Глава 38
Как-то вечером, когда Майя отдыхала у телевизора, она услышала шорох за спиной. Она вздрогнула, обернулась и закричала:
– Как ты сюда попал?
– В дверь вошел, – ответил муж, – открыл ее ключом. Я здесь живу, или ты забыла?
Кнутова-Федина растерянно молчала, она не подумала, что после исчезновения супруга надо сменить замок, и не знала, как реагировать на появление Виталия. А тот начал клясться ей в любви, просить прощения, говорить, что очень тосковал…
Лиза-Майя не сразу смогла вставить слово в поток речи ставшего ей совсем чужим мужика.
– Тебя долго не было. Я привыкла жить одна и не хочу менять свой уклад. Давай разведемся.
– Ладно, – неожиданно согласился Виталий. – Но сначала подумай, ты владеешь клиникой, бизнес раскручиваешь, состоя со мной в браке. Если мы разрушим отношения, половина всего имущества, включая «Юность», отойдет мне.
У Фединой опять пропал дар речи.
– Пойду душ приму, – улыбнулся супруг.
Едва он вышел из гостиной, как Майя бросилась звонить юристу, и, когда муж в халате опять возник в комнате, она была во всеоружии и объяснила муженьку, почему ему не стоит рассчитывать на клинику, рассказала про судебный процесс, который затеет, и велела убираться подобру-поздорову.
Незваный гость впал в агрессию, потом заплакал:
– Солнышко, прости меня, я дурак. Должен огромную сумму, проиграл кучу денег, если не верну их в течение недели, меня убьют. Помоги, спаси, дай в долг. Отыграюсь и верну.
– И сколько надо? – поинтересовалась Майя.
– Три миллиона долларов, – заявил мерзавец.
– Уходи, – процедила Кнутова-Федина, – и больше не появляйся.
– Дай хоть половину, – зарыдал игрок, – иначе я покойник. Ну да, в последнее время у нас были проблемы, но мы же семья. Я вернулся.
– У меня таких средств нет, – воскликнула хозяйка клиники, – все вложено в «Юность».
Больше часа муж уговаривал ее, стоял на коленях, умолял, в конце концов Майя сжалилась. Она открыла сейф, достала двадцать тысяч долларов и предложила:
– Получишь валюту, если напишешь заявление о разводе и укажешь в нем, что не имеешь ко мне никаких материальных претензий. Сейчас позвоню своему нотариусу, она работает неподалеку, контора круглосуточная.
Заядлый игрок сродни наркоману. Героинщик при виде дозы готов на любые подвиги, а тот, кто хочет отыграться, согласится на все, чтобы иметь возможность сесть за карточный стол. Виталий молча подмахнул документы, схватил зеленые пачки и исчез. Лиза-Майя хотела, не теряя времени, оформить официально развод, но фея удачи опять скорчила злую гримасу. Идя от парковки к клинике, хозяйка «Юности» поскользнулась, упала, сломала ногу и около четырех месяцев восстанавливалась. Развод отложили, а когда Кнутова-Федина все же отнесла заявление в загс, приложив к нему бумаги, подписанные супругом, то выяснилось, что владелец разорившейся фирмы по продаже БАДов скончался вскоре после того, как получил двадцать тысяч долларов. Смерть его была не криминальной, с ним случился инфаркт. Поскольку тело никто из морга не забрал, его похоронили за госсчет.
Федина не расстроилась, даже не всплакнула, у нее началась эйфория. Все. Кошмар закончился. Теперь она может жить спокойно.
Не успела вдова перевести дух и порадоваться свободе, как случилась новая неприятность.
Она приехала вечером домой, всунула в замочную скважину ключ и услышала шепот за спиной.
– Елизавета!
От ужаса у нее зашевелились волосы не только на голове, но и по всему телу. Огромным усилием воли она растянула губы в улыбке, повернулась с желанием сказать: «Вы обознались, я Майя Григорьевна» – и уронила сумку. Перед ней стояла настоящая Федина.
– Как ты меня нашла? – выдохнула Лиза.
– Просто, по базе прописки, я же знаю, под каким именем ты живешь, – пояснила гостья. – Думаю, нам лучше войти в квартиру.
Едва войдя в прихожую, вдова, забыв о вежливости, резко спросила:
– Что тебе надо?
И услышала рассказ.
На днях к фальшивой Кнутовой приехала старшая сестра Виталия Павловича. Она хотела поговорить с братом, решила возобновить с ним отношения.
– Евгения поняла, что ты не я! – впала в панику вдова.
– Нет, – успокоила ее настоящая Федина, – правда, она удивилась, как сильно изменилась жена брата, но я ей объяснила: времени много с нашего последнего свидания утекло, я растолстела, изменила цвет волос и лучше б ей домой отвалить и более у нас не показываться.
