Глава 11

Первые годы брака Валера и Инна не думали о детях. Потом решили завести ребенка. Через двенадцать месяцев, так и не увидев тест с двумя полосками, они обратились к врачу, и началось тяжелое лечение. Те, кто самостоятельно забеременел и через девять месяцев родил здоровенького младенца, не подозревают, что преодолевают женщины, у которых есть проблемы по части зачатия и вынашивания ребенка. Инна вытерпела массу неприятных, подчас болезненных и дорогих процедур, пила таблетки, делала уколы. И кроме официальной медицины обратилась еще и к нетрадиционной. Она бегала к бабкам, колдунам, знахарям, экстрасенсам и таскала с собой мужа. Бедный Валера не имел ни минуты отдыха, в редкие свободные дни он ездил к каким-то, на его взгляд, сумасшедшим особам, которых подружки порекомендовали Инне.

Он понимал состояние жены и молча терпел, когда по его телу катали куриное яйцо, разбивали над головой бутылки с заговоренной водой или велели голым три раза обежать вокруг священного камня древних друидов. Валера, абсолютно неверующий человек, покорно ездил с тещей по церквам, ставил свечи, бил поклоны. Но это все не помогало. А Инна стала абсолютно сумасшедшей, говорить могла только о своей беременности и анализах. Из дома изгнали всю вредную, но очень любимую Пиратино еду, потому что ее употребление могло помешать зачатию. Валерий давился скользким геркулесом, сваренным на воде, жевал ростки пшеницы, пил сок из сельдерея. А на креветки он уже просто смотреть не может. Инна вычитала в Интернете, что эти морские гады увеличивают у мужчин количество сперматозоидов, и вменила супругу в обязанность лопать на ночь огромную тарелку розового афродизиака. Раньше Валера любил креветок, но после второй недели постоянного их поедания у него возникло стойкое отвращение к ним.

В начале года ангельское терпение Валерия лопнуло. Он понял, что совершенно не хочет ребенка, не желает больше мучиться, швырнул на пол кастрюлю с опостылевшей кашей, высказал Инне в лицо все, что о ней думает, и пошел собираться на работу.

Пока он брился, в квартиру примчалась теща, которой позвонила рыдающая дочь. Светлана Петровна налетела на зятя и в конце концов заорала:

– Пошел вон! Моя Инночка здоровенькая, а ты гнилой, поэтому я никак внуков не дождусь. Вали из квартиры, которую я своей девочке подарила! Нищим в нашу семью пришел, нищим и убирайся. Не реви, Инка, найду тебе настоящего мужика, от которого ты сразу забеременеешь.

Догадайтесь, в каком состоянии Пиратино приехал на службу. Он ненавидел и Инну, и ее мать, вечно сующую свой нос в их семейную жизнь. После обеда Валера звякнул Александру Невзорову, своему бывшему однокласснику, а теперь журналисту и начинающему писателю, рассказал о крахе семейной жизни и попросил пустить его переночевать. Саша не обрадовался, промямлил что-то про ремонт и быстро закруглил беседу. Но примерно через час сам позвонил ему с сообщением:

– Представляешь, мою книгу взяло издательство «Элефант»!

Валерий изобразил радость:

– Да? Поздравляю.

– Шесть лет никому мои рукописи не нравились, и вдруг такая удача! – ликовал литератор.

– Молодец, – вяло отреагировал следователь.

– Слушай, помоги, а? – заныл Александр. – В магазинах сейчас много разных изданий, и чтобы мое заметили, его надо распиарить: заплатить журналистам за статьи, развесить баннеры, дать рекламу в метро.

– Если ты хочешь одолжить денег, то не по адресу обратился, – остановил однокашника Валера. – Без долгов дожить от аванса до получки для меня большая удача.

– Бабки есть у издательства, – зачастил Невзоров, – а вот решение, на какого литератора их тратить, принимает заведующая пиар-отделом Вера Филиппова. Мне надо ей понравиться. Поможешь?

– Да чем же? – удивился Пиратино.

