Глава 27

То, что близнецы разные не только внешне, но и по характеру, стало понятно в первые месяцы их жизни. Ксюша громко кричала, бойко сосала молоко, широко улыбалась, рано стала держать голову, живо научилась переворачиваться, садиться, ходить, в полтора года заговорила сложными предложениями. Подвижная девочка ухитрялась оказываться сразу в трех местах, чем доводила до изнеможения Надежду Васильевну, которую перевели к ней и брату в няньки. Родион же лежал в кроватке тихо, недовольно кряхтел, когда его брали на руки, никогда не улыбался, смотрел на Надю серьезным, совсем не детским взглядом, самостоятельно ходить научился в два года. Долгожданный наследник очень плохо ел, отворачивался от ложки. Потом вдруг няня поняла: если положить мальчику кашу и оставить его наедине с тарелкой, тот перемажется, но съест все, а в присутствии любого человека, даже маленькой сестры, замрет без движения.

Лечащий врач близнецов успокаивала взрослых:

— Мальчики всегда медленнее развиваются. Родион к тому же появился на свет вторым, он более слабый. Подождите, все наладится, никакой физической патологии у ребенка нет.

Но когда к четырем годам Родя так и не научился улыбаться и ни разу не произнес хотя бы «ма», Кирилл Алексеевич пригласил в дом известного профессора-педиатра. А тот привел с собой невропатолога. Диагноз, поставленный специалистами, упал на семью, как нож гильотины на шею осужденного, — аутизм. Правда, не в самой тяжелой форме, вполне вероятно, мальчика удастся социализировать.

Начались годы лечения, в дом потянулись массажисты, врачи всех мастей, знахари, колдуны, бабки… Кирилл Алексеевич хватался за любую соломинку, он сражался за внука аки лев, пытаясь вырвать его из лап недуга. Дед обложился научной литературой, скупил медицинские журналы, приобретал все новые и новые лекарства. Наконец пришел к выводу — Родиону необходимо общаться со сверстниками. И категорично велел Надежде:

— С завтрашнего дня привозишь сюда Катю и Иосифа. Нечего им в садике с кучей других ребятишек торчать, будут воспитываться в усадьбе.

На тот момент Майя уже беспробудно пила, а ее дети находились на шестидневке в муниципальном заведении. Приказ Кирилла Алексеевича оказался большой радостью для Надежды Васильевны, которая постоянно думала о будущем внуков. И все-таки она сказала:

— Они еще маленькие, глупые и очень шебутные. Вдруг побьют Родиона?

— И пускай, — заявил хозяин. — Ему надо понять, как себя в детском коллективе вести. Ксюша постоянно брату уступает. Может, Родиону нужна хорошая встряска. Его никто не колотил, игрушек не отнимал, все только комфортом его обеспокоены. Вот ты, Надя, начала бы разговаривать, если б твои желания исполнялись до того, как ты их вслух выскажешь?

Прислуга призадумалась:

— Наверное, нет. А зачем? И так все несут.

— Вот-вот, — кивнул Кирилл Алексеевич. — Прочитал я тут книгу одного американца, он идет вразрез с мнением наших врачей в отношении аутистов. Пока мы, тщательно следуя указаниям медиков, особых результатов не добились. Значит, надо изменить тактику.

Патриарх семьи одним махом прогнал из дома армию лекарей, оставил лишь массажиста, пригласил учителя младших классов и Катю с Иосифом. Девочки быстро сдружились, играли вместе в куклы, а у мальчиков вспыхнула война. Роде понравилась Катя, он ходил за ней по пятам, а Иосиф отталкивал его и топал ногами:

— Моя сестра!

Однажды обозленный Йося треснул Родиона по затылку игрушечной машинкой. Надя наказала внука, тот заревел в голос, на шум явился Кирилл Алексеевич, узнал, в чем дело, и приказал няне:

— Не вмешивайся.

Через неделю, когда Иосиф опять полез в драку, Родя пнул его ногой и издал нечто вроде «ух».

— Процесс пошел! — ликовал дед.

Когда Родиону исполнилось семь лет, врачи перестали говорить об аутизме, прозвучал другой диагноз: «легкая умственная отсталость». Мальчик научился разговаривать и, хотя болтуном не стал, общался с людьми нормально. Родя умел сам одеваться, умываться, чистить зубы, освоил унитаз, самостоятельно ел-пил, играл с Ксенией, Иосифом и Катей, слушал сказки, которые читала няня, но никогда не мог повторить то, что недавно услышал, моментально забывал. Самостоятельно читать Родион не научился, писать тоже, считать мог только до десяти, но цифры знал.

