Глава 17

Девушки начали просыпаться по одной лишь к полудню. Первой встала Лариса и, посмотрев на крепко спящую Елену, улыбнулась:

– Пусть еще поспит, небось до самого рассвета не спала, все ждала свое привидение, чтоб ему пусто было! Пойду пока завтрак приготовлю и Светку заодно подниму, только сначала приведу себя в порядок.

Лариса надела коротенький летний халатик, сунула ноги в шлепанцы и вышла на крыльцо. Недалеко от дома была беседка, увитая зеленью, а рядом стоял большой умывальник, очень похожий на тот, который был нарисован в сказке Чуковского «Мойдодыр». Он был так же ярко разрисован цветочками, а его лукавая мордочка улыбалась всем подряд.

– Какой ты симпатичный, – улыбнулась Лариса. – С тобой приятно иметь дело, – подмигнула она умывальнику.

Девушка прошла в дом, вытащила из своей сумки предметы личной гигиены и снова вышла во двор, чтобы умыться и почистить зубы. Вода в рукомойнике была ледяной и чистой. Когда Лариса умылась, кожа на ее щеках загорелась ярким румянцем.

– Хорошо, – блаженно вздохнула девушка, вытирая лицо и руки полотенцем. – Жить в деревне действительно замечательно, в этом Василиса Ивановна полностью права! В следующий раз напрошусь к Светлане сюда, на природу, на самом деле отдохнуть и порисовать, а не ловить призраков, – решила Лариса и вернулась в дом.

Она прошла в комнату, где спали Светлана с Верой, и застала Свету сидящей на кровати.

– Проснулась уже? – спросила Лара. – Вставай, время уже к двенадцати подбирается. Так недолго и царство небесное проспать.

– Голова болит, – простонала Света. – Сон какой-то дурацкий снился. Даже не знаю, про что, но точно помню, что дурацкий.

– Это как раз результат затяжного сна, – сказала Лариса. – Вставай, умойся холодной водичкой, сразу человеком станешь. До чего же у тебя умывальник хорош, – улыбнулась она. – Я с таким удовольствием из него умылась.

– Да, я его тоже люблю. Он был совсем бесцветный, когда я его у соседей купила. Они дом продавали вместе со всем содержимым, и я их уговорила, чтобы уступили мне это сооружение. Я его сама весь промыла, а потом раскрасила. На рисунок в книжке смотрела и все сделала, как там было. И получился у меня настоящий Мойдодыр!

– Надо же, когда я на него сегодня посмотрела, тоже Чуковского вспомнила. Вчера я даже как-то внимания на него не обратила, а сегодня утром на крыльцо вышла, смотрю – а он стоит и мне улыбается. Свет, я пойду пока завтрак приготовлю, а ты давай просыпайся окончательно. Заодно и девчонок поднимай.

Пока Лариса готовила завтрак, девушки встали и по одной пришли на кухню.

– Если бы не этот умопомрачительный запах кофе, ни за что бы не проснулась, – неожиданно весело проговорила Лена и, потирая руки, присела к столу. – Ларочка, если не трудно, налей, пожалуйста, чашечку, у меня уже слюнки текут.

– Легко, – улыбнулась Лариса и, налив в чашку кофе, поставила ее перед Еленой.

Через пять минут вошла Света вместе с Верой.

– Какие люди, – всплеснула Елена руками, увидев Веру. – Наконец-то проснулась!

– Мое дело, хочу – сплю, хочу – гуляю, – грубо ответила Вера и хмуро посмотрела в сторону Ларисы. – А эта мадам как здесь оказалась?

– Вот так люди и просыпают все на свете. Она еще вчера приехала вместе со мной, – ответила ей Светлана. – Ты же ее видела вчера вечером, и не один раз.

– Прошу прощения, не заметила, – пробухтела девушка и села за стол рядом с Еленой. – Мне только кофе, и покрепче, – распорядилась она.

– Сама наливай, не барыня, – вскипела Лена, возмущенная этой наглостью и грубым тоном подруги.

– Ничего, Лена, мне не трудно подать, – миролюбиво проговорила Лара, чувствуя, что между девушками назревает ссора.

