6

– Да-да, это она! Конечно она! – шептал Тимофей, разглядывая девушку старческими, подслеповатыми глазами. – Это дорогое мне лицо я никогда бы не перепутал ни с каким другим и узнал бы его из тысячи.

В комнате старика, в которой сидели гости, имелось лишь одно окно, да и то зашторенное, поэтому было здесь достаточно мрачно. В углу стояла кровать с резной спинкой, застеленная клетчатым пледом, а рядом с окном притулилась тумбочка. В другом углу возвышался старинный дубовый шкаф, а посередине стоял стол, за которым они все и разместились.

Тимофей протянул руку к волосам Олеси, спадающим темной волной на ее плечи, и медленно погладил их.

– Я знал, что Веда не может умереть, и ты тому подтверждение, – грустно улыбнулся он. – Добро пожаловать домой, девочка.

– Он что, сумасшедший? – шепотом спросил Валентин, наклонившись к уху Екатерины Ильиничны. – Вы слышите, что он говорит? Я так понимаю, он думает, что Леся – это сама Веда?

– А ну цыц! Я прекрасно знаю, что это не Веда, и ты ошибаешься, я не сумасшедший, – прикрикнул старик, бросив строгий взгляд на Валентина.

– Надо же, вы только посмотрите, у него не уши, а локаторы, – восхищенно воскликнул тот. – Как это у вас выходит, мон ами? Может, поделитесь рецептом прочистки ушных раковин? У меня в них постоянно собирается сера, это так раздражает, просто кошмар! – томно вздохнул он, поиграв сережкой в мочке своего уха.

– Валя, прекрати немедленно хамить! – прикрикнула на друга Олеся. – Как ты смеешь разговаривать в подобном тоне с пожилым человеком?

– А что я такого грубого сказал-то? – откровенно растерялся тот. – Я и не думал хамить, наоборот, хотел....

– Пойдем, доченька, со мной, – велел Тимофей девушке, не обращая внимания на Валентина.

– Куда? – испуганно спросила та.

– В комнату твоей прабабки.

– Зачем?

– Мне нужно тебе кое-что передать от нее.

– А для этого обязательно куда-то идти? – спросила Олеся, не решаясь последовать за этим странным стариком.

– Не бойся меня, я тебя никогда не обижу, – ласково и немного загадочно улыбнулся тот. – Это очень важно, поверь.

– А можно со мной пойдут мой друг и Екатерина Ильинична?

– Значит, я не ошибся? Ты боишься меня?

– Есть немного, – откровенно призналась Олеся и смущенно улыбнулась. – Простите меня, пожалуйста, но я ничего не могу с собой поделать. Для меня все произошло как-то слишком странно и неожиданно. Я ничего не знала о своей прабабушке, а три дня назад вдруг увидела документ, из которого поняла, что она решила подарить мне этот дом. Решив поехать сюда, я не знала, что найду здесь и как все обернется. Мне просто было интересно посмотреть, где жили мои предки, хотела побольше узнать о своей прабабке, и вдруг этот красивый дом и вы... Мне нужно хоть немного времени, чтобы привыкнуть и осмотреться. Не обижайтесь на меня, очень прошу. Я знаю, что вы не причините мне зла, просто....

– Хорошо, хорошо, не нужно ничего больше говорить, я все понял. Жди меня здесь, я сейчас вернусь, – сказал Тимофей и торопливой, шаркающей походкой вышел из комнаты.

– Теперь я точно знаю, почему этот поселок называется Леший Брод, – проворчал Валентин, провожая старика настороженным взглядом. – Здесь же лешие запросто при всем честном народе бродят, и один только что выбродил за дверь прямо на моих изумленных глазах.

– Прекрати уже трещать, балабол несчастный! – строго посмотрела на него Олеся. – Что ты к нему привязался? Никакой он не леший, просто очень старый человек.

– Я и смотрю, ты позеленела вся, как поганка, когда увидела этого не лешего, а просто очень старого человека, – с сарказмом усмехнулся Валентин. – Скажи еще, что тебе совсем не страшно, и я завтра же пойду в военкомат и попрошу, чтобы меня обрили наголо и отправили в стройбат.