Кирилл Алексеевич очень не хотел, чтобы среди его многочисленных знакомых расползся слух, что в семье князей родился умственно отсталый ребенок, поэтому обратился к доктору Звенигородскому, одному из тех, кто раньше лечил Родю, и откровенно объяснил:

— Нужна справка для представления в общеобразовательное учреждение с упоминанием о каком-нибудь загадочном, мало кому известном недуге. Это необходимо, чтобы мальчик обучался дома.

Эдуард Захарович, в то время еще не профессор, подумал и предложил:

— Подойдет болезнь Пертеса. Стопроцентно уверен, что директор школы никогда о такой напасти не слышала.

Узнав от врача подробности о болезни и получив справку, Кирилл Алексеевич обрадовался:

— Прекрасная идея! Будет понятно, почему Родя сидит дома, и ни одной мысли о его умственной неполноценности ни у кого не возникнет. Вы нас очень выручили. Хотите чашечку чаю?

С той поры Эдуард Захарович стал бывать в доме Винивитиновых на правах друга. И ему первому пришло в голову, что Родион страдает дислексией^.

Кирилл Алексеевич, узнав, кто такие дислексики, возликовал:

— Мой внук не идиот! Мальчик просто чуть отличается от других!

Но восторг деда быстро утих:

— И что теперь делать? В класс Роде ходить бессмысленно, и я не хочу, чтобы народ шептался о необразованности князя Винивитинова-Бельского.

— Пусть парень обучается музыке, а инструмент, — посоветовал Звенигородский, — сам выберет, по своему вкусу.

— Хорошая идея, — одобрил Кирилл Алексеевич. — То-то Родя постоянно пластинки крутит.

Мальчик захотел сесть за ударную установку. Дед моментально купил лучшую и привел педагога. Однако увлечение Роди категорически не понравилось его матери. Елизавета сказала свекру:

— Скрипка, фортепьяно, даже саксофон — это приемлемо, но барабаны с тарелками… Фу! В доме грохот, Родион отказывается от приличной одежды, сооружает у себя на голове невероятные конструкции из волос. Надо немедленно прекратить это безобразие. Пусть сидит и учится читать-писать, рано или поздно освоит грамоту.

— Дура, — коротко обронил свекор. — Знаешь ведь, что общеобразовательные науки ему преподают, только особого толка пока нет. Зато у мальчика другой талант. Смотри, он теперь ходит в музыкальную школу, делает там успехи, поет в хоре, его педагоги хвалят.

— Ужасный шум, — стояла на своем Елизавета, — идиотизм.

— По-твоему, Мик Джаггер, Фредди Меркьюри, Чак Берри просто шумные идиоты? — усмехнулся Кирилл Алексеевич. — Да их весь мир слушает!

— Отвратительная какофония не имеет права называться музыкой, — продолжала упорствовать Лиза. — У меня теперь каждый день мигрень. Родион перестал слушаться, хамит взрослым, огрызается на замечания. Рок-н-ролл мальчишке пойдет во вред. Вы в курсе, что перечисленные вами Джаггер и прочие — наркоманы? Хотите внука таким же сделать?

— Здесь я хозяин! — вскипел свекор. — Как сказал, так и будет!

Невестка надулась:

— Родион мой сын, и как мать я считаю, что ему надо с утра до ночи сидеть над уроками. Он совершенно здоров, просто ленится, не желает трудиться, мальчику требуется жесткое воспитание.

— Поздновато ты, разлюбезная, парнем заниматься решила, — протянул Кирилл Алексеевич. — По какой причине от своих дел оторвалась? Что, Родя подрос, красивым стал, теперь не стыдно с ним на людях показаться? Вроде ты сегодня в бассейн собиралась? Вот и езжай туда. Да помни: ты, Лизка, в моем доме никто, я тут все решаю, могу тебя в минуту, как царь Петр Первый Александра Меншикова, в Березово сослать. Есть за что глупую бабу наказать!

В момент, когда произошел этот неприятный разговор, Надежда Васильевна меняла перегоревшие лампочки в коридоре. Она не собиралась подслушивать, но Елизавета, войдя в комнату к Кириллу Алексеевичу, неплотно прикрыла дверь. Няня была полностью солидарна со стариком. Она давно поняла: Лиза не испытывает к детям материнских чувств. Ксения раздражала мать своей активностью и говорливостью, Родион бесил неконтактностью. А когда доктора впервые сказали про аутизм, Лиза расплакалась и запричитала:

— Вот позор, у меня ненормальный ребенок! Что люди скажут? Начнут пальцем тыкать, за спиной сплетничать…

Позже один из педиатров предложил:

— Можно определить мальчика в хорошимй интернат, он там будет под постоянным надзором.