– Да подавитесь вы своим кофе! – взвилась вдруг Вера и, вскочив со стула, выбежала из кухни.

– Что это с ней? – вытаращилась Светлана и посмотрела на Лену. – Вы что, поссорились? Когда только ты все успеваешь, Ленка?

– С ума сошла? Я даже и не думала с ней ссориться. Мы еще даже и не разговаривали, ни вчера, ни сегодня, вот только сейчас. Подумаешь, барыней назвала! Почему она себе позволяет так вызывающе себя вести? Кофе ей подайте! Хоть бы элементарное «пожалуйста» сказала, – с возмущением высказалась Елена.

– У нее несчастье, ее понять можно, – тихо проговорила Лариса.

– Понять все можно, только всему есть мера, – не сдалась Лена. – У меня, между прочим, тоже несчастье, да еще какое! Я же не бросаюсь на вас и не тявкаю, как собака.

– Я думаю, что это у нее после тех капсул нервишки так взбесились, – задумчиво проговорила Светлана. – Они сначала действуют как снотворное, а потом идет обратная реакция. Может, ей желудок промыть, чтобы быстрее все вышло из организма?

– Ага, так она тебе и позволила свой желудок промывать, держи карман шире, – хмыкнула Лена. – Ты только посмотри на нее, еще немного – и кусаться начнет. Укол ей надо сделать против бешенства!

– Какая же ты вредная, Ленка, и жестокая. Я от тебя такого бессердечия не ожидала, – покачала Света головой, с упреком глядя на подругу.

– Глупости тебе не к лицу, подружка. Ты меня не первый год знаешь и прекрасно понимаешь, что это совсем не так. Ты знаешь, что я никогда не была бессердечной и жестокой. Просто не люблю, когда люди себя по-хамски вести начинают. И совсем неважно, чужой это человек или близкая подруга. А если мы с Веркой будем сюсюкаться, она вообще на шею нам сядет и ножки свесит. Любит она быть в центре внимания, чтобы все вокруг нее носились и жалели ее. И тебе, моя милая, прекрасно об этом известно, – возмущенно высказалась Лена. – С ней нужно не пряником, а кнутом, так вернее будет.

– Да, у Веры характер не сахар, я знаю, – согласилась с подругой Света. – Но сейчас она в таком положении, что ее нужно понять и пожалеть. Она же беременна, об этом ты забыла?

– Да помню я все, – сморщилась Елена. – Ладно, буду стараться сдерживаться, потерплю. Правда, не знаю, на сколько моего терпения хватит, – вздохнула она, поднялась со стула и пошла к двери.

– Ты куда? – спросила Лариса.

– Пойду притащу Верку, а то с голоду еще помрет, отвечай тогда за нее. Она за эти двое суток ни крошки еще не съела, – проворчала Лена и вышла из кухни.

Лариса тяжело вздохнула и, посмотрев на грустную Свету, сказала:

– Ничего, Свет, все образуется, ты не переживай.

– Как здесь не переживать, когда такая канитель вокруг подруг закрутилась? А главное, не знаю, как им помочь – ни одной, ни второй.

– Ты когда обратно в город собираешься? – задала вдруг Лара вопрос.

– Планировала завтра, а что?

– Я с тобой поеду.

– Что, решила сбежать подобру-поздорову, пока тоже в историю не попала с нами? – усмехнулась девушка.

– Глупости не болтай. Я от трудностей еще никогда не бегала. В город я хочу поехать, чтобы послушать автоответчик на телефоне у Елены.

– Зачем?

– Мне нужно самой услышать, что и как говорил Илья.

– Нет проблем, – пожала Светлана плечами. – Ради такого случая можно и сегодня туда и обратно смотаться.

– Тогда давай быстрее перекусим, и вперед, – заторопилась Лариса и начала метать на стол все, что успела приготовить на завтрак. Вскоре вошли Лена с Верой. Лена держала подругу за плечи и что-то шептала ей на ухо, при этом тихонечко хихикая. Вера вяло улыбалась, и враждебное выражение с ее лица постепенно начало уходить.