– У бабы какие-то проблемы, – слегка понизил голос друг. – Вроде ее преследуют, грозят похитить. Я пообещал, что ты разберешься. Понимаю, ты занимаешься серьезными делами, но мне так нужен хороший пиар!

– Пусть приезжает в офис сегодня к десяти вечера, – велел Валера. – Никого из наших не будет, я поговорю с ней.

В назначенный час в кабинете Пиратино появилась молодая женщина, не красавица, но очень милая, с обаятельной улыбкой. Валера окинул ее взглядом, отметил, что она дорого, но элегантно-просто одета, не перебарщивает с макияжем, не обливается духами и явно посещает фитнес-зал, где упорно трудится над своей фигурой. Если сравнивать сильно потолстевшую от таблеток Инну, предпочитающую носить вычурную, усыпанную стразами одежду, и Веру, то последняя выглядит королевой.

Филиппова, несколько раз подчеркнув, как ей неудобно обращаться к занятому сложными делами следователю, сообщила, что в последнее время испытывает тревогу.

– За мной следят, я это ощущаю спиной. А на днях поняла – кто-то шарит в мое отсутствие у меня в доме.

Последнее заявление насторожило Пиратино.

– Почему вы решили, что ваш дом посещают непрошеные гости?

– Ну… трудно объяснить это… такое интуитивное ощущение. Входишь в дом и понимаешь: кто-то в нем побывал. Нарушен обычный порядок, следы на паркете.

– От мужских ботинок? – уточнил Валерий.

Филиппова изящным жестом заложила за ухо прядь волос.

– Вроде да.

– Вероятно, ваш муж не снял обувь, – улыбнулся Пиратино.

– Я живу одна, – спокойно сказала Вера. – И никогда не имела семьи. Ко мне никто не может ввалиться без предупреждения. Мне очень страшно, помогите, я в долгу не останусь.

Следователь еще раз окинул взглядом посетительницу.

– Надо посмотреть на место происшествия.

– Ой, спасибо! – обрадовалась Верочка. – Может, прямо сейчас поедем? Угощу вас ужином.

Пиратино приехал к Филипповой и… остался у нее.

Вера оказалась потрясающей любовницей. Она обладала легким характером, не создавала ни из чего проблем, не занималась бесконечной уборкой жилья, не пилила Валеру, когда тот прямо в уличных ботинках входил на кухню, не требовала денег, цветов, подарков, наоборот, сама покупала ему сувениры, не ныла, не повторяла безостановочно: «Скажи, я не потолстела?», у нее не болела по вечерам голова, а утром она не вспоминала про работу, если Валера затаскивал ее после завтрака в постель. Она всегда была готова пойти в кино, не стонала: «Мне нечего надеть», а главное, Верочка терпеть не могла детей, не заглядывала в чужие коляски, не сюсюкала: «Миленький зайчик!» – и не собиралась беременеть.

Один раз Пиратино, который поселился у любовницы, осторожно спросил:

– Ты не думаешь завести сына? Или дочку?

Вера скорчила гримасу.

– Фу! Девять месяцев ходить с пузом, потом год в какашках, затем всю жизнь тащить на горбу спиногрыза, который, когда я состарюсь, на меня наплюет? Нет уж, увольте. Лучше жить в свое удовольствие. И не говори про стакан воды, который деточка перед смертью мне подаст. Я куплю кулер и водружу его около своей кровати. Милый, сразу предупреждаю: если ты решил размножаться, нам с тобой не по пути.

Некоторое время Пиратино и Филиппова жили душа в душу. Свои отношения они не афишировали, коллегам по работе Валера про разрыв с Инной ничего не говорил. А Вера никогда не приглашала любовника зайти к ней в офис.

Потом Пиратино неожиданно позвонила законная супруга и усталым голосом попросила:

– Если не хочешь больше жить со мной, забери свои вещи. Мне не трудно их хранить, но мама бесится, грозится шмотки сжечь. Пожалуйста, приезжай сегодня. Мать как раз отправится в гости после работы, вернется поздно.

