Глава 11

Местная студия оказалась уменьшенной копией той, где снимают шоу Балахова. Те же белые диваны для почетных гостей, серые кресла, предназначенные тем, чьи истории будут обсуждать, и скамейки для простой публики. Меня с почетом проводили в гримерку, туда же стремглав прискакал режиссер программы, который с порога зашумел:

– Спасибо, Виола Леонидовна, что пришли.

– Давайте обойдемся без отчества, – предложила я. И мысленно добавила: «Все равно его никто правильно не произносит, ни у кого имя папеньки Ленинид в голове не укладывается».

– Шикарно! – завопил режиссер. – А я Ильяс.

– Ясик, не кричи, пожалуйста, – попросила гримерша, – с утра голова болит.

– Я вовсе не ору, – так же громко, как и раньше, возразил Ильяс, – просто у меня командный голос. Дорогая Виола, у нас сегодня съемки новогодней программы. Она выпадает из общего ряда – гостя с захватывающей личной историей нет. Есть веселье, музыка, песни. Главная мысль шоу: Новый год бывает всего раз в двенадцать месяцев.

– Свежая концепция, – язвительно произнесла женщина, орудовавшая спонжиком.

Но Ильяс, как токующий глухарь, не слышал ничего, кроме собственного голоса.

– Дорогая Виола, сегодня вы основное действующее лицо.

– Что мне надо делать? – встревожилась я. – Петь я не умею, танцую плохо, новогодних стихов не знаю…

– Для развлечения публики есть артисты, – пояснил Ильяс, – а вас я хочу попросить пройтись по студии с талисманом наступающего года и сказать о нем пару слов.

– Он не кусается? – с опаской осведомилась я.

– Ну что вы! – закатил глаза постановщик. – Милейшее, добрейшее, нежнейшее существо с ангельским характером, на сто процентов профессиональное, миллион раз участвовавшее в разных телепроектах, всеобщая любимица!

Я поняла, что мне вручат корзинку с каким-нибудь ужом, и спокойно ответила:

– Нет проблем. Вот только я не очень много знаю о…

Ильяс не дал мне договорить.

– Так на вас наденут «ухо», я подскажу, что надо делать, одну вас не оставлю. Светка, Света, ты где, несчастье наше?

В гримерной появился новый персонаж – девушка в сильно измятом платье.

– Жду, жду, когда меня позовут, – обиженно выпалила она. – Сами ж приказали не лезть без спроса к Виоловой, сказали: «Писатели все с закидоном, не понравится столичной штучке чего, взбрыкнет и свалит, не сложится у нас программа».

Ильяс нервно захихикал, не зная, как отреагировать на выступление девицы. А пожилая гримерша, продолжая возить по моему лицу губкой с тональным кремом, укоризненно произнесла:

– Подведет тебя, Светка, язык под монастырь. Сначала думай, потом говори.

– Че я сделала-то, Роза Михайловна? – заморгала девушка.

– Светлана, – опомнился Ильяс, – опетличь и заушь гостью.

– Русский язык, как больного ребенка, жалко. Надо же такое ляпнуть – «опетличь и заушь»! Пушкин в гробу переворачивается, – вздохнула Роза Михайловна.

– Вечно вы всем недовольны, – ринулась в бой Света, доставая из пакета небольшую черную коробочку с короткой антенной и длинным проводом. На конце шнура виднелся крохотный микрофон на прищепке, который, уж не знаю почему, на телевидении называют «петличкой». – Как сказать-то надо?

Роза Михайловна взяла в руку кисточку.

– «Прикрепите к одежде гостьи петличку и дайте ей микрофон для уха». Примерно так.

– А опетличь и заушь гораздо короче и всем понятно, – уперлась Светлана.

– Эй, челы, где Ильяс? – загудел из коридора чей-то баритон. – Суперский, лайфовый сюжет в новости надыбал. Просто улет. Порвем рейтинг.

Роза Михайловна поморщилась, словно от приступа зубной боли.

– Вот еще один златоуст. Имя ему Игнат. Надо понимать, что он вернулся с интересным репортажем.

– Ваще, блин, бомба! – радовался тем временем невидимый мне Игнат. – Сегодня Пономарев взял за шкирдон Агату, жену трупа Всеволода, сына Анатоля.