– Ну надо же, запись стерта, – растерянно пробормотала Света и посмотрела на Ларису. – Не получится послушать.

– А кто же ее стер? – спросила та.

– Не знаю, может, Ленка? – пожала Светлана плечами.

– А ты случайно не помнишь, кассета уже заполнена была? – спросила Лара.

Света наморщила лоб, что-то вспоминая, а потом отрицательно покачала головой:

– Ты знаешь, нет, она не была заполнена. Там всего две записи было. Одна – с Ленкиной работы, как сейчас помню, а вторая – как раз Илюшина.

– Тогда Лена не могла ее стереть.

– Может быть, случайно?

– Может быть, конечно, только я не верю в такие случайности, – задумчиво произнесла Лариса и начала оглядываться по сторонам.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я хочу сказать: мне очень не нравится, что запись, которая мне нужна, оказалась стертой, – четко произнесла Лариса. – Очень не нравится, – хмуро повторила она.

– Так я тебе и так слово в слово могу пересказать, что там было. Я ее несколько раз прослушивала, – успокоила ее Света.

– Ну, это само собой, перескажешь. Только мне важна была интонация, с какой говорил Илья. Ты же понимаешь, что одну и ту же фразу можно сказать по-разному, а это значит, что и смысл она обретает совсем другой. Давай, говори, что там было, – махнула Лариса рукой.

Света немного помолчала, задумавшись, а потом начала пересказывать услышанное:

– «Алло, привет, подруга, это Илья. Тебя действительно нет дома или все еще дрыхнешь до сих пор? Ну, как прошла ночка?» Эта фраза была произнесена весело, – отметила Света. – «Кстати, спасибо за прекрасный вечер, оттянулись вчера по полной программе. До сих пор голова болит, ха, ха. Ты мне сразу же позвони, как прослушаешь эту запись. Только обязательно позвони, хочу кое-что тебе сказать». Это было сказано вроде бы обыкновенным тоном, – снова отметила Света. – «Всем привет, пока, целую».

– Интересно, интересно, – пробормотала Лариса и постучала себя пальчиком по кончику носа.

– Что здесь интересного-то? Звонок как звонок, ничего такого примечательного, кроме того, что он просит ему перезвонить. Я, например, подумала, что он мог что-то знать насчет того злосчастного трупа и хотел Ленке рассказать.

– Почему ты так решила?

– У него голос какой-то странный был.

– А именно? Что в нем было странного?

– Я даже не знаю, как это объяснить, – задумалась Света. – Какой-то загадочный, что ли? Как будто он знает какую-то тайну и держит ее при себе – до поры, до времени. И потом, почему он спросил у Ленки о том, как прошла ночь?

– Ну, мало ли? – пожала Лариса плечами. – Может быть, он имел в виду, как она себя чувствует после своего дня рождения?

– Может, конечно, только я совсем другого мнения. Я знаю Илью давно. Он что-то знал, я в этом уверена.

– Если это верно, значит, моя версия тоже верна, – произнесла Лара.

– Что за версия?

– Запись кто-то стер намеренно, и этот кто-то – человек, причастный к убийству Ильи, – резюмировала Лариса.

– Ты так думаешь?

– Уверена.

– И что же нам теперь делать?

– Нужно подумать. Ты пока покажи мне в квартире все места, где Лена натыкалась на труп.

– А что здесь показывать? Смотри сама. Первый раз она обнаружила его в своей спальне, прямо рядом с собой на кровати. Второй раз он вывалился из шкафа, все там же, в спальне. Ну, а в третий раз она нашла его на балконе, в нише за коробками.

– Давай посмотрим, – предложила Лариса.

– Что смотреть-то? Мы с Ленкой здесь все облазали и ничего не нашли, – нахмурилась Светлана. – Хоть бы пылинка какая-нибудь посторонняя! Черта с два, ничего, – развела она руками.

– А я, может быть, найду? – задорно улыбнулась Лариса и пошла в комнату, в которой располагалась спальня Елены. – Свежий глаз, он всегда вернее!

– Дай-то бог, – пробормотала Света и поплелась вслед за сыщицей.