Валера отпросился у Олега, вошел в хорошо знакомую квартиру и – неожиданно почувствовал себя дома. Инна, к его удивлению, сильно похудела, постриглась и выглядела очень симпатично. Жена предложила попить чаю, на столе появился домашний пирог с капустой…

Я подняла руку.

– Валерий, давай без долгих предисловий! Уже понятно: ты вернулся к Инне, и она благополучно забеременела. Лучше объясни, что там было с Верой. Ее действительно преследовали?

Пиратино потер рукой затылок.

– Туфта стопроцентная! Никто к Филипповой не лазил. Она все выдумала про свои ощущения, про беспорядок. Ты у нее тут в гостях бывала?

Я кивнула.

Пиратино сказал:

– Тогда должна понимать: сия мадам и аккуратность не совместимы. Сколько раз я ей твердил: запирай двери, туши свет, выключай воду. Сначала меня прикалывало, что она такая безалаберная, Инка-то просто достала своей идиотской аккуратностью и экономностью, но потом это стало немного раздражать. А теперь скажи, разве такой человек, как Вера, заметит, где у нее валяется пульт от телика?

– Не понимаю, в чем тогда смысл визита Веры к тебе? – удивилась Тонечка.

Пиратино усмехнулся.

– Филиппова пиарщик по состоянию души, она такого напридумывает, желая к человеку внимание привлечь, что уму непостижимо. И у нее была проблема: безбрежное желание секса. Вере хотелось трахаться утром, днем, вечером, да не по одному разу. Не всякий мужик выдержит такой марафон. От Филипповой небось любовники сразу убегали, я еще долго продержался, несколько месяцев ее обслуживал.

Тоня взглянула на меня.

– Вот она, суровая правда. Мужчины вечно упрекают своих спутниц в отсутствии сексуальности, говорят, что готовы ублажать нас с утра до ночи, а мы, мол, клуши, отлыниваем от исполнения супружеских обязанностей. Но стоит страстным мачо встретить бабу, способную кувыркаться в койке от рассвета до заката, как боевой задор у них моментально гаснет, они вспоминают о борще, футболе, субботнем вечере в гараже с приятелями и живо меняют вамп-женщину на уже упомянутую клушу. Может, мужикам совсем не нужен безудержный секс? Вполне хватает тихого семейного, раз в неделю отпущенного удовольствия?

– Считаешь, Вера хотела тебя охмурить? – спросила я у Пиратино.

– Да, – кивнул он. – Она отлично понимала: затащит меня в гости, соблазнит, и я останусь у нее жить.

– Я знакома с Филипповой не один год, но ни разу не замечала ее повышенной сексуальности, – недоуменно покачала я головой.

– Ты не мужик, она не лесбиянка, – хихикнул Пиратино, который, судя по его поведению, совершенно успокоился. – Уж поверь мне, у Верки на первом месте было именно желание трахаться.

Антонина вскочила.

– Ладно, хватит об этом. Но почему вдруг ты? Вы никогда не встречались, не были знакомы. С чего бы Филипповой устраивать охоту на Индюковича? Вокруг нее полно мужиков: сотрудники «Элефанта», журналисты, писатели, бизнесмены. Ты женат, вдруг не захочешь изменять супруге?

Валерий потер руки.

– Курочка в гнезде не гадит. Верка не хотела, чтобы о ее привычках узнали на работе. Она мне откровенно один раз сказала: «В таком гнилом болоте плаваю! Повсюду сплетники, готовые меня утопить. Ни с кем из коллег дружить нельзя. А писатели еще гаже, вечно норовят к Гарику в кабинет проникнуть и на пиар-отдел грязь вылить. Упрекают меня в бездействии, вроде я плохо их книжонки рекламирую. Им даже в голову не приходит, что дерьмо от рекламы в эклер не превратится. Ты интересно напиши, тогда я помочь тебе смогу. Но хуже всех журналюги. Набиваются в друзья, а у самих во всех карманах по включенному диктофону, только и ждут, когда я расслаблюсь и какую-нибудь интересненькую инфу солью. В моем случае, Валера, спать надо только с полицейскими – они лишнего не натреплют, приучены язык за зубами держать – или с теми, на кого компромат имеешь». А насчет жены… Я говорил уже, когда меня теща взашей выперла, сразу Сашке Невзорову позвонил, попросил: «Пусти к себе переночевать, а лучше на дачу пожить. Развожусь с Инкой, ушел от нее, деваться некуда». Он ответил: «Ремонт на фазенде затеял. Я поспрашиваю, вдруг кто квартиру по дешевке сдает». А через час звякнул и завел речь о помощи Вере.

