впустую. И такой соблазн, а если б я не устояла?.. Наши пути пересеклись невыгодно для нас обоих…