Лариса тщательно осмотрела кровать и шкаф, а затем вышла на балкон. Отодвинув все коробки и вытащив их из ниши, она подняла зажигалку и показала ее Светлане.

– Это принадлежит Лене? – спросила она.

– Не знаю, – пожала та плечами. – Я у нее такой никогда не видела. Может, и ее.

– Ладно, возьмем с собой и спросим у самой Лены, – сказала Лариса и сунула зажигалку в карман.

– Ну что, кроме этой безделушки, ничего интересного не увидела? – задала Света вопрос.

– Трудно сказать, здесь нужно, чтобы сама Лена смотрела. Ей же лучше знать, что как стояло, что где лежало, – неопределенно ответила Лариса. – Думаю, что пора моего Володьку к этому делу приобщать.

– А я что тебе говорила? Я сразу же хотела все ему рассказать, – обрадовалась Света. – Он как-никак специалист, да к тому же мужчина.

– Подождем еще пару дней, если этот призрак не явится в твою деревню снова, тогда все вместе приедем сюда, в город, и все расскажем Володе, – решила Лариса. – А сейчас можно ехать обратно, здесь нам делать больше нечего.

Девушки вышли из квартиры и спустились во двор, где оставили машину Ларисы. Усаживаясь в салон роскошного джипа, Света спросила:

– Домой-то не хочешь заехать, пока мы здесь, в городе?

– Хочу, но не буду. Вдруг Володя окажется дома? Будет допытываться, почему я приехала. Он у меня классный психолог, как только я начинаю врать, сразу же видит. Я же сказала, что поехала к тебе в деревню отдохнуть и порисовать, а раз уж я на второй день обратно сюда приперлась, он моментально сообразит, что я засунула нос в какой-нибудь криминал, – объясняла Лариса, выруливая на проезжую часть.

– Ты же все равно решила его подключить, вот и рассказали бы сразу. Чего тянуть-то? – посоветовала Света.

– Нет, Свет, пока рано, нужно немного подождать, – возразила Лариса.

– Чего ждать-то? У моря погоды? – проворчала девушка.

– Нет, не погоды, а гостя на твою дачу. Я почему-то уверена, что он обязательно явится.

– Может, и явится, если Ленке все это не приснилось.

– Ты все же ей не веришь?

– Верю… наполовину.

– Это как? – не поняла Лариса.

– Я верю всему, что она рассказала мне про покойника у нее в квартире. А вот насчет призрака – что-то сомневаюсь.

– Почему?

– Да потому! Нервы у нее после такого стресса расшатаны, вот и пригрезилась всякая ерунда, – пожала девушка плечами. – Не знаю, может, я и не права, но мне почему-то кажется, что никакого привидения и в помине не было.

– А как же следы? – напомнила Лариса.

– Лар, но ты-то хоть не будь ребенком, – вздохнула Света. – Эти следы кто угодно мог оставить. Пока меня неделю не было, там кто угодно мог ходить из соседей. У нас в деревне это запросто. Сараи, где инвентарь всякий лежит, мы никогда не закрываем, так что заходи и бери спокойно, если что-то нужно. У меня очень часто шланг соседи берут, или им то лопата понадобится, то грабли. Да мало ли, – махнула девушка рукой. – Даже мальчишки могли за клубникой залезть.

– Хороши мальчишки, в обуви сорок третьего размера, – хмыкнула Лариса.

– Я тебя умоляю, Ларчик! Вот что значит – ты коренной городской житель. Любой мальчишка мог натянуть сапоги своего папаши, специально чтобы замести свои собственные следы, – засмеялась Света.

– А ты смотрела грядки с клубникой?

– Я там была, клубнику собирала, но есть там следы или нет, как-то не присматривалась.

– Очень плохо, нужно было посмотреть. Сейчас, я думаю, уже бесполезно, ночью дождик прошел, даже если что-то и было, все уже смыто, – посетовала Лариса. – Нельзя быть такой невнимательной, Светлана! Уж коли взялись за гуж, нельзя говорить, что не дюж. Не важно, что ты думаешь насчет призрака. Веришь ты или нет, это твое дело, но проверить и убедиться – необходимо!