– Представляю тебя бритым и в стройбате, это было бы что-то нереально сногсшибательное, – засмеялась Олеся. – Да, Валь, в первые минуты, когда я увидела этого старика, я немного испугалась, а сейчас я уже ничего и никого не боюсь... почти, – откровенно призналась она. – Ты, случайно, не забыл, сколько Тимофею лет? Уже девяносто исполнилось, и я бы с удовольствием посмотрела, каким ты будешь в его годы.

– Я до его лет никогда не доживу, особенно при таких-то стрессах, как сегодня утром, – вздохнул Валентин. – Ах, какая несправедливая штука жизнь! Кто-то в море плещется сейчас, а я в этом Лешем Броду... Бреду... тьфу, блин, Броде заблудился!

– Не хотел – не ездил бы, я и без тебя прекрасно могла сюда добраться, – обиделась на друга Олеся.

– Представляю, что бы мне пришлось выслушать, если бы я вздумал отказаться, – ехидно прищурился тот. – С лингвистикой у тебя всегда были проблемы, а я человек культурный и впечатлительный, мои уши не выдержали бы такое напряжение.

– Я тебе это припомню, Кадушкин, – погрозила ему кулаком Олеся. – И не смей больше хамить Тимофею, иначе я не знаю, что с тобой сделаю. Он старый человек, и будь любезен проявлять уважение, хотя бы к его возрасту.

– Я ему не хамил, – не сдался Валя. – Ты прекрасно знаешь, что я не способен на это, у меня не то воспитание.

– А твои эти «уши-локаторы»? А твое «мон ами»?

– Но, ма шер, разве ты не знаешь....

– Я прекрасно знаю, что «мон ами» – это в переводе с французского – «мой друг», – перебила Валентина Олеся. – Но какой Тимофей тебе друг? Он почтенный старец, а ты с ним, как со своими... дружками в вашем клубе. И вообще, не смей его называть лешим!

– Но он...

– Не нужно ссориться, – остановила спорщиков Екатерина Ильинична. – Олеся права, Тимофей просто очень старый человек, который устал от жизни и с нетерпением ждал приезда наследницы, чтобы наконец уйти к своей любимой Веде.

– Как это? Он что, действительно по ее приказу так долго живет? – с недоверием спросил Валентин, моментально забыв о споре.

– Да, выходит, что так! Она обещала ему, что, как только приедет Олеся и он передаст ей все, что для нее оставлено, на следующий день он спокойно отойдет в мир иной.

– Да ладно? – недоверчиво усмехнулся Валентин. – Откуда она могла знать, что это произойдет именно на следующий день?

– Веда знала все, даже день и час своей собственной смерти.

– И что?

– Она умерла именно в то время, которое и предсказывала.

– Ну вот, что я говорил? Я так и знал, я чувствовал... А ты говоришь, не леший... Какой кошмар, я в конкретном шоке! – шептал молодой человек, затравленно оглядываясь по сторонам. – И мне до ужаса захотелось домой. Леся, дорогая моя, а тебе не кажется, что нам пора отсюда делать ножки?

– Не говори глупости, – отмахнулась та, с напряжением глядя на дверь, за которой скрылся Тимофей.

– Мне почему-то не кажется, что это глупости, – не сдался Валентин. – И если сейчас вон из того угла выплывет привидение с тыквой вместо головы, я совсем не удивлюсь... но тут же схвачу сердечную недостаточность, – держась за сердце, простонал он.

– Валя, хватит болтать чепуху! Не язык, а помело с моторчиком! – сморщилась девушка. – Ведешь себя, как маленький ребенок.

– Ах, ма шер, ты же знаешь, что я ничего не могу с собой поделать и всегда много болтаю, когда очень боюсь, – ответил тот, не переставая разглядывать темные углы комнаты. – Ааа... ик... оу... вон... ой, мама дорогая, я же говорил... я предупреждал, я так и знал, – начал нечленораздельно завывать он, таращась на два светящихся зеленых огонька почти под самым потолком. – Там барабашка, домовой, призрак, привидение, я умираю! – еле слышно прохрипел Валя, показывал в ту сторону дрожащей рукой и вращая выкатившимися из орбит глазами.