– Думаешь, начинающий писатель Невзоров созвонился с Филипповой, рассказал ей, что его приятеля жена из дома турнула, а та спектакль разыграла? – предположила Антонина.

– Ага, – согласился Пиратини. – Верка ушлая бабенка! Я через несколько дней общения с ней отлично понял: если она чего захочет, ее никто не остановит, она дьяволу душу продаст, а желаемое получит. Такое придумает, наврет, организует, всех обманет, но добьется своего. Кстати, Вера тащилась от полицейских, уж не знаю, почему ее на парнях в форме переглючило. Да и вообще она странная была. Жили мы с ней отлично два месяца, и вдруг она после качественного секса заявила: «Милый, я исчерпала ресурс наших отношений, прощай». Я прямо офигел. Спросил, что я не так сделал, а Верка говорит: «Не в тебе дело, а во мне. Завод кончился, пружина раскрутилась. Подыскивай себе квартиру и съезжай».

– И тут очень вовремя позвонила Инна, – хмыкнула Тонечка.

– Филиппова тебя шантажировала! – осенило меня.

Веки Пиратино дернулись.

– Нет!

– Да! – топнула я ногой. – Иначе откуда ты узнал про снимки?

– Она мне сама про них рассказала, – с ходу соврал Валера. – Я знал, что наши постельные упражнения камера снимала, потом вместе запись смотрели. Фишка такая. Очень, скажу тебе, возбуждает.

– Любовь-морковь лопнула, и ты решил на всякий случай уничтожить улики, – подвела итог Тонечка. – Ключ от коттеджа ты у эксперта «одолжил». Мишка домой ушел, а ты шасть в лабораторию.

– Ты чего? – возмутился Валерий. – Я на такое не способен! Верка запасную связку в саду держала, в вазоне с карликовой елкой. Просто я вынул ее оттуда и…

Я встала, подошла к расположенному напротив кровати стеллажу с книгами и начала читать вслух названия на корешках:

– «Психология потребителя», «Исследования института маркетинга», «Теория и практика современного пиара», «Стратегия продвижения бренда на рынке». Валера, ты хоть раз читал эти произведения?

– На фига мне такая нудятина? – по-детски отреагировал следователь. – Я читать не люблю, на работе протоколов хватает, чтобы ошизеть. Лучше футбол в свободное время посмотреть.

Я попыталась вытащить самый толстый том, но он никак не желал поддаваться. Впрочем, соседний, менее объемный, тоже не спешил покинуть свое место.

– Тесно поставлены, – заметила Тоня, наблюдая за моими тщетными усилиями. – Ногти не сломай.

– Они у меня короткие, – пропыхтела я, наконец-то вытащив из ряда одно издание. – Битте-дритте, любуйтесь.

– Блин, камера! – выпалил Пиратино.

Я сразу воспользовалась оплошностью следователя.

– Ты утверждал, что знал о записи.

Валера нахмурился.

– Сомнительно, что человек твоей профессии, уходя от любовницы, оставил весьма откровенные материалы в ее распоряжении, – не растерялась Тоня. – Ты услышал о снимках вчера? Или сегодня утром?

– Как вы мне надоели! – прошипел Пиратино.

– Позови адвоката, он запретит нам давить на его клиента, – расхохоталась Тонечка. – И ваши хваленые эксперты не так уж хороши, как о них говорят. Не заметили камеру в спальне, не обнаружили тайника в туалетном столике. Да они, похоже, на второй этаж и не поднимались. Внизу столовую порошком засыпали, шырь-пырь и уехали, долго возиться не стали.