– Да я и сама не знаю, во что я верю, а во что не верю, – вздохнула Светлана. – Побыстрее бы все это закончилось!

– Что за утопическое у тебя сегодня настроение, Светка? – улыбнулась Лариса. – Случилось что-то в эту ночь?

– Что случилось в эту ночь, тебе самой прекрасно известно. А вот то, что произошло утром, мне совсем не понравилось. Вера с Леной перегрызлись, как собаки. У обеих нервы на пределе, аж искры летят. Вот я и переживаю за них, – снова тяжело вздохнула девушка. – Я и сама чувствую, что еще немного… ай, да что там говорить, неприятно все это до тошноты, – махнула она рукой. – А милиция вообще нас за идиоток принимает.

– Согласна, приятного мало, но и руки опускать тоже нельзя. Ты хочешь помочь своим подругам? – строго спросила Лариса.

– Естественно. Что за глупые вопросы? – удивленно посмотрев на Ларису, с вызовом ответила Светлана.

– Вот и не ной тогда, – отбрила ее девушка.

– Хорошо, больше не буду, – покладисто согласилась Света и, отвернувшись к окну, стала наблюдать за дорогой.

– Вот и отлично, – улыбнулась Лариса. – Выше нос, Светик! Я тебя совсем не узнаю, ты же всегда была в первых рядах и соглашалась на самые авантюрные проделки. Что с тобой случилось?

– Если не считать того, что я немного «подросла» со школьных времен, ничего со мной не случилось, Ларис. Просто тяжесть у меня на душе, будто булыжником ее придавили. Я раньше, когда люди говорили – «душа болит», всегда думала: как это – «душа болит»? А вот теперь я это понимаю и могу сказать точно. У меня болит душа. Все так неожиданно свалилось, сразу и в одну кучу. Не знаю каким, но каким-то десятым или, может быть, пятнадцатым чувством, я ощущаю надвигающуюся опасность. И ты знаешь, Лар, я это так реально чувствую, что мне становится очень страшно!

– Это плохо. И когда ты это почувствовала?

– Сегодня утром. Помнишь, когда ты вошла ко мне в комнату и начала говорить про рукомойник, а я сидела на кровати?

– Конечно, помню. И что?

– Я проснулась от дикого страха, мне приснился кошмар. Перед твоим приходом я как раз вскочила и никак не могла осознать, что это всего лишь сон.

– И что же тебе приснилось?

– Не буду говорить. Я слышала, что, если рассказать о кошмаре, он может сбыться. Брр, не дай бог, – передернулась девушка.

Она увидела смеющиеся глаза Ларисы и задохнулась от возмущения.

– Что смешного ты услышала? Я тебе, как человеку, все рассказала, а ты… ты смеешься?

– Извини, но я совсем не над тобой смеюсь, – поторопилась оправдаться Лариса. – Это я саму себя вспомнила.

– Не поняла, при чем здесь ты? – нахмурилась Светлана. – Я же тебе про кошмар говорила и еще о своих чувствах.

– Вот-вот, я как раз о том же. Сейчас расскажу, – улыбнулась Лара и пустилась в воспоминания: – Было это пять лет назад. Я еще тогда за Сергеем, своим первым супругом, замужем была. Он в командировку уехал, по служебным делам, и я спала одна. Вижу во сне страшный кошмар: вроде за мной здоровая собака гонится. Вернее, даже не собака, а чудовище, похожее на собаку. Я бегу, а мои ноги в какой-то гадости вязнут, и эта липкая дрянь не дает мне бежать. Кругом полно народу, я кричу как ненормальная, но никто не слышит моего голоса, все проходят мимо. Очень хорошо помню, какой обуял меня ужас, когда я почувствовала, как зубы этого страшного чудовища клацают уже прямо у моих ног. И вот, когда страх достиг своего апогея, я проснулась и резко села в кровати. Поняв, что это был всего лишь сон, я немного успокоилась, но все равно вскочила и включила свет во всех комнатах. Мне опасность мерещилась за каждым углом, даже в собственной квартире.