– Жена трупа… – тихо повторила гримерша. – Ну и ну.

– Эта новость всем известна, – крикнул в ответ репортеру Ильяс, – она уже прошла в выпуске горячих известий.

– А я закассетил, как ее в машину сажали, – похвастался Игнат, – она на весь мозг отдавленная.

– Машина? У нее «мозг отдавленный»? – уточнила Роза Михайловна – борец за чистоту русского языка. – Вчера я зашла в банк и услышала случайно, как наш Игнат с менеджером беседует. Девушка у него спрашивает: «Кредит оформлен на вас?» А он отвечает: «Нет, на пылесос».

– Подвели Агату к автомобилю, – надрывался в коридоре Игнат, – а она со всей дури как тюкнется физией о дверцу. Полицейские обалдели. Ну, да они у нас ваще тупизна, надо было психованную хватать и держать, да куда там, пасти разинули, буркалы выпучили. А задержанная снова с размаху лицом о стойку – бумс. Затем по двери – трах. Потом хлобысь мордой о край крыши. Кровищи! В разные стороны летит струями. И все молча. Не лицо теперь у красотки, а месиво. Небось нос сломала и зубы повыщелкала.

– И ты снимал? – рассердилась Роза Михайловна.

– Кто ж такой эксклюзивчик прозевает? – захохотал Игнат. – И, конечно, я сопроводил полицаев с бабой в больницу. Меня в кабинет врача не пустили, проявили неуважение к телевидению, так я с улицы к окошку подобрался. Не очень круто по качеству получилось, но понятно, что Агату в палату повели. Ей теперь лечиться и лечиться. Во как некоторые люди при виде камеры истерят!

В гримерку вплыл удушливый запах дешевого мужского парфюма, следом появился тощий черноволосый паренек.

– Из-за нас она уродоваться начала, – весело сообщил он.

– В смысле? – насторожился Ильяс. – Ты что там такого наделал?

– Ничего, – затряс гривой кудрей Игнат, – просто в сторонке маячил.

– Как ты вообще там очутился? – заинтересовался режиссер.

Игнат подпрыгнул.

– Повезло. Шел на рынок снимать сюжет про хреновы новогодние подарки, гляжу – к театру подкатил Пономарев. Да не один, а на полицейской машине, и морда у Григория суровая. Ну я и допер: что-то случилось. Встал неподалеку и жду. Я ж терпеливый. И тут выводят Агату. Вау! Вот это фишка! Ваще, блин! Полицаи бабу к своей машине доставили, и один громко сказал: «Нас снимать сейчас будут, потом на весь мир покажут». И в меня пальцем ткнул. Агатка голову повернула и тут же хлобысь мордой о дверь.

– О темпора! О морэ! – воскликнула Роза Михайловна.

– У кого температура? – не понял Игнат. – Кто на море поедет? Короче, разукрасила себя баба, и ее в больницу повезли, я за ними. В приемном покое один полицай мне правду выложил: она мужа убила. Во!

– Ступай в девятую студию, – прошипел Ильяс, – сиди там тихо и молчи. Простите, Виола, Игнат недавно работает, задора у парня через край, а ума не хватает. Если вы готовы, пройдемте в студию. Света, «ухо»! Конечно, вы умеете им пользоваться, Виолочка, да? Вас так часто показывают на экране, что вы давно стали профессионалом.

Я взяла протянутый девушкой светло-бежевый крохотный приборчик, осторожно поместила его в ухо и нажала пальцем. Надеюсь, не вывалится, а то в самый нужный момент я останусь без подсказок режиссера.

– Ох, забыл предупредить! – подскочил Ильяс. – Запись ведем в режиме реального времени, стопиться не будем…

– «Стопиться»! – возмущенно повторила гримерша. – Есть прекрасное слово «останавливаться»!

– Если что не так, потом отрежем, – договорил режиссер, и мы направились в студию.

Далее все покатилось, как обычно. Меня поставили в кулисе, попросили после того, как ведущие представят писательницу, выйти и сесть в свободное кресло. В остальных уже устроились другие гости – три женщины в щедро усыпанных стразами платьях и с одинаковыми прическами. Наверное, в Ковалеве есть всего один модный парикмахер, к которому ходят местные богатые, знаменитые и чиновные. Потом на середину студии вышла пара – полноватый для ведущего парень и девушка, похожая на всех гламурных блондинок мира.