– Перед ребятами не стояло задачи весь дом обшмонать, – огрызнулся Пиратино. – Веру схватили на кухне, наверх преступник не поднимался. Экспертам приказали исследовать первый этаж.

– Интересно, кто же отдал такое распоряжение? – нараспев произнесла Антонина. – Может, тот, кто знал про фотки в укромном месте и хотел до них добраться первым?

– Да пошла ты! – выкрикнул Пиратино.

– Валерий Индикович, – очень тихо произнесла я, – Веру убили. Неужели в вашей следовательской душе нет ни капли жалости к ней? Вам все равно, что преступник останется на свободе?

– Она сама виновата! – завопил Валерий. – И я не один у нее был, небось других тоже шантажировала. Кто-то из любовников ее и пристукнул.

Пиратино резко замолчал.

– Ты ведь так не думаешь, – налетела я на него. – А ну говори правду!

Тоня потрясла конвертом.

– Иначе вот это на столе у Олега и у твоей жены в руках окажется.

Валера с шумом выдохнул.

– Вы просто пираньи… Ладно, скажу. Похоже, у нас серийный маньяк.

– Оборотень убил еще кого-то? – подскочила я.

Следователь вытянул ноги.

– Двоих.

– Светлану Крюкову и Нелли Щапову? – некстати выдала Тонечка.

– А ты откуда знаешь? – заорал он.

Антонина порозовела.

– Не важно.

– Почему возникла мысль о маньяке? – отвлекла я внимание Валерия.

Пиратино сгорбился, пару секунд молчал, потом наконец-то решился на откровенность.

…Журналистка Светлана Крюкова погибла два года назад, пятнадцатого декабря. Она была стройной, весьма симпатичной шатенкой, работала в журнале «Женское счастье», вела там рубрику «Простая судьба». Крюкова каталась по всей России, брала интервью и сама снимала героинь. Семьи у нее не было. Света много зарабатывала, обожала драгоценности и походила на новогоднюю елку: на службу являлась с серьгами в ушах, с несколькими цепочками на шее, в ожерелье, с кольцами-браслетами. Коллеги подсмеивались над Крюковой, а главный редактор не раз ей говорила:

– Света, ты постоянно мотаешься по стране, живешь подчас в очень дешевых гостиницах, часто бываешь на вокзалах, в аэропортах. Опасно сверкать бриллиантами и золотом в толпе. Спрячь цацки! Если уж очень хочется щеголять в украшениях, оставь цепочку со скромным медальоном и недорогие сережки. Вокруг много завистливых и злых людей. Не дразни гусей, не провоцируй алкоголиков, наркоманов и преступников, не таскай на себе все ценное сразу.

Крюкова только смеялась в ответ:

– Я бессмертная, а ювелирка – мой оберег. Ничего плохого со мной никогда не случится.

Но увы, главный редактор оказалась права. Труп молодой женщины нашли в одном из парков северо-запада. Светлану Крюкову задушили тонкой, вероятно, кожаной удавкой. Эксперт посчитал, что несчастную убили в другом месте, а потом привезли уже мертвой туда, где было обнаружено тело. Дело превратилось в висяк и оказалось в архиве.