– И все? – спросила Света.

– Все, – улыбнулась Лариса.

– Не понимаю, к чему ты мне это рассказала, – пожала Светлана плечами. – Мой кошмар немного похож на твой, но я не вижу никакой связи.

– Сейчас поймешь, – хитро улыбнулась Лара и начала рассказывать дальше: – Я так и не смогла больше уснуть в ту ночь, просто лежала и таращилась в потолок. Потом мне это надоело, и я, взяв мольберт, начала рисовать. Знаешь, что я нарисовала?

– Понятия не имею.

– Я нарисовала свой кошмар! Я простояла у мольберта почти сутки, рисовала как заведенная, и мой кошмар получился именно таким, каким я его видела во сне. Картину я потом еще неделю дописывала, но сам сюжет у меня уже был сформирован полностью. Наверное, тебе это не совсем понятно, я не знаю, как объяснить, чтобы ты поняла меня до конца, но сейчас попробую.

– Ну, почему же? Я прекрасно тебя поняла, – перебила Ларису Лена и улыбнулась. – Только я, в отличие от тебя, совсем не умею рисовать и никогда не смогу передать свой кошмар в рисунке. Я, наверное, и рассказать-то не смогла бы о нем так, как это было во сне.

– От тебя этого никто и не требует. Ты меня не дослушала до конца. Да, я нарисовала свой кошмар и вроде бы успокоилась, вылив на полотно весь негатив, который оставил на душе неприятный осадок. Но, опять же, не это самое главное. Главное – то, что через неделю после того, как я закончила писать картину, я отнесла ее в нашу студию, и руководитель поместил ее на выставке молодых дарований, которая открывалась буквально на следующий день. И что, ты думаешь, произошло? – засмеялась Лариса. – Она заняла первое место, а премией было денежное вознаграждение в тысячу долларов! Мало того, эту картину потом купил один любитель неординарных решений в искусстве. Знаешь, за сколько?

– Ну, и за сколько же? – поинтересовалась Света, уже улыбаясь.

– За пять штук, – уже вовсю веселилась Лариса. – Я тогда отхватила себе изумительное колечко с бриллиантом. Знаешь, что в этой истории самое примечательное?

– Что?

– Сколько я потом ни пробовала писать подобные картины, у меня ничего не получалось. Я вообще-то чаще всего пишу портреты, они мне лучше всего удаются. Но все равно: я вновь и вновь стараюсь написать что-то подобное своему кошмару, но, увы, все напрасно. Зато после получения премии мой отец наконец-то признал во мне художника и перестал ворчать, что я прожигаю свою жизнь напрасно, нюхая эти вонючие краски. Он всегда считал, что художники – совершенно никчемные люди и только единицам удается действительно оставить после себя шедевры. Я его единственная дочь, и он очень переживает, что, когда его не станет, ему некому будет передать свой бизнес, в который он влюблен, как жених в свою невесту. Сейчас, когда я родила ему внука, он немного успокоился. Но пять лет назад, когда мне присудили премию, отец хоть на какое-то время оставил меня и мои картины в покое. Я смогла после этого написать три совершенно замечательных портрета, два из которых сейчас во Франции, на выставке.

– Лар, а к чему ты мне об этом рассказала? – спросила Света и заинтересованно посмотрела на приятельницу.

– Приснившийся кошмар не всегда может обернуться кошмаром в реальной жизни, а совсем даже наоборот. Вот что я хотела тебе сказать, – улыбнулась Лариса. – Так что посмотри на свой сон с другой стороны. Может быть, все совсем наоборот, и он тебе хочет подсказать, где искать разгадку? Если ты не хочешь, то не рассказывай его мне, но сама как следует подумай и все проанализируй. Иногда к нам во сне приходят важные сигналы, просто мы не умеем их распознавать. Возможно, поэтому и болит твоя душа?

Светлана задумалась, сосредоточенно нахмурив лоб, и молчала всю дорогу, до самого дома. Лариса больше не тревожила ее вопросами и разговорами, а лишь изредка бросала в сторону подруги лукавые взгляды.