– А зачем ты сюда заявилась? – осведомилась Лиза.
Гостья усмехнулась.
– За деньгами. У нас с мужем девочка два года назад родилась, здоровая. Ниночка-то умерла, не помогли твои деньги, все средства на лечение ребенка угрохали и напрасно. Вторая малышка растет, ее одевать-обувать надо.
– А я при чем? – отшатнулась владелица клиники.
– Ты мою жизнь украла, – всхлипнула вымогательница, – мучаюсь теперь, боюсь, что кто-то узнает.
– Я заплатила тебе семьсот тысяч долларов, – напомнила хозяйка квартиры, – у нас состоялась честная сделка. Другого ребенка вы рожали не по моему приказу. В чем претензии?
– Ты хорошо живешь, богато, – занудила попрошайка, – а я в бедности гибну. Дай миллион долларов. Если откажешь, я пойду в «Желтуху» и расскажу всю правду до донышка.
Бедная владелица клиники собрала все мужество в кулак и решила изобразить полнейшее равнодушие.
– Беги скорей, смотри не споткнись. Да только ты тоже в мошеничестве замешана.
– Ерунда, – отмахнулась шантажистка, – мы с мужем никому не интересны, живем бедно, родни не имеем, друзей тоже, о нас газета вскользь упомянет и забудет. А ты владеешь бизнесом, зависишь от клиентов. Журналисты могут любого бизнесмена разорить, не каждому понравится уколы красоты у мошенницы делать. Люди как рассуждают: она чужую личность себе присвоила, всех обдурила, значит, и с клиентами не постесняется, будет использовать просроченные препараты. Вот и опустеет клиника. Хочу всего миллион долларов, разве для тебя это сумма? Заплатишь один раз, больше не побеспокою.
– У меня нет денег! – с отчаянием воскликнула хозяйка клиники.
– Можешь кредит взять, – не дрогнула гостья.
– Ни один банк столько не даст, – попыталась объяснить бизнесвумен. – И знаешь, под какой процент ссуду отпускают?
– Я маленький бедный человек, – проблеяла вымогательница, – с банками дел не имею, вкладами не обладаю, это тебе, успешной, про кредиты все известно. Неужели ни копейки налички дома нет? Трудно поверить в такое. Наверное, сейф где-то за картиной спрятан. Дай хоть сколько, я уйду и больше не появляюсь.
– Навсегда исчезнешь из моей жизни? – уточнила вдова.
– Да, да, – закивала гостья.
Хозяйка пошла в кабинет, принесла восемь тысяч американских рублей, сунула их в жадные руки бывшей однокурсницы, захлопнула за ней дверь и навалилась спиной на створку. Господи, за что ей все это? Сначала муж оказался вором, игроком, никогда ее не любившим, теперь бывшая подруга проявила себя гадиной. Почему с ней происходит этот ужас? Неужели украденные отцом доллары, из которых ей досталось совсем немного, были прокляты? Вероятно, следовало их отдать Волкову…
И тут ожил мобильный, не посмотрев на экран, она отозвалась.
– За тобой осталось девятьсот девяносто две тысячи, – прозвенел в ухо голос ушедшей однокурсницы, – если трудно сразу отдать, можно частями.
– Ты же пообещала больше не появляться! – похолодела Кнутова-Федина. – Откуда ты знаешь мой номер?
Послышался смешок.
– Из базы мобильного оператора. Тебя, дорогая Лиза, ох, прости, Майя, найти совсем не сложно. Я не обманщица, как и пообещала, встречаться с тобой не стану, муж придет. Нас по три сотни тыщ в месяц устроят. Не расплатишься? Читай про себя в «Желтухе».
Лиза посмотрела на замолчавший сотовый и села на пол. Сил дойти до гостиной не было, плакать она тоже не могла.
Она никогда ранее не интересовалась бульварной прессой, но на следующий день купила «Желтуху» и просмотрела ее от А до Я, боялась, что однокурсница уже побеседовала с репортерами. Кнутова большую часть жизни провела в страхе, опасаясь, что ее найдут люди Волкова, что кто-то узнает про обмен личностями, потом ее пугали мысли о долгах мужа, вдруг содержатель подпольного казино прикатит к супруге в пух проигравшегося клиента и заявит: «Одна семья – общий кошелек. Расплачивайся за своего благоверного».
А теперь новый кошмар, тесно связанный со старым. Папарацци опубликуют статью, и жизнь рухнет. Ей следовало подумать и понять, что бывшая однокурсница не рискнет обратиться в прессу, да и бульварный листок навряд ли заинтересуется владелицей маленькой клиники, где нет звездных клиентов. Но у страха глаза невероятно велики. Представляете, как ей было плохо?