– Новый год к нам мчится! – ажитированно сказала она.

– Да, Маша, ты права, – произнес партнер, – на оленях.

– Нет, Коля, сегодня тот редкий случай, когда права я, – засмеялась Мария.

– И на чем же скачет Новый год? – изобразил полнейшее недоумение Николай.

– Давай лучше переадресуем вопрос нашей гостье, знаменитой писательнице Арине Таракановой, – захлопала в ладоши Маша.

Я спокойно смотрела из-за кулис на девушку. Сейчас режиссер ее поправит, и ведущая переговорит подводку. Но Ильясу пришла в голову другая мысль.

Коля склонил голову к плечу – похоже, он выслушал указание режиссера, потом сделал шаг вправо.

– Отличная идея! У нас в студии сейчас находится прозаик, автор многих книг и сценариев к сериалам, общественный и политический деятель, полковник полиции Арина Тараканова-Виолова.

Откуда-то из-за задника, который отгораживал ярко освещенную съемочную площадку с празднично одетыми зрителями от сумрачной части студии, где за мониторами сидели люди в свитерах и джинсах, раздались одиночные хлопки. Публика послушно зааплодировала следом. Николай на секунду замер и затараторил дальше:

– Да-да, у нас в гостях Арина-Виолетта Тараканова-Виолова. Друзья зовут ее Виолетта Виолова, а читатели знают, как Таракана Аринову. Псевдоним Виолы Таркан… Что? Опять не так? Кто певец?

Я переступила с ноги на ногу. Сейчас Ильяс пытается вдолбить в голову Николая, как зовут гостью. Хм, вот вам и съемка в реальном времени, без остановок.

– Таркан поет? Он мужчина? – надрывался Коля, глядя в потолок. – Монитор плохо поставили и слишком быстро текст крутят.

– Тишина в студии! – заорали из темноты. – Работаем. Больше никаких сбоев! Мотор!

Ведущие постояли молча, и слово взяла Маша:

– А об этом мы сейчас спросим у нашей гостьи, писательницы, автора детективных романов и сценариев к телефильмам, генерала полиции Арины Виоловой.

Мария весьма удачно справилась с задачей, но повысила мое звание от полковника до генерала. Этак я скоро стану маршалом объединенных мировых полицейских сил. Ладно, после программы попрошу Ильяса вырезать эту глупость, объясню, что никогда не работала в МВД.

– И где же Арина? – завертел в разные стороны головой ведущий. – Маша, ты видишь нашу звезду?

– Нет! – заверещала та. – Наверное, она опаздывает, потому что едет с символом Нового года города Ковалева.

– Но мы не сможем без Арины устроить праздник, – фальшиво расстроился Николай. – Как же быть?

– Давай ее позовем! – предложила Мария. – Ну, раз, два, три. Арина!

– Виолова! – подхватил Николай.

Я стиснула губы. Главное, сейчас не расхохотаться! Тот, кто писал сценарий для шоу, не мудрствуя лукаво, позаимствовал текст детских праздников. Наверное, вы видели такие представления: Дед Мороз, толпа детей, старик с посохом провозглашает: «Что-то моя внучка задерживается, давайте-ка кликнем ее. Снегурочка, выходи!» Кстати, меня давно мучает вопрос, а где жена Дедушки Мороза? И его дочка? Почему он повсюду появляется исключительно с внучкой?

– Помогите нам! – обратилась к публике Маша. – Ну-ка, все вместе!

– Арина, появись, елочка, зажгись! – завопил Николай.

Зрители хором повторили его слова.

– Виола, – шепнул мне в ухо голос Ильяса, – берите символ и шагайте. Не волнуйтесь, я в вашей голове, никуда не денусь, не бойтесь, не оставлю вас никогда.

Я расправила плечи. Пугающее обещание. Что может быть хуже, чем баритон режиссера, навсегда угнездившийся в моем мозгу? Очень надеюсь в ближайшем будущем избавиться от него.

– Идите, идите, – зачастили сзади. – Вот, держите.

Я ощутила, как мне в руку вложили кожаный ремешок, удивилась, потому что ожидала корзинку с ужом, оглянулась и оторопела. Сзади меня стояла довольно крупная, лохматая, с яркой новогодней гирляндой на шее… коза.