Нелли Щапову, симпатичную полную блондинку, убили год назад и тоже пятнадцатого декабря. Она недавно оформила четвертый развод, имела троих детей, но все они жили со своими отцами. Нелли была певицей третьего сорта, постоянно гастролирующей по России с концертами. Вершина карьеры Щаповой – участие десять лет назад в телеконкурсе, который проводил какой-то кабельный канал. Более на голубом экране артистка не появлялась, но вовсе не бедствовала. Она выступала на свадьбах, корпоративах, городских праздниках, где пела, плясала, могла исполнить роль ведущей. Ей очень нравилась сцена, и ради Щапова всегда жертвовала семьей, убегала от очередного супруга, оставив ему общего ребенка. Но вот что удивительно – она сохранила прекрасные отношения с покинутыми мужьями и… со всеми свекровями. Более того, Нелли подружилась с новыми женами бывших супругов, а дети, которые, по идее, должны были злиться на мать-кукушку, обожали ее. После каждого вояжа дамочка привозила всем, и взрослым и ребятам, чемоданы подарков, жадной ее не мог назвать даже враг. Щапову любили все, с кем она общалась и работала. Ну да, она могла пропустить стаканчик, но пьяницей не являлась. И вообще из ее пороков можно назвать лишь один – курение. Приветливая, веселая, не завистливая, живущая в свое удовольствие и сумевшая при помощи трудолюбия найти свою нишу в шоу-бизнесе женщина. Господь отпустил Нелли крохотные певческие способности, но она их использовала на двести процентов и была вполне счастлива…

Валерий примолк, а я выразила недоумение:

– Крюкова – стройная шатенка без семьи, замуж никогда не выходила, детей нет. Щапова корпулентная блондинка с кучей отпрысков и родственников. Одна угрюмая и не особенно общительная, интроверт. Другая классический экстраверт: сцена, песни-пляски, масса знакомых, веселье. Что общего вы нашли у этих двух женщин?

– Может, их постоянные разъезды по России? – предположила Тонечка. – Хотя я всегда считала, что маньяк нападает на определенный тип женщин.

– Сексуального насилия не была, – уточнил Пиратино. – Убийца просто душил своих жертв. И до сегодняшнего дня, пока Леньке не пришла в голову мысль о гетерохромии, мы ничего не знали ни о Щаповой, ни о Крюковой. Расследованием их гибели занимались в разных отделениях полиции, и никто не собирался объединять дела. Следователи предположили, что преступники – наркоманы, которым не хватало на дозу. Крюкова стала защищать свои драгоценности, Щапова тоже не захотела расстаться с сумкой, вот торчки и озверели. Не зря мы предупреждаем население: если на вас напали, требуют отдать сумку, часы, мобильник, немедленно расставайтесь с вещами. Черт с ним, с сотовым, потом новый купите, а вторую жизнь ни в одном торговом центре не приобретете.

– Что такое гетерохромия? – остановила Пиратино Тонечка. – Болезнь?

– Нет, гетерохромия к недугам отношения не имеет, – ответила я. – Это когда глаза разного цвета, допустим, один голубой, другой карий.

– Ты столько всего знаешь! – восхитилась подруга.

Я пустилась в объяснения:

– В нашем дворе жила такая Зинаида. Ее все боялись, считали ведьмой, говорили детям: «Никогда не спорьте с Зинкой, будьте с ней вежливы, а то как глянет, и у вас беда случится». Только моя тетка Раиса не верила этим глупостям, Зинаида у нас часто чай пила. Один раз она рассказала мне, что людей, у которых глаза не одинаковые, на самом деле немало, просто гетерохромия по-разному выражена. Допустим, одна радужная оболочка у человека серо-голубая, а другая небесного цвета. Или она не ровно окрашена, маленькая часть имеет другой оттенок. Ну и кто различит дефект? Вы будете общаться с этим человеком и ничего не заметите. К тому же у некоторых людей цвет глаз меняется в зависимости от освещения. А женщины еще пользуются косметикой – наложат на веки яркие тени, и серые очи превращаются в зеленые. Но встречается стопроцентная гетерохромия, когда одна радужка синяя, а другая, скажем, каряя. Вот это редкость. Зинаиде не повезло, разница в цвете ее глаз была хорошо видна и многих пугала. Например, соседку Галину Михайловну Андрееву, страшную дуру, хоть и преподавателя вуза. Она даже жалобу в райздрав написала, дескать, в пятиэтажке живет инфицированная баба, у нее сифилис и туберкулез, оградите наших детей от заразы, и вообще Зинаида – ведьма. Хорошо хоть, местная власть оказалась на высоте. Андрееву вызвали в райисполком и объяснили, что гетерохромия воздушно-капельным путем не передается.