Книга: Гром победы
Назад: 3
Дальше: 5

4

Так прошла мягкая рецкая зима, и в воздухе ощутимо запахло весной. Весна это всегда радость. В Реции она наступает рано. И постоянно каждый месяц здесь что то цветет и что то созревает. Особенно в закрытых от северных ветров долинах. Райский край. Только руки к нему приложить. Доселе вокруг второго разъезда только овец пасли большими отарами в холодное время года, а летом их гоняли высоко в горы на альпийские луга. И так тысячу лет. Дешевая баранина прямо из отар живым весом резко удешевляла питание строителей по сравнению с консервами. А среди пленных спецы нашлись из шкур цигейку выделывать. Я их отдельно отселил. Уж больно вонючая у них профессия. Ради интереса слой чернозема в степи промерял и офигел — полметра! Вот бы нам такую землицу да на хутор под Воротынск… Приказал на черноземе ничего не строить, а стаскивать плодородный слой бульдозерами в курганы. Пригодится еще. Горцам тем же продать на их худые хуторские делянки. Хоть за копейки, а все прибыль. Да и город озеленять придется, как без этого. И вообще плодородная почва — ценный ресурс. Местные этого пока не осознали. На хутор дяди Оле три обоза из двух десятков фур чернозема прислал с наказом оставить в этот год все поля под паром, разбросав по ним эту черную землю. А то, что должно было на тех террасах вырасти, я ему компенсировал натурой. Еще обоз, только маленький. Но на год для десятка человек продовольствия хватит за глаза. Весна радовала. Но в этот год она для меня со слезами на глазах. У Элики случился выкидыш. Меня вырвали из Калуги телеграммой. Я мчался в своем «коротком» поезде с максимальной скоростью и тупо смотрел в окно на степь, которая на неделю во всю свою ширь покрылась прелестнейшим ковром цветов, похожих на мелкие оранжевые тюльпаны. Как пожаром вокруг занялось до горизонта. В другое время я бы сполна насладился бы таким великолепным, но кратковременным зрелищем, а сейчас как оцепенел. В голове крутилась всего одна мысль: за что? И сам понимал, что было бы за что — совсем убили. Мне то еще есть за что. А вот за что такое Элике? Созданию по определению невинному и желающему окружающему миру только добра и счастья. На вокзале меня встречала Альта с кучером. Для моей охраны пригнали шарабан, что было избыточно, так как половина егерей оставалась сторожить поезд до того как его перегонят на заводскую ветку «Гочкиза». Альта схватила мою руку обеими ладонями и низко склонившись, поцеловала ее прямо через перчатку.
— Прости, мой господин, презренную свою ясырь. Недоглядела… — произнесла она скорбным голосом, не глядя мне в глаза.
— Разве ты в чем то виновата? — спросил я, стараясь сдерживаться. Все же это мать наследника герцогского трона, хоть и считается по обычаю моей рабыней.
— Только тем, что меня в тот момент не было дома. Я отлучалась к сыну во Дворец.
— Поехали, — сказал я, с усилием вырывая свою руку из ее сильных ладоней.
— По дороге все расскажешь. Я слабо разбираюсь в медицине кроме поверхностной травматологии, тем более в акушерстве и гинекологии знаю только куда совать, чтоб дети были. Ясно только одно дочки у меня не будет. Мда… богатые тоже плачут. В холе наскоро скинув шинель, сапоги, портянки и ремни босой взлетел на второй этаж в нашу супружескую спальню. Элика не спала. Жена полусидела на больших подушках, тупо уставившись большими синими глазами которые я так любил в ковер на противоположной стене. Она даже не откликнулась на мой поцелуй. Не ответила. Я сел рядом. Привлек женщину к себе, уложив ее белокурую головку на грудь и не зная, что вообще можно сделать в такой ситуации запел «Вечную любовь» которую к тому времени успел переложить на рецкое наречие.
— Спой на русском, — тихо перебила меня любимая безжизненным голосом. Я подчинился и попал исключительно в дырочку. Со второго куплета Элику так затрясло в истерике и пароксизме рыданий, что я еле ее удерживал. Но это уже лучше бесконечного тупого рассматривания узоров ковра. В приоткрытую дверь заглянула Альта с вопросом в глазах.
— Можжевеловки… — приказал я.
— И соленой закуски. И продолжил петь. Пел по кругу, с начала до конца и снова с начала… Долго пел, пока истерика у обессилившей жены не кончилась. Потом влил в нее грамм сто пятьдесят водки и подождал, пока она заснет у меня на руках. Что то мне подсказывало, что хуже уже не будет. Я рядом. Беда не приходит одна. В тот же день фельдъегерь привез от императора указ о моей отставке из военно — воздушного флота. И вообще из армии с почетом. По сумме ранений… Ага… одна большая такая контузия… политическая. Кстати уволили, не дождавшись окончания полугодового срока предписанного «лечения». Но в сложившейся ситуации я был бы несчастней еще больше, если бы мне дали под командование дирижабль и отправили на северное море бомбить Сиофор — столицу Соленых островов, оторвав от семьи. А так я рядом с любимым человеком, который нуждается в моем тепле. В конце концов, для кого мы все делаем в жизни, хоть в той, хоть в этой?… Паршиво на душе. Даже подарок Имрича, который прислал мне пару новых «миротворцев», не радовал. Гоч просто сунул их в посылку Эллпе ответной на мои апельсины, орехи и вино. Пистолеты были в деревянной шкатулке, оформленной в лучших традициях дуэльного кодекса. Потом пришел врач, которого я не пустил к жене до тех пор, пока она не проспится. Сон в ее положении лучшее лекарство. Эскулап легко со мной согласился, что лучше подождать пока больная сама проснется. Вместо этого я приказал накрыть поляну на веранде и потчевал нашего местного Грауэрмана редкой в этих краях огемской можжевеловкой и вел допрос: почему так? В ответ доктор от медицины разводил турусы на колесах о том, что науке до сих пор не все ясно, что происходит с таинством зарождения новой жизни. И почему она в некоторых случаях не приживается еще до своего явления на свет из утробы матери. В общем, когда Элика проснулась, доктор не привычный к крепкому алкоголю северян был уже никакой, просто дрова и его со всей осторожностью отнесли в свободную комнату в атриуме. Не посылать же за ним снова. А так проспится и готов к эксплуатации. Меня же водка совсем не брала. Как вода. Я только каменел в своей обиде на весь свет. Что тот, что этот… Сидел в полутемной спальне, держа жену за руку. За вторую ее держала Альта. Наконец что то наподобие улыбки мелькнуло на ее бледных, красиво очерченных губах.
— Знали бы вы, как я люблю вас обоих… — тихо произнесла Элика, переводя взгляд с меня на ясырку и обратно.
— Я окрепну, обещаю… А ты мне сделаешь еще дочку. Обещаешь? Конечно, пообещал. Со всем жаром. При этом прекрасно понимал, что две подряд беременности для юного организма это не есть хорошо. И что в следующий раз беременеть у меня жена будет только после восемнадцати лет. Путь для этого мне придется презервативы изобрести.
Назад: 3
Дальше: 5