– Кадкин, может, хватит уже ерничать? От твоих дешевых шуточек у меня уши вянут. Постыдился бы Екатерины Ильиничны, клоун недоделанный! – прикрикнула на друга Олеся. – Что с тобой? Ты чего блеешь, как овца? – И она проследила за его рукой и взглядом. – Ой, мамочки! – тут же взвизгнула девушка и подскочила на стуле, словно подстреленная.

– Да успокойтесь вы оба, – усмехнулась Екатерина Ильинична. – Чего так всполошились-то? Это же Василий на шкафу сидит.

– В этом доме разве стульев для гостей не хватает, что шкафы в ход идут? – дрожащим голосом спросил Валя. – Здесь все такие ненормальные, или это у меня крыша едет? Леся, дорогая, мне кажется, чтобы домчаться до канадской границы минут за пятнадцать, бензина нам вполне хватит.

– Что за Василий? – судорожно выдохнула девушка, повернувшись к старухе и не обращая внимания на слова друга. – Кто он такой?

– Обыкновенный кот.

– Кот? Кот? – хором удивились Олеся с Валей.

– Ну да, кот Василий, – повторила Екатерина Ильинична. – Сидит себе спокойно на шкафу, а вы здесь такой крик подняли. Право слово – какие вы еще дети, – затряслась она от беззвучного смеха.

– А почему его не видно? Вон, только два огонька светятся, – спросил Валя, все еще с недоверием бросая взгляды под потолок.

– Потому что он черный, – ответила старуха, продолжая смеяться.

– Тьфу, тьфу, тьфу, изыди, нечисть, – брезгливо сморщился молодой человек и начал плеваться во все стороны. – Терпеть не могу черных котов, от них одни неприятности.

– Нельзя быть таким суеверным, это все предрассудки, и если в них верить, то и белый кот будет источником неприятностей, – нравоучительно произнесла Екатерина Ильинична, вытирая с глаз выступившие от смеха слезы. – А Василий – очень спокойное и дружелюбное животное, если его не обижать, конечно.

Василий, как будто поняв, что говорят о нем, спрыгнул со шкафа прямо на стол и подошел к Валентину на мягких, бесшумных лапах. Он выгнул спину и потерся о его плечо.

– Фу, какой ужас! – брезгливо сморщился тот. – А ну брысь от меня немедленно, – прикрикнул он на кота. – Сначала напугал до приступа эпилепсии, а теперь подлизывается! Ишь, еще и мурлыкать мне здесь вздумал! Меня этим не возьмешь, я все равно черный цвет терпеть не могу.

– Какой красивый, – улыбнулась Олеся и погладила Василия по спинке. – Вы только послушайте, он и правда мурлычет, да как громко!

– Вася сам к порогу дома пришел, он тогда еще совсем маленьким котенком был, – с улыбкой глядя на кота, сказала Екатерина Ильинична. – Весь облезлый, шелудивый, мокрый и ужасно голодный. Весна тогда была, еще холодно вечерами было, да еще и дождик тогда шел. Веда в окно увидела это жалкое, продрогшее существо, пожалела и взяла в дом. Искупала, отогрела, откормила. Вон какой котище вырос, в этом году ему уже шесть лет будет. Он за Ведой по пятам везде ходил, а когда она умерла, тоже из дома ушел. Месяца два, наверное, где-то скитался, а потом вернулся и остался с Тимофеем.

– Рыбак рыбака, – снова проворчал Валя, отмахиваясь от назойливого хвоста Василия, который так и норовил задеть его щеку. – Леший и черный кот – команда что надо. Нет, вот что он ко мне привязался, а? Я кому сказал, брысь от меня! – снова прикрикнул он на кота.

– Мне кажется, что Василий к тебе неровно дышит, поэтому и трется возле тебя. Ты только посмотри, какими влюбленными глазами он на тебя смотрит, – засмеялась Олеся. – Ты ему явно очень понравился.

– Зато он мне – категорически нет, – огрызнулся Валентин. – А ну, отвали от меня немедленно, нечистая сила! – снова прикрикнул он на кота, но тот настойчиво делал вид, что не слышит. Василий упрямо подставлял молодому человеку свою спинку, чтобы тот ее погладил.

В это самое время вернулся Тимофей, и Валентин не посмел при нем схватить кота за шкирку и сбросить со стола, что уже намеривался сделать.

– Хороший котик, какой ласковый, черненький, красивый, – просюсюкал он, изображая подобие улыбки.

– Вот возьми, это теперь твое, – проговорил тем временем Тимофей, протягивая Олесе деревянную шкатулку, похожую на небольшой сундучок.

– Ого, Леся, дорогая моя, там наверняка фамильные драгоценности вашей семейки, – возбужденно воскликнул Валентин, проворно подбегая к девушке. – Ой, как интересно, мне здесь уже начинает нравиться. Ну, чего ты замерла-то, как сфинкс? От радости в зобу дыханье сперло? – засмеялся он. – Давай, давай, открывай быстрее, не томи душу.

– А ну цыц! – прикрикнул на него старик. – Не тебе это оставлено, не тебе и смотреть.

– Почему это? – откровенно обиделся Валя, и его губы предательски задрожали. – Мне тоже хочется все увидеть собственными глазами.

– Как хочется, так и перехочется! – сурово нахмурился старик. – Ишь, какой любопытный выискался тут! Не для всяких глаз это предназначено, так что охолони, любезный. А ты, девонька, иди вот за эту дверь, пройдешь по коридору до самого конца, там справа увидишь еще одну дверь, за ней находится спальня Веды, – снова обратился он к Олесе. – Сядь там в тишине, открой шкатулку и спокойно все посмотри. Если вдруг тебе что-то непонятно будет, я постараюсь разъяснить, что в моих силах, конечно. Веда была загадочной женщиной, поэтому даже мне говорила далеко не все.

– А разве это нельзя сделать здесь? Ну, я имею в виду открыть ее и посмотреть, – спросила девушка, растерянно переводя взгляд со старика на шкатулку, не смея взять ее в руки.

– Можно, конечно, но будет лучше, если тебе никто не будет мешать. Ты должна посмотреть все как следует, не спеша. Ступай, ступай, девочка, не бойся, здесь ты у себя дома.

– А вы?

– А мы сейчас с Ильиничной самоварчик организуем, посидим, почаевничаем да поговорим. Твоего друга тоже чаем напоим, не переживай, – добавил Тимофей, когда увидел нерешительность девушки.

– Вот спасибо, осчастливил до невозможности! – фыркнул Валя и демонстративно отвернулся, показывая этим, как его сильно обидели. Увидев кота Василия на полу, он злорадно прищурился и уже нацелился на его хвост, чтобы прищемить своим ботинком, но промахнулся. Кот бесшумно и очень быстро юркнул в щель приоткрытой двери. – Ничего, я до тебя все равно доберусь, – пообещал ему вслед Валентин.

– Вы меня простите и не обижайтесь, но мне бы хотелось, чтобы Валя пошел вместе со мной, мне так будет спокойнее, – виновато улыбнулась Олеся старику. – Он мой верный друг, с самого детства, и у меня нет от него секретов.

– Вот именно, – моментально взбодрился молодой человек и, выпятив грудь колесом, принял позу петуха, вошедшего в курятник. – У Леси нет от меня секретов, и никогда не было... с детства.

– Ну ладно, поступай, как знаешь, тебе, наверное, видней, – кивнул головой Тимофей. – Раз ты так решила, значит, так тому и быть. Идите вдвоем, а мы с Ильиничной не будем вам мешать, здесь посидим, подождем. Ну, что же ты стоишь? На, бери, теперь это принадлежит тебе по праву, – добавил он и осторожно положил на колени девушки заветную шкатулку. – Ключ, который ее открывает, ты найдешь в верхнем ящике бюро, что стоит в комнате Веды. Ступайте с Богом!