И Елизавета сразу воскликнула:

— Прекрасно, забирайте его!

Услышав эти слова, Надежда ахнула. Ну и мать, хочет избавиться от сына.

Кирилл же Алексеевич тогда зыркнул на невестку и отрубил:

— Нет. Родион останется дома.

Елизавета опасалась спорить со свекром, но всякий раз, когда в доме собирались гости или на огонек без предупреждения заглядывал какой-нибудь знакомый, забегала в детскую и говорила няне:

— Пусть Родион не выходит во двор и не разгуливает по дому, он не любит посторонних, начнет плакать при виде чужих.

А Надежда Васильевна прекрасно осознавала: вовсе не о душевном спокойствии сына заботится мамаша, а элементарно стесняется мальчика, боится, что люди узнают о его проблеме. Лиза никогда не обнимала Родю, не целовала, не испытывала потребности общаться с ним. Да и Ксюшу она не ласкала, а вот замечания и шлепки раздавала дочери охотно. Няня видела: Елизавета не любит детей и, похоже, не испытывает никаких добрых чувств к мужу. Просто ей хотелось вылезти из нищеты, получить статус княгини Винивитиновой-Бельской, и она добилась своего. Рождение близнецов просто плата за исполнение заветного желания. Сердце же ее отдано доктору Звенигородскому.

Ну да, как только Эдуард впервые появился в доме, молодая хозяйка оживилась, начала модно одеваться, накладывать макияж, весело смеяться, а потом неожиданно увлеклась спортом, стала посещать три раза в неделю бассейн. Правда, со временем страсть Лизы к плаванию слегка поутихла, но все равно пару раз в месяц она непременно ездила в бассейн. И после спортивных занятий прибегала домой с таким счастливым видом, что домработница старалась не смотреть ей в глаза и говорила себе: ладно Семен, он не обращает внимания на жену, но неужели Кирилл Алексеевич, без разрешения которого в доме даже муха не пролетит, не замечает, что творится с невесткой?

После того невзначай подслушанного разговора Надежде Васильевне стало ясно: выкрутасы снохи свекор прекрасно видит, однако не желает затевать развод из-за внуков, делает вид, что в семье сына мир да любовь. А командовать в доме старик никогда ей не разрешит, и судьба Родиона будет зависеть от деда.

Кирилл Алексеевич всячески потакал желанию Роди писать мелодии, привечал его приятелей, которыми мальчик обзавелся в музыкальной школе, разрешал им приезжать в усадьбу. Радостно говорил Надежде:

— Видала аутиста? Не один приятель у него, а целых трое. Ну да, Родя не очень разговорчив, так и друзья у него такие же, все в музыке. Очень одаренные мальчики.

Дед финансировал создание рок-группы «Живые черепа», купил гитары и прочие инструменты, профессиональное оборудование, сделал в одной из комнат дома студию, и четверо парней приступили к репетициям. Когда ансамбль впервые выступил на сцене, ребят пригласили поиграть в один из ночных клубов (угадайте с трех раз, кто договорился об этом с владельцем развлекательного заведения), Кирилл Алексеевич выкупил в шалмане ложу и отправился полюбоваться на внука. Старик позвал всех домашних, включая Катю с Иосифом. Молодежь радостно согласилась и веселилась на танцполе, а из взрослых отважилась пойти только Надежда Васильевна, которой очень не хотелось отпускать Винивитинова одного в вертеп.

Бедная домработница чуть не оглохла от шума, была потрясена видом полуголых девиц, которые выделывали неприличные па, шокирована экипировкой официанток, наряженных в нечто, напоминающее купальники из кожи и крохотные кружевные переднички, и с трудом удержалась, чтобы не выхватить из резвящейся толпы Катю, Ксюшу и Иосифа и сбежать. Но самым главным впечатлением были слезы на глазах у Кирилла Алексеевича. В какой-то момент хозяин повернулся к ней и крикнул:

— Родион удивительно талантлив! — А затем полез в карман пиджака за носовым платком.

— Удивительно талантлив, — эхом повторила верная прислуга, у которой от ужасных звуков, извлекаемых группой юного Винивитинова из инструментов, началась мигрень.