Глава 13

В офисе не было никого, кроме Вадима, сидевшего за компьютером.

– Покажи Лампе фотографии, – приказал Макс.

Вадюша пощелкал мышкой, на мониторе замелькали снимки. Супруг пустился в объяснения:

– Помнишь, Алахвердова, беседуя с тобой, обронила фразу про машину, на которой ехал Олег, и тут же замолчала?

– Да, так и было, – кивнула я.

– Раз человек останавливается на полуслове, а затем стремительно меняет тему, значит, он случайно ляпнул лишнее, – продолжил Макс. – И мы с Вадькой призадумались. Машина! О каком автомобиле шла речь? И что вообще бывает с тачками?

– Их можно купить, продать, украсть, ремонтировать, дарить, разбить в ДТП, выиграть в лотерею, – влез в разговор компьютерщик. – Последнее, конечно, из области фантастики, но вроде один раз в миллион лет происходит, так что…

– Мы проверили весь автопарк семьи Волковых, – перебил Вадима Макс. – Федор Николаевич и его сын Коля ездят на импортных автомобилях, но не самых дорогих. Похоже, их мало волнует престижность средства передвижения, мужчины выбрали качественные, хотя и совершенно негламурные варианты, такие предпочитают представители среднего класса. У Евгении малолитражка, как у тебя. Вот Марину Евгеньевну возят на белом «Мерседесе» – артистическая натура не позволяет ей кататься на машине, не привлекающей к себе внимания. И у актрисы персональный водитель, что, учитывая возраст звезды телемыла, совсем не удивительно. Но тут маленький штришок: дорогой «мерин» достался Волковой на особых условиях – один из российских дилеров продал ей так называемый вариант для тест-драйва. Понимаешь?

– Машина, которая используется в салоне для демонстрации клиентам, – кивнула я. – В ней можно посидеть, прокатиться в сопровождении менеджера по улицам.

– Точно, – потер руки Вадик. – У «Мерседеса» совсем небольшой пробег, однако Волкова купила его за полцены. Хотя с условием, что будет хвалить дилера в СМИ. И Марина Евгеньевна честно выполняет договор. Весь автопарк Волковых приобретен за наличный расчет, кредитов на них не висит, в аварии никто не попадал. Тачки в семье менялись, но никаких уголовных историй с ними не связано, все покупались в салонах, не на рынках, не у частных лиц. Абсолютно прозрачные, «чистые» машинки, которыми управляют аккуратные люди. У них даже штрафов за превышение скорости нет.

Макс посмотрел на Вадика и повысил голос.

– И тогда мы поняли: Роза раскопала нечто, связанное с аварией, в которой погиб Олег.

Я не удержалась от ехидного замечания.

– Удивлена вашей сообразительностью. Если учесть, что Роза говорила про автомобиль, на котором ехал погибший, то, конечно же, вам сначала пришлось изучить историю всех машин в гараже у Волковых, и лишь потом в ваши головы залетела мысль про аварию. Я восхищена, потрясена вашей смекалкой. Надо же, все-таки вспомнили о ДТП десятилетней давности.

Макс и Вадик быстро переглянулись. Муж решил сделать вид, что не услышал язвительного замечания.

– Доктор Волков описал трагедию в своей книге, повествующей о том, как следует себя вести, если в вашей семье живет ребенок-наркоман. Сейчас процитирую основной момент… Где тут он? Ага, вот!

Макс почти вплотную приблизил лицо к монитору.

«Самое опасное – это успокоиться: «Наконец-то он взялся за ум, начал учиться и забыл про наркотики». Я расслабился после того, как Олег, завершив курс реабилитации, очутился дома. Сын пообещал, что более никогда не возьмет в руки шприц, и я поверил ему. Почему? Да просто поверил! И стал виновником смерти Олега. Отчего я говорю о своей вине? Поясню. Я, как отец, потерял бдительность, перестал следить за сыном, оставлял на виду кошелек, ключи от машины. Правда, Олег перестал воровать, более не уносил из дома вещи, посещал школу и даже получал пятерки. Наша семья, жившая в постоянном напряжении, с облегчением выдохнула. И я, и жена, и Николай с Женечкой – все впали в эйфорию. Появилась уверенность: самое тяжелое позади, мы перевалили через пик несчастий. А потом настал тот злополучный день. Олег взял ключи от моей «девятки» и уехал. Где он был, чем занимался, понятия не имею. Более того, я даже не подозревал, что Олега нет дома. Мирно смотрел на кухне телевизор, полагая, что младший сын делает уроки в своей комнате. И вдруг – телефонный звонок. Некто, представившись сотрудником ГАИ, сообщил, что принадлежащий мне автомобиль «Жигули» девятой модели цвета «бордо» попал в аварию, есть человеческие жертвы – подросток и девочка, личности пока установить не удалось. Я не помню, как добрался до места происшествия, но уже точно знал: Олег умер, у меня больше нет младшего сына».

Макс перевел дух.

– Вот ужас! – вздохнула я. – Не дай бог никому пережить подобное.

Вадим показал на монитор.

– Вот снимки с места аварии. Что ты видишь?

Я поежилась.

– Кучу разбитого железа, которое было машиной. Непонятно, как Эмилия осталась жива.

– Ей повезло, – согласился Макс. – И это все странности, что ты отметила?

Я пожала плечами.

– Вроде да. Извини, я не эксперт, заметила лишь останки автомобиля и какие-то разлетевшиеся детали. Вероятно, от мотора.

– На какой машине уехал Олег? – перебил меня Макс.

– В прочитанном тобой отрывке говорилось о «девятке» бордового цвета, – ответила я.

– А теперь еще раз внимательно посмотри. Да хоть вот на этот снимок!

Макс показал пальцем на экран.

– Хм, синяя… дверца явно, – пробормотала я. – Федор Николаевич перепутал цвет своей тачки? Или редактор, готовивший его книгу к печати, накосячил?

– Не то и не другое. Эта фотка не из опуса доктора, его книга без иллюстраций, – заметил Вадик. – По данным ГАИ, на имя Федора Волкова были зарегистрированы «Жигули», модель двадцать один ноль девять, цвет «спелая вишня».

– Но на снимках авто другого цвета! – воскликнула я.

– И это «десятка», то есть «ВАЗ»-«двадцать один десять», – констатировал Макс. – Похоже, почти совсем новая. Откуда она взялась?

– И знаешь, что совсем интересно? – задал вопрос Вадик. – В протоколах ГАИ указано, что в аварии пострадали «Жигули» Волкова. Про синюю «десятку» ни гу-гу.

– И мы начали очень внимательно читать все документы, которые оформила дорожная милиция, полагая, что непременно найдем и другие нестыковки, – подхватил Макс.

– И в конце концов обнаружили один фактик, – зачастил Вадик. – Девочка Эмилия, беспризорница, подрабатывавшая проституцией, давала в больнице показания. Долго беседовать со следователем ей не разрешили врачи, а, кроме того, Федор Николаевич сразу взял ее под свое крыло и нанял адвоката. Законник присутствовал при разговорах своей подопечной с дознавателем, постоянно одергивал его. Но даже той малой информации, которую выдала Эмилия, нам хватило, чтобы удивиться. Итак, слушай, вот рассказ девочки, зачитываю вслух. «Я плохо все помню. Не знаю, как попала в машину. За рулем сидел парень. Он всем купил еду. Была кола, а еще мы ели бургеры. Парень бросил в стакан много таблеток. Больше ничего не помню. Как меня зовут? Не знаю». Этот текст Эмилия произнесла всего один раз, когда ее впервые спрашивали в больнице о произошедшем. Девочка была в состоянии шока, не назвала своих данных, имя ее определили по висевшему на шее медальону. Эмилия не помнила, ни как очутилась на улице, когда ее увидел Олег, ни откуда шла, ни куда направлялась. Чистый лист бумаги, а не подросток. Но при этом она четко озвучила ситуацию с покупкой еды. Когда Эмилию снова, уже спустя несколько дней, попросили повторить рассказ, девочка заплакала и заявила: «Я забыла все». Меня эта ситуация немного смутила, и я задал вопрос нашему эксперту: разве можно не вспомнить свое имя и рассказать про бургеры? Специалист заверил, что бывает по-разному. Возможно, в памяти у пострадавшей запечатлелся лишь последний эпизод перед аварией – покупка еды. А тебя ничего не смутило в истории девочки?

– Я обратила внимание на слова: «Он всем купил еду», – сказала я. – Сколько человек находилось в машине?

– Судя по документам, двое – Олег и Эмилия, – ответил Вадим.

– Почему девочка не сказала «купил нам» или просто «купил еду»? – удивилась я. – Когда произносят: «Купил всем», сразу представляется, что компания состояла по крайней мере из трех человек.

– Умница! – похвалил меня Макс. – Теперь глянь на снимок салона. Фото делали криминалисты, а они люди аккуратные, каждую бумажку запротоколируют. Ну, что ты видишь?

– Разодранное заднее сиденье, куча всякого барахла – журналы, перчатки, черный мужской зонтик, губка для чистки обуви, несколько бутылок с итальянской минеральной водой, плед, три литровых стакана с надписью «Бургер мечта», смятые картонные коробки из того же кафе быстрого питания… – перечисляла я. – Стоп! Почему три стакана из-под колы? Людей-то в машине было двое.

– Между прочим, картонных упаковок из-под еды тоже три, – дополнил Вадик.

– Там находился еще кто-то! – ахнула я. – Похоже, третий человек не пострадал и убежал с места аварии. Хотя… Может, Олег или Эмилия собирались слопать по паре булок с котлетами и выпить несколько порций газировки?

– Два литра в один желудок? – усомнился Вадим.

– Подростки и не на такие подвиги способны, – уперлась я. – Кирюша, когда ходил в шестой класс, легко управлялся со здоровенной пиццей, огромной банкой мороженого, запивал все чаем и заедал пирожными. Да и Лиза от него не отставала. Я даже боялась, что дети превратятся в откормленных кабанчиков. Но нет, они оставались тощими, можно было подумать, что их дома голодом морят.

– Теоретически твоя версия возможна, – согласился Макс. – Но вот кресло водителя…

– А с ним что? – не поняла я.

– У Олега рост был метр шестьдесят два. Теперь посмотри, в каком положении находится сиденье шофера – оно довольно далеко отодвинуто от руля. По нашим расчетам, на таком расстоянии должен был сидеть человек высокий, ростом от метра восьмидесяти до метра девяносто двух.

– Можно представить, что школьник слопал гору еды и утопил ее в коле, но как бы он управлял машиной, сидя на таком расстоянии от педалей и руля? – вмешался Вадик. – Да у парня бы руки до баранки не дотянулись! А если все-таки именно он вел автомобиль, то почему не придвинул кресло? На это много времени и ума не надо.

Я потерла глаза кулаками.

– Получается, там сидел кто-то другой. Кто?

– Вопрос на миллион, – хмыкнул Макс.

– Эмилия! – пришло мне в голову.

– Девочка не умеет управлять автомобилем, у нее нет прав, – напомнил Вадик.

– Не аргумент, – возразила я. – Олег тоже не имел документов. Кто сказал, что Эмми не могла вести легковушку? Кстати, что записано в протоколе ГАИ и отчете службы спасения? Кого вытащили из-за руля?

Вадим пошевелил мышкой.

– Автомобиль перевернулся и встал на крышу. Девочка и мальчик ехали непристегнутыми, поэтому свалились друг на друга, кто где находился до момента катастрофы, было непонятно. Потом пришли к выводу, что Олег вел машину.

– А вдруг не он, а Эмилия? – воскликнула я. – Девочка чудом осталась жива, поняла, что ее спутник погиб, и решила перевести стрелки на покойного.

Макс встал и забегал по кабинету.

– Эмилию нашли без сознания и на месте происшествия опросить не смогли. Единственная беседа с ней состоялась уже в клинике. Причем бедняжке долго не сообщали о кончине Олега, боялись за ее психическое состояние. Тогда рост Эмми был метр пятьдесят два, и если бы машину вела она, ей следовало бы придвинуть кресло почти впритык к рулю. Нет, Эмилия точно не виновница аварии.

– Значит, был третий, пока таинственный, участник автокатастрофы, – протянула я. – Послушайте, чем дольше я думаю о той аварии, тем больше странностей вижу. Синяя «десятка» вместо вишневой «девятки», три стакана и столько же коробок из-под еды плюс кресло, отрегулированное таким образом, что не подходит ни Олегу, ни Эмилии… Напрашивается вывод: в «Жигулях» находился еще кто-то. Судя по росту, это, скорее всего, взрослый мужчина. Может, наш инкогнито тоже принимал наркотики или был пьян, совершил аварию, понял, что убил Олега, и потому удрал?

Я на секунду задумалась и повернулась к компьютерщику.

– Слушай, а когда Федор Николаевич начал строительство первой клиники?

Вадим забегал пальцами по клавишам.

– Об этом сведений нет, но есть сообщение о торжественном открытии центра. Это произошло через год после гибели Олега. Едва больница приняла первых пациентов, как Федор Николаевич презентовал читателям книгу «Мой сын. Записки плохого отца» и быстро стал медийным лицом – его стали приглашать в разные телепрограммы, всяческие шоу.

– Теперь проверь, что было открыто первым – бесплатное лечебное учреждение для малолетних наркоманов или центр, где за немалые деньги лечат отпрысков богатых и знаменитых родителей? – наседала я на Вадима.

Наш гуру клавиатуры почесал в затылке.

– Получается, что сначала заработало заведение «Жизнь». Платная больничка приняла первых наркоманов через шесть месяцев после шумной презентации милосердного проекта.

Я удивилась.

– Обычно делают наоборот. То есть прежде зарабатывают средства, а уж потом превращаются в меценатов. Откуда у Федора Николаевича такие деньги? Вы хоть представляете, о каких суммах